—Убери его, - приказываю я, становясь лицом к лицу с ним перед дверью, скрывающей два спящих тела внутри. Я уже нашел ключи от ее машины в миске на кухне, поэтому бросаю их ему. —Найди эту машину и возьми автокресло с заднего сиденья, установи его на заднее сиденье моей машины.

—Прости?

Я наморщил лоб, остатки терпения были уже на подходе.

—Какие-то проблемы?

Он поднимает руки, сдаваясь, и делает то, что я прошу, а затем возвращается, отряхивая воду с волос, как собака. Я киваю и открываю дверь, показывая сначала ребенка, который все еще спит на кровати.

—Собери сумку с вещами ребенка, одеждой, подгузниками, все, что найдешь.

—Черт, Габриэль, - вздохнул мужчина.

—Ашер... - требую я.

Он начинает выполнять поручение, а я подхожу и смотрю на женщину, все еще лежащую без сознания на полу. Когда Ашер заканчивает, я насмешливо кривлюсь, глядя на то, насколько маленькая эта сумка. Я передаю ему ребенка, и он отшатывается.

Я поднимаю бровь.

—Это ребенок, а не змея.

—Я не боюсь змей.

Я закатываю глаза, говоря: —Возьми его.

Скривив губы и повесив сумку на плечо, он забирает у меня ребенка, крепко прижимая его к себе.

—Где его ма... - его слова обрываются, когда я наклоняюсь, просовываю одну руку под колени девушки, а другую - под талию и поднимаю ее с земли. Ее голова запрокидывается назад, шея сгибается под неестественным углом, от которого утром будут болеть мышцы шеи.

Он не задает вопросов. Не спрашивает, почему она идет с нами. Он мог лишь догадываться, а я понятия не имел, какого черта мне с ней делать.

Остальные жители остаются в своих квартирах, понимая, что им лучше не вмешиваться. Я несу ее к машине и жду, пока Ашер пристегнет ребенка на заднем сиденье, а затем передаю женщину.

—Посади ее на заднее сиденье внедорожника. Убедись, что она остается пристегнутой, если она проснется, то у нее будут проблемы.

Он насмехается, но я качаю головой, надеясь, что он не станет свидетелем материнского гнева.

Ребенок спит, а я веду машину по темным и уже тихим улицам моего города, уверенно поднимаясь на холм к особняку на склоне скалы, Ашер следует за мной. Дождь наконец-то немного ослабел, ветер утих, хотя, если взглянуть налево, то можно увидеть, что море все также неспокойно, как и раньше, и бьется о берег и скалы, словно сердясь на весь мир.

Я останавливаю машину.

Моя мать все еще здесь, все еще одержимая папкой, которую я оставил ей раньше, и теперь я собирался дать ей что-то еще, чтобы облегчить боль, которая, как я знал, пожирала ее заживо.

Часть Лукаса, которая все еще жива.

Его сын.