Глава 14

Амелия

Я упрямо скрещиваю руки, стоя посреди тротуара перед торговым центром. Близнецы стоят по обе стороны, Кольт впереди.

—Миссис Сэйнт, - пытается он.

—Еще раз назовешь меня так, Кольт, и я дам тебе по горлу.

Он закатывает глаза.

—Мистер Сэйнт не пустит вас обратно домой, пока вы не сделаете покупки, так что пойдемте.

—Тогда я не вернусь.

Кольт покраснел.

—А твой сын? - Атлас ворчит. —Ты просто бросишь его?

Мои зубы болезненно скрежещут.

— Я ненавижу вас всех.

Я врываюсь в огромное здание и захожу в первый попавшийся магазин. Даже не утруждая себя поиском, я хватаю платья, джинсы и юбки своего размера, запихивая их в руки троих мужчин, вынужденных следовать за мной. Детской одежды в этом магазине не было, поэтому после того, как они расплатились, я направилась к одному их них.

Проще было купить одежду Линкольна, но еще проще было тратить чужие деньги, покупая сыну новые вещи. У него давно не было ничего нового, а вся одежда, которая ему принадлежала, была куплена в магазинах благотворительности.

Для него я выбираю более тщательно, чтобы все идеально сидело, покупаю ему новые ботинки и кардиганы на лето, вся одежда мягкая под моими пальцами и разных ярких цветов. Я слышу, как мужчины что-то тихо обсуждают, но стоит мне повернуться, как один из них, если не все, наблюдает за мной.

Близнецы нервировали. Атлас навис надо мной, его трудно было не заметить, и в его глазах было много злости, много ненависти. Это было видно по выражению его лица, по тому, как нахмурились брови и потухли глаза. Он не сказал мне больше нескольких слов, и в каждом из них не было ни тепла, ни даже элементарной человечности.

Однако у его брата, Ашера, было больше харизмы, больше обаяния, как я полагала. Он заводил разговоры, даже если они были неловкими.

А Кольт, он был просто щенком. Он был из тех, с кем легко вступить в дружбу, с кем можно было свободно общаться, к тому же он шутил. Если бы я встретила его где-нибудь еще, он бы мне понравился.

Но он работал на Габриэля Сэйнта, поэтому автоматически стал моим врагом.

Они все стали такими.

Я передаю вещи Ашеру, который идет их оплачивать.

—Ладно, теперь мы закончили, - говорю я. —Отвезите меня к моему сыну.

Кольт смотрит на сумки.

—Этого недостаточно, миссис Сэйнт.

—Недостаточно!? - визжу я.

Он качает головой.

Когда Ашер расплатился и вернулся с пакетами для Линкольна, он и Атлас понесли их в машину, а мы ждали внутри торгового центра.

Здесь было жарко. Слишком жарко, к тому же я была голодна. Я не хотела здесь находиться.

—Вы очень бедны - замечает Кольт.

Я отмахиваюсь от него и начинаю идти, но обнаруживаю, что шатаюсь на ногах. Я берусь за край скамейки, чтобы не упасть.

—Миссис Сэйнт, - хватает меня Кольт.

—Прекрати... - прохрипела я. —Перестань называть меня так.

Почему я запыхалась? Я положила руку на голову, глаза затуманились.

—Амелия, - он прижимает меня к себе. —Когда ты ела в последний раз? - я качаю головой, поскольку не могла вспомнить. —Черт.

Его рука обхватывает меня, чтобы удержать в вертикальном положении, и я не сопротивляюсь, пока он ведет меня в сторону зала с едой, усаживая нас обоих за стол у выхода. Он зовет близнецов, прежде чем сделать заказ по меню. Я не слушаю, что он заказывает, так как закрываю глаза и опускаю лицо в ладони, пытаясь прогнать головокружение.

—Вот, - он обхватывает рукой мое запястье, заставляя меня посмотреть на него, и протягивает мне бутылку воды. Я без вопросов беру ее и делаю глоток.

—Я в порядке.

Кольт хмурится на меня.

—Ты будешь есть.

—Просто отвезите меня домой, я поем там.

—Ты поешь здесь.

Проходит двадцать минут, прежде чем головокружение проходит.

—Я в порядке, Кольт, мы можем просто уйти?

Я встаю, так как теперь у меня есть немного больше сил, но рука шлепает по спинке стула, новое тело заполняет пространство, блокируя мне выход.

—Сядь, Амелия, - рычит Габриэль.

У меня открывается рот.

—Что ты здесь делаешь?

—Ты думаешь, они не сказали бы мне, что моя жена больна?

—Я не больна.

—Ты почти потеряла сознание, - возражает он.

Я закатываю глаза и бросаю взгляд на Кольта. Это был либо он, либо один из близнецов, который доложил ему. Я скрещиваю руки и сажусь обратно. У меня не было другого выхода. Он опускается на свободное место рядом со мной, не сводя глаз с моего лица.

Официантка ставит на стол тарелки с едой.

—Ешь.

—Пошел ты.

—Может быть, позже ,- низко пробормотал Габриэль. —Ешь.

—Ты отвратителен.

—Мне нужно отойти... - Кольт быстро уходит, оставляя нас наедине.

—Амелия, ты не выйдешь отсюда, пока не доешь.

—Какое тебе дело!?

—Я не позволю своей жене умереть с голоду!

—О, тебе это очень нравится, не так ли, - огрызаюсь я, хватая тарелку с макаронами. —Жена это, жена то, как насчет того, чтобы взять эти слова и засунуть их себе в задницу!

Я запихиваю в рот макароны - слишком много, чтобы удобно было жевать, но мне все равно. Пусть я стану для него отвратительной настолько, что он будет держаться от меня подальше.

Он ухмыляется, наблюдая за мной, и продолжает смотреть, пока я съедаю всю миску, мой желудок болезненно сжимается, когда в нем появляется слишком много пищи.

Он поднимает руку и смахивает немного соуса с моего рта, облизывая палец дочиста, прежде чем пододвинуть ко мне тарелку с картофелем фри.

—Ни в коем случае, - он сверкает глазами. —С меня хватит!

—Еще.

Я успеваю съесть половину картошки, прежде чем чувствую, что вот-вот лопну.

—Я больше не могу.

Он смотрит вниз на еду. Там оставалось еще две полные тарелки еды, от одного взгляда на которую мне становилось плохо. Кольт заказал слишком много.

—Отныне ты будешь есть со мной каждый день, Амелия. Без вопросов. А если это буду не я, то один из моих людей, и будь уверена, они не отпустят тебя , пока ты не съешь достаточное количество еды. Ты моя жена, ты сама о себе позаботишься.

Я насмехаюсь.

—Как скажешь, Габриэль, мы можем идти?

Он вскидывает бровь.

—Без драки и споров?

—Я устала и хочу увидеть своего сына, - вздыхаю я. —Пожалуйста, мы можем просто уйти?

Он смотрит мне в лицо и, едва заметно кивнув, поднимается из-за стола, а затем предлагает руку, чтобы помочь мне выйти. Я не беру ее и вылезаю сама.

—Ты закончила с покупками? - спрашивает он.

—Да.

—Там много вещей?

Я пожимаю плечами.

—Достаточно.

***

Когда мы вернулись, в доме царил хаос: близнецы и Кольт покинули торговый центр задолго до нас, но людей с оружием здесь было больше, чем раньше. Я бросаю взгляд на окна, вижу двор, где накануне проходила церемония, и не замечаю ничего необычного. Ни пятен крови, ни стекол – как будто бойни и не было.

—Где Линкольн? - спрашиваю я.

—В игровой с матерью, - говорит мне Габриэль, подталкивая меня к двери. —Иди. Побудь там немного.

—Что? Сегодня нет клетки?

—Если ты предпочитаешь оставаться взаперти, то будь добра, Амелия.

—А откуда ты знаешь, что я не сбегу?

Он ухмыляется.

—Ты думаешь, что сможешь пройти мимо моих людей? - он оглядывается по сторонам. —Но если тебе это удастся, знай, что я буду преследовать тебя, от меня не уйти, и ты не сможешь спрятаться нигде, где бы я тебя не нашел.

—Спасибо за предупреждение, - усмехнулась я.

Я поворачиваюсь к нему спиной и направляюсь через фойе к двери, ведущей в игровую. За дверью я слышу знакомый смех моего сына, этот теплый, домашний звук, который мгновенно снимает боль в груди, о которой я и не подозревала. Я не привыкла проводить так много времени в разлуке с Линкольном.

Я осторожно и тихонько открываю дверь и заглядываю внутрь. Камилла сидит посреди пола в окружении мягких игрушек и строительных блоков, а Линкольн, счастливо хихикая, сидит перед ней. Странное зрелище: элегантная Камилла Сэйнт слегка растрепана, несомненно, от того, что она часами развлекает моего сына, своего внука.

Я немного растаяла, наблюдая за ними, за тем, как она заботится о нем, с каким терпением она сидит, пока он дергает ее за волосы и тычется в лицо пальцы.

Хочется сейчас обнять сына, и я даю знать о своем присутствии у двери, проскальзывая внутрь. Камилла оглядывается и мягко улыбается. Я предполагаю, что это выражения лица для маленького мальчика, который стоит перед ней и ничего не понимает.

—Как он? - спрашиваю я, присаживаясь на диван. Линкольн замечает меня и тут же улыбается, спотыкаясь о собственные ноги, когда спешит ко мне.

—Отлично, - улыбается она.

Я поднимаю его с пола и сажаю к себе на колени, где крепко обнимаю.

—Он очень похож на Лукаса, когда тот был в таком же возрасте, - вздыхает Камилла. —Авантюрный, игривый, всегда такой любопытный.

—Мне очень жаль вашего сына, - говорю я ей.

—Нет доказательств, что он умер, - шепчет она. —Еще есть надежда.

Я не могла даже представить себе ее боль. Ребенок, сколько бы ему ни было лет, никогда не должен умирать раньше родителей, но жизнь жестока, а эта жизнь была еще более жестокой, насильственной. Но это не значит, что она должна была ожидать этого или смириться с тем, что ее старший мальчик, скорее всего, мертв. Но я этого не говорю. Вместо этого я сочувственно улыбаюсь ей и отпускаю извивающегося Линкольна. Он тут же направляется к ней и усаживается на ее бедра.

Она улыбается сквозь слезящиеся глаза, проводя пальцами по темным волосам Линкольна.

Все оставшееся время мы сидим в тишине, наблюдая за моим сыном. Между нами не было слов, и она не останавливает меня, когда я забираю Линкольна, чтобы покормить и искупать.

Странно, никто не задавал мне вопросов, когда я шла по дому с сыном на бедре, не останавливал, когда я вошла на кухню и стала рыться в шкафах в поисках еды, которой можно было бы накормить Линкольна.

Я не была свободна в любом смысле этого слова, вооруженные люди стояли у каждой двери или бродили по дому, но, кроме их присутствия, они не разговаривали со мной.

Это все равно была тюрьма, даже если Габриэль считал иначе.