Глава 3

Трис соорудила для Чайм у окна гнездо из шалей, но когда пришло утро, она перевернулась в кровати, и ощутила, как в её правое веко ткнулось что-то стеклянное. Она открыла левый глаз: причиной её дискомфорта был хвост Чайм. Остальная часть стеклянной драконицы обернулась вокруг второй подушки, в то время как Медвежонок растянулся у неё поперёк ног. Трис заворчала, и осторожно отодвинула хвост Чайм, затем встала, и начала утреннюю уборку. По крайней мере, ей не нужно было беспокоиться о том, чтобы кормить её скворца, Крика. После четырёх лет, в течение которых скворец вопил для Трис каждое утро, Крик присоединился к стае хатарских скворцов, когда Трис и Нико проезжали через эту страну. Трис, будучи романтичной в душе, говорила себе, что, наверное, её питомцу приглянулась особо миловидная скворчиха. Она не подавала виду, что ей недоставало щебетания крапчатой птицы — так же, как она не признавалась, что ей недостаёт Сэндри, Даджи и Браяра.

Донёсшиеся с кухни крики и глухой лай Медвежонка прервали Трис, когда она заправляла свою кровать. Она сбежала вниз. Служанка была в истерике, обнаружив «монстра» — Чайм — в горшке с мёдом. Медвежонок уже счёл Чайм частью семьи. Он встал между служанкой и стеклянной драконицей, предупреждающе лая. Кухарка отчитала девушку за переполох, а Трис приказала Медвежонку выйти наружу. Трис и кухарке вдвоём удалось отмыть Чайм. К тому времени, как она отмылась от мёда, стеклянная драконица начала извергать похожие на языки пламени кусочки янтарного стекла.

— Можно, я оставлю себе несколько? ‑ спросила кухарка. ‑ Они такие красивые.

Трис, которая была только рада найти способ успокоить прислугу, поделилась языками пламени с кухаркой, домоправительницей и даже с дрожавшей служанкой, потом вернулась наверх, и продолжила убирать свою комнату. Она не любила оставлять работу по дому другим, но прислуга Джумшиды позволяла ей только прибираться в своей комнате и в их общей с Нико мастерской. После лёгкого завтрака она сделала перевязь из шали, усадила туда Чайм, и отправилась в «Базальтовое Стекло» вместе со своим псом. Она проверит Кислуна, как и обещала Нико, потом осмотрит остальные стеклодельные мастерские в городе.

Она почти добралась до «Базальта», когда заметила вспышку магии. Три жреца — двое в белых куртках и одна в кайтэне — в белых головных уборах и сложно уложенных красных сто́лах, обозначавших их как тариосских служителей Всевидящего Бога, стояли в месте, где переулок выходил на Улицу Стекла. Один из жрецов держал кадило, испускавшее благовонный дым: кипарис, сказал Трис её нос, с миртом, кедром и гвоздикой — кипарис для смерти, мирт для мира, кедр для защиты, гвоздика для очищения. На земле между жрецами горела белая свеча. У жрицы в руках была целая корзина свечей. Третий жрец был магом. Сила текла от его двигавшихся ладоней и губ, впитываясь в землю под свечой.

— Что происходит? ‑ спросила Трис у коренастого пожилого мужчины, который стоял, прислонившись к открытой двери в «Базальт».

— Там прошлой ночью умер человек, ‑ объяснил тариоссец. Он был пухлым и седоволосым, светлокожим по тариосским меркам, с маленькими, густо-карими глазами и мясистым носом. Он был одет в бледно-синюю куртку. Его короткая, тёмно-зелёная сто́ла лавочника лежала перекинутой через его плечи, свисая до каймы его куртки. ‑ После того, как прасмуни забирают останки и оттирают место гибели, жрецы должны очистить его от пятна… ну… смерти. Никто здесь не может вести дела, пока они не закончат.

— Всё умирает, ‑ указала Трис, глядя, как воздух между тремя жрецами подёрнулся магической белизной. ‑ Вы что, за мёртвыми животными и насекомыми тоже проводите очищение?

Лавочник пожал плечами.

— Вы — шэйнос. Вы не привыкли к нашим обычаям. Смерть людей, высшей формы жизни, оставляет след на всём, чего касается. Она должна быть отчищена, иначе все, кто окажется поблизости, будут запятнаны.

Жрецы повернулись спиной к очищенному пространству. Они синхронно хлопнули в ладоши три раза и пошли прочь. Всё было проделано аккуратно и точно, с ловкостью, говорившей о долгой практике.

— Ну, слава небесам, что прасмуни были здесь с первыми лучами, ‑ заметил лавочник. ‑ Иногда они не приходят до вечера. Место не может пройти очищение, пока не будут удалены останки, и мы не можем открыть наши двери, пока не будет проведено очищение. Нам повезло, что прасмуни в этом округе надёжны, насколько вообще могут быть надёжными прасмуни.

Трис отёрла лоб рукавом, чтобы скрыть своё хмурое выражение лица. Из всех своеобразных чужеземных обычаев, которые она встретила с тех пор, как отправилась вместе с Нико на север, её неприязнь разрывалась между двумя: созданием класса прасмун и потребностью в ритуальном очищении всего, чего касалась смерть. Трис считала, что с прасмуни обращались жестоко, и что загрязнение смертью было глупостью. Даже размышление об этом едва не выводило её из себя.

— Доброго дня, ‑ сказал ей мужчина. Он начал открывать ставни на своей лавке. Трис, вспомнив о цели своего визита, сказала:

— Вообще-то, ко́рис… ‑ она не знала, как его зовут.

— А́нтону Тинас, ‑ уведомил её лавочник, поклонившись.

— Корис Тинас, ‑ сказала Трис, вежливо поклонившись в ответ. ‑ Я здесь для того, чтобы увидеться с человеком, который на вас работает, Кислуном Уордэром.

— Кис сейчас не на месте, ‑ ответил А́нтону. ‑ Я не… молот Хаккой, ‑ прошептал он, взывая к богу Живого Круга, покровителю кузнецов и стеклодувов, ‑ это что такое? ‑ он указал на грудь Трис.

Трис опустила взгляд. Маленькое, прозрачное стеклянное рыльце с тончайшими усами высунулось из шали — на неё смотрела Чайм. Девушка улыбнулась и нежно пощекотала пальцем драконице подбородок.

— Это — причина, по которой мне нужно поговорить с Корис Уордэром, ‑ объяснила она.

— Чтоб мой огонь никогда не затух, ‑ пробормотал пожилой мужчина. ‑ Входите, ко́риа…

— Чэндлер, ‑ ответила Трис, входа следом за А́нтону в лавку. Несмотря на её повседневный кокон из ветерков, она с облегчением покинула солнцепёк. ‑ Трисана Чэндлер.

— Пожалуйста присаживайтесь, Кориа Чэндлер, ‑ предложил А́нтону, указывая на стул. Эта лавка предназначалась для покупателей, в отличие от мастерской в задней её части. Полы и стойки были покрыты плиткой бледных кремового и бежевого цвета, чтобы лучше оттенять изделия из стекла. На полках по всей комнате стояли блюда, чаши, вазы, фигурки, бутылки всех вообразимых размеров, даже подвески и украшения для ушей и волос.

Трис села, и помогла Чайм выбраться из перевязи.

— Только не начинай летать повсюду и бить вещи, ‑ предупредила она. ‑ Я не могу позволить за них платить.

— Можно? ‑ спросил А́нтону, вытянув руки. ‑ Вы ведь не кориа, так? Вы — даску, ‑ он верно определил её как женщину-мага.

— Просто Трис, ‑ ответила она, протягивая ему Чайм. Стеклодув нежно обнял не имевшую ничего против драконицу своими угловатыми ладонями с мясистыми пальцами, и сел на табурет, усадив Чайм себе на колени. Чайм посмотрела ему в лицо снизу вверх, и клюнула один из его пальцев.

— Вам следует быть осторожнее, ‑ предупредила Трис. ‑ Она пытается есть всё, что видит.

— На вкус я буду старым и не первой свежести, ‑ сказал А́нтону Чайм. Он восторженно осмотрел существо, замечая все черты её глаз, морды, стоп и рта. ‑ Говорите, Кис что-то знает об этом существе?

— Он её создал, ‑ ответила Трис, наблюдая за лицом стеклодува. А́нтону не был магом; она уже посмотрела внутрь него, чтобы убедиться в этом.

— Кис? ‑ потрясённо повторил за ней мужчина. ‑ Кислун создал это восхитительное существо?

Чайм издала низкий, мелодичный, ровный тон.

— Она так мурчит, я думаю, ‑ объяснила Трис. ‑ Осторожнее. Вы же не хотите, чтобы она становилась тщеславной.

— Такая красотка имеет полное право быть тщеславной, ‑ ответил А́нтону. Чайм глодала одну из пуговиц его рубашки. ‑ Ну, если это сделал Кис, то это объясняет происшествие этим утром, ‑ заметил А́нтону. ‑ Он пришёл сразу после зари, с таким видом, будто у него на хвосте были Огненные Духи Хаккой. Когда он сказал мне, что у него магия, будто это какая-то заразная болезнь, и что ему нужно отыскать наставника, я подумал было, что он напился.

Трис поправила сползшие ей на нос очки в латунной оправе.

— Уверена, что он и впрямь думает, будто магия — это зараза, ‑ сухо сказала она. ‑ Он и вчера себя вёл соответственно. Вы говорите, он сейчас ищет наставника?

— В Хескалифосе, ‑ ответил А́нтону. ‑ И магия даёт больше ответов, чем вопросов. Его ударило молнией, знаете ли.

Трис уставилась на А́нтону, раскрыв рот, пока не вспомнила о приличиях и не захлопнула его. Когда она достаточно собралась с мыслями, чтобы снова говорить, она сказала:

— Он об этом не упомянул.

— О, ну, он редко об этом говорит, бедолага. Он выжил, но молния разрушила его жизнь. ‑ Вдруг А́нтону широко ей улыбнулся: ‑ А вообще, это — чудесные новости. Надлежащий наставник сможет избавить его от мали́пи, которое снедало его с тех самых пор, как он сюда приехал. Любому было видно, что у него были неприятности. Я всё говорил ему: «Сходи к Даской Галипио́ на Улице Ведьм. Какое бы малипи на тебе не висело, он сможет его изгнать». Но молодые, они не понимают, сколько неприятностей происходят из незримого мира, ‑ продолжил он, качая головой. ‑ Они настаивают, что все эти причинно-следствия и рациональность, которые так популярны в наши дни, доказывают, что сверхъестественного не существует, есть только то, что поддаётся пониманию и объяснению разумом. «А что магия?» ‑ спрашиваю я их, но они мне говорят, что и магия тоже подчиняется рассудку. Тьфу, ‑ А́нтону покачал головой. ‑ Законы и логика — это хорошо, но говорить, будто боги — это лишь байки, которые нас успок… Эй, ты! ‑ Трис подскочила. А́нтону метнулся к стойке, где Чайм пыталась засунуть морду в низкую, широкую банку. ‑ Что она ищет? ‑ потребовал А́нтону.