— Мы бы не оставили тебя сегодня одну, — уверяет меня Ана. — Ты всегда была рядом с нами.

— Особенно со мной, — добавляет София. — У тебя всегда есть мы, Катерина, что бы ни случилось. Виктор не сможет этого отнять. Я позабочусь об этом. Или это сделает Лука. — Говорит она со смехом.

Я делаю глубокий вдох, провожу руками по тяжелой атласной юбке, ощущая мягкое прикосновение кружев к своим ладоням.

— Хорошо, — говорю я, повышая голос, чтобы Диана, Марни и другие девушки могли слышать. — Это то самое. И я даже приму постриг.

На этот раз, по крайней мере, нет споров о том, достаточно ли я примерила платьев. Марни помогает мне разобраться с этим, снимает с меня мерки, чтобы платье сидело идеально, а потом мне ничего не остается, как отправиться домой.

— Давай пообедаем, — ободряюще говорит София. — Я знаю, ты пока не хочешь идти домой.

Часть меня хочет хотя бы для того, чтобы спрятаться от всего и притвориться, что ничего не происходит. Но я знаю, будучи одной, в моем большом, пустом, одиноком доме, это все равно обрушится на меня. Лучше быть со своими друзьями, даже если я не чувствую себя особенно хорошей компанией. Кроме того, я хочу проводить с ними время, пока все это принадлежит только мне.

— Хорошо. — На этот раз моя улыбка не совсем вымученная. — Место выбираешь ты.

И, возвращаясь на солнечный свет, я чувствую небольшой прилив счастья, пусть всего на мгновение.

Это те мгновения, за которые мне нужно будет зацепиться позже.

КАТЕРИНА

София и Ана сделали все возможное, чтобы поднять мне настроение в дни, предшествовавшие моей свадьбе. Они даже запланировали для меня девичник, хотя я уже была замужем однажды. Но София твердо сказала, что мне нужно провести вечер вне дома, с друзьями, прежде чем мое время будет занято моим новым мужем и моим новым домом, и это было таким же хорошим оправданием, как и любое другое.

Это означает провести вечер в моих любимых местах: ресторане азиатской кухни фьюжн, который я люблю, и моем любимом винном баре, а также в чуть более оживленном баре с оригинальными коктейлями на заказ, чтобы завершить вечер. И это сработало, никто не упомянул о свадьбе, и на какое-то время все стало как в старые добрые времена, вечер с друзьями, когда не о чем беспокоиться и не о чем грустить. Мы смеялись и пили, а когда я пришла домой, я упала в постель, а затем проснулась с ужасным похмельем, отходя целый день, лежа в постели, смотря Netflix и поедая тайский суп.

Тем самым утром, конечно, реальность снова обрушилась на меня.

Возможно, Аны не будет на свадьбе, для нее небезопасно там находиться, и, кроме того, это вызовет ужасные воспоминания. Но София будет, и сейчас она со мной, помогает мне подготовиться, прежде чем мы отправимся в Православный собор к моему ожидающему жениху.

Мне потребовались все силы, чтобы съесть немного завтрака, подбадриваемая Софией, чтобы я не упала в обморок по пути к алтарю. Она также заказала мимозы, и я быстро выпиваю две из них, пытаясь успокоить расшатанные нервы в перерывах между кусочками фруктов и сухим тостом. Я не знаю, как я собираюсь пройти церемонию, знаю только, что я должна, и каким-то образом этого должно быть достаточно.

София помогает мне надеть платье, и я стараюсь не думать о том, что под ним, о красивом белом белье, которое появилось у меня на пороге в модной коробке от La Perla, как напоминание о том, что произойдет позже вечером. Я продолжаю напоминать себе, что я не девственница, что в этом нет ничего нового, что я могу пережить ночь с Виктором. Но я не могу избавиться от холодного комка льда, который поселился у меня в животе, посылая мурашки по коже каждый раз, когда я думаю об этом.

София умело застегивает платье сзади, десятки крошечных пуговиц тянутся от моего затылка до конца длинного шлейфа. Однако ей нужно застегнуть их только на нижней части спины. Платье идеально сидит по фигуре, пышная юбка подчеркивает изгибы, которых я лишилась с тех пор, как похудела за последние месяцы, и София обращает свое внимание на мои волосы, укладывая их в элегантную, закрученную прическу, которую она закрепляет филигранными гребнями моей матери, а затем закрепляет фату.

— Ты прекрасно выглядишь, — мягко говорит она мне, и я заставляю себя улыбнуться, мои руки дрожат, когда я разглаживаю юбку. Я чувствую себя маленькой и дрожащей, но расправляю плечи, становлюсь на пятки и делаю глубокий вдох. Надев мамины жемчужины, уложив волосы и сделав макияж, мне ничего не остается, как сесть в машину и отправиться в собор.

Я почти рада, что моей матери здесь нет, чтобы увидеть это. Мой отец, возможно, оценил бы деловой аспект этого, сделку, заключенную аккуратно. Хотя, я уверена, он предпочел бы продолжать проливать кровь братвы, а не заключать сделку с Виктором. Но моя мать пришла бы в ужас, увидев, как меня передают русскому, чтобы, возможно, у них появился будущий внук, который будет наполовину русским, и даже больше, наследник Братвы. Более того, она была бы в таком же ужасе за меня, как и я за себя. Она заставляла меня принять порядок вещей, когда дело касалось хорошего итальянского брака, но она боролась бы с этим браком зубами и ногтями.

Это заставляет меня задуматься, стоило ли мне вообще это делать. Но я не могу смириться с мыслью о новой войне между нашими семьями, если мое замужество с Виктором не сможет положить этому конец. Я думаю о своих родителях, обо всех погибших солдатах мафии и братвы, о персонале в отеле, который был убит во время взрыва, который никогда не заслуживал ни о чем из этого. Я думаю о искалеченных ногах бедной Аны, ее разрушенной карьере, и я знаю, что никогда не смогла бы жить в гармонии с собой, если бы отказала Виктору и кровопролитие продолжилось. Это единственный выбор. И это то, что я должна постоянно говорить себе.

Сам собор потрясающе красив.

— Собор Святого Николая, — говорит мне София, когда мы приближаемся, и я выглядываю из лимузина, любуясь архитектурой в стиле барокко и величественными башнями, увенчанными куполами. Для меня это выглядит непривычно, как ни в одной церкви, в которой я когда-либо была, и я делаю глубокий вдох, когда лимузин подъезжает к тротуару и водитель обходит, чтобы открыть мне дверь.

Лука ждет снаружи, и он натянуто улыбается мне, когда я подхожу, София собирается встать рядом с ним.

— Ты прекрасно выглядишь, Катерина, — говорит он.

— Спасибо. — Я тяжело сглатываю, поднимая подбородок.

— Спасибо. Сегодня ты оказываешь Семье и мне огромную услугу. Я знаю, какая это жертва для тебя, и… — Он замолкает, когда София кладет руку ему на плечо. — Спасибо тебе, Катерина.

— У меня не было особого выбора, — натянуто говорю я. — Но я здесь, и я готова.

— Если что-нибудь случится, если я тебе понадоблюсь, все, что тебе нужно сделать, это позвонить. Я не оставлю тебя им. Я обещаю. Ты дочь Росси, как ты и сказала. И каким бы человеком он ни был в конце, он все равно оставался моим наставником и был мне как отец. Я буду защищать тебя.

— Я знаю. — Мой голос звучит спокойнее, чем я чувствую. В глубине души я не знаю, защитит ли меня Лука, успеет ли он, если действительно будет необходимость. Я не сомневаюсь, что он отомстит за меня, но как только этот брак будет заключен, я буду в доме Виктора, подальше от глаз Луки. У Виктора будет масса возможностей спрятать меня от защиты Луки и мафии в целом.

Я могу полагаться только на себя, здесь и сейчас.

— Я буду у входа, — успокаивающе говорит София. — Найди меня, если тебе что-нибудь понадобится.

Мой отец мертв, так что я пойду к алтарю одна. София вручает мне мой букет, белые лилии, перевязанные шелковой лентой, и я делаю глубокий вдох, ожидая, пока они войдут внутрь, а затем медленно начинаю подниматься по лестнице.

Музыка, которая начинает играть, когда открываются двери, незнакома. Но я рада этому, в некотором смысле, рада, что это так отличается от моей первой свадьбы. Я не могу полностью изгнать это из своих мыслей. И все же было бы намного сложнее идти к алтарю, когда отец Донахью снова ждал бы там, в знакомой церкви, под знакомые звуки свадебного марша. Такое ощущение, что я попала в другой мир, даже интерьер самой церкви с ее тяжелыми деревянными стенами и алтарем, задрапированным ярко-красным, выглядит совсем по-другому. Затем, когда я ступаю на проход, который ведет меня к моему жениху, я впервые отчетливо вижу его, ожидающего меня в конце прохода.

Он красивее, чем я думала. Это моя первая мысль, когда я замечаю его, высокого и широкоплечего, элегантно одетого в приталенный костюм, с аккуратно зачесанными назад темными волосами, открывающими лицо. Его лицо острое и суровое, опасно красивое. Хотя на висках у него есть немного седины, это только подчеркивает его почти царственную осанку. Кем бы ни были остальные члены Братвы, этот человек не невежда. Он четкий, собранный, лидер. Это человек, который вызывает уважение и страх, и я чувствую, как дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда я делаю шаг за шагом к нему, моя кожа покалывает от нервов и…что-то еще?

Я не думала, что он будет таким привлекательным, он… почти убийственно красив, и когда он смотрит на меня, его ледяные голубые глаза впервые встречаются с моими, когда я дохожу до конца прохода, я благодарна за вуаль, закрывающую мое лицо и мои раскрасневшиеся щеки. Покалывание, которое пробегает по мне на этот раз, когда его глаза встречаются с моими, проникает прямо в мою суть и не имеет ничего общего со страхом.

Нет. Я не собираюсь думать о нем в таком ключе. Меня бесит, что я вообще испытываю к нему какое-либо влечение, и что при первом взгляде на него, моей первой мыслью было, что он красивый. Он высокий, сильный, и когда он берет мою руку в свою, дрожь снова пробегает по мне. Сегодня ночью мне придется переспать с этим мужчиной.

Я приготовилась стать холодной статуей невесты, лежать и позволять ему делать все, что он пожелает, пока брак не будет признан законным, а затем дать ему понять, как я отношусь к тому, чтобы и дальше согревать его постель после этого. Если бы он действительно не хотел причинять мне боль, тогда ему пришлось бы уступить, а если бы он попытался заставить меня, я могла бы пойти к Луке. Но когда его ладонь ложится на мою, и я чувствую первый намек на его грубые мозоли согревающие мою кожу, я впервые начинаю задаваться вопросом, почувствую ли я какое-то желание сегодня вечером.