Когда мой взгляд опускается, он останавливается на другом.

Голубом. Бездонном.

— Иди, — говорит брат. — Я закончу с этим.

Я не свожу глаз с Пенелопы. Не могу. Ни когда я переступаю через лужу свежей крови, ни когда приглушенное «что ты наделал?» Гриффина касается моих ушей, когда я дергаю дверь машины и захлопываю ее за собой.

Шесть пар глаз смотрят на меня через лобовое стекло. Ни один из них не принадлежит ей, так что никто из них не имеет значения. Я включаю передачу и не смотрю через плечо, когда сдаю назад.

Ее пристальный взгляд обжигает мои окровавленные руки, сжимающие руль.

— Какого хрена, Раф?

Раф. Это первый раз, когда она назвала меня сокращённый именем. И мне нравится, как она его произносит. С шоком, омраченным затаенным дыханием. Из-за этого мои веки закрываются дольше, чем это безопасно, когда я еду со скоростью 128 километров в час по проселочной дороге.

Я не отвечаю. Вместо этого я смотрю на дорогу впереди и думаю о том моменте, когда я впервые подумал, что рыжеволосая девушка в украденном платье может быть Королевой Червей. Это был вечер свадьбы моего брата, а взрыв в порту только что озарил ночное небо оранжевым светом. Я задумался, хотя и не всерьез — если бы это было началом моего падения, каково было бы на дне. Оказывается, что там полно тяжелого дыхания Пенелопы, ее цитрусовых духов и звуков White Christmas Бинга Кросби.

Умиротворенность. Принятие. Меня охватывает спокойствие, и я облегченно выдыхаю. Наверное, это утешает — знать, что я опустился на самое дно и упасть ниже не могу.

Глаза Пенелопы следят за красной струйкой, стекающей по тыльной стороне моей руки, пока она не исчезает под манжетой рубашки.

— Куда мы едем? — бормочет она.

Моя рука соскальзывает с руля и находит ее колено.

— Домой, Куинни.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…