- Этот материал просто золото, - говорит Роган.

- Я бы назвала это другим словом, - говорит Холли.

- Я имею в виду с психологической точки зрения. Одно кажется ясным. Она участвовала в... поедании мистера Кастро, чтобы угодить своему мужу. Он настаивал на этом. Но она говорит об этом как о чудодейственном средстве для лечения своей спины и артрита мужа. Были и другие мнимые преимущества, включая повышение мозговой активности. Это словно рекламные ролики из преисподней. Однако в конце концов эффект начал ослабевать.

- Поэтому они сделали это снова, - говорит Холли. - И снова.

- Их надо было ловить после Кастро, - говорит Иззи. - А если не после Кастро, то после Дресслера. Трюк с инвалидной коляской был достаточно искусным, и они проводили некоторую предварительную работу, но их попытки замести следы были халтурой.

- Они были старыми, - тихо говорит Холли. - Никто не ожидает, что старики будут серийными убийцами. Не говоря уже о каннибалах.

Иззи говорит:

- Если бы не ты, Холли, они бы, вероятно, до сих пор жили в том доме и угощались бы своими адскими блюдами. "О, - говорили бы люди, - он немного чокнутый, а она немного своенравна, но в общем-то они нормальные".

- Барбара догадалась быстрее меня.

- В этом есть доля правды, но ты проделала основную работу.

- И ее подруга помогла, - говорит Холли. - Оливия Кингсбери. Старая поэтесса. Думаю, именно она связала всё воедино для Барбары.

Бил смотрит на Рогана и кивает ему. Они встают.

- Теперь пресса не даст вам житья, мисс Гибни.

- Не впервой. - Затем слова сами вылетают из ее рта. - Орешки бесплатны.

Бил и Роган выглядят озадаченными, но Иззи смеется, и Холли присоединяется к ней. Смеяться приятно. Чертовски приятно.

18 августа 2021 года

За окном квартиры Холли есть балкон, достаточно большой для двух стульев и маленького столика. В одиннадцать часов утра в эту среду она сидит там, попивая чашечку кофе. Хотелось бы закурить, но желание постепенно угасает. Прошло уже более трех недель с момента последней сигареты, и, с Божьей милостью, она больше не закурит. Утро теплое, но не душное; жара, накрывавшая город большую часть июля и первые две недели августа, похоже, закончилась.

Обычно в этот час Холли сидит в офисе, одетая в один из своих многочисленных брючных костюмов и с легким макияжем, но этим утром - да и в большинство других утр с момента ее вынужденного двадцатичетырехчасового пребывания в "Кайнере" - она в пижаме и тапочках. Если верить автоответчику и сайту, офис закрыт на время отпуска сотрудников и вновь откроется 6 сентября. По правде говоря, Холли не уверена, откроется ли вообще когда-нибудь агентство "Найдем и сохраним".

Пит, полностью выздоровевший, сейчас гостит у сына и невестки в Сагино. Он вернется в конце месяца, но уже заговорил о полной отставке. У него есть пенсия от полиции, и после двадцати пяти лет работы она неплохая. Если он примет такое решение, Холли будет рада добавить весьма приличное выходное пособие. Если она решит продать бизнес (а она может это сделать, причем за хорошую цену), то это будет более чем приличная сумма.

Что касается ее самой, то она - новоиспеченная миллионерша, которая может позволить себе май-тай в любом из самых дорогих питейных заведений города. Более того, при желании она могла бы купить любую дорогую пивнушку. Но желания такого нет. Мысль о том, чтобы выйти на пенсию и жить на деньги, которые спрятали от нее мать и дядя, часто приходила ей на ум в течение нескольких недель после ее пребывания в подвальной клетке Харрисов.

Она говорила себе, что ей еще слишком рано уходить на пенсию, и это, вероятно, правда. Она говорила себе, что не знает, чем будет заниматься, и это тоже, вероятно, правда. Но она всё время думает о словах Иззи Джейнс, сказанных в тот день в церкви, после того как та сообщила Пенни Даль, что ее дочь не только убили, но и съели. По крайней мере, лучшие ее части; остальное оказалось в виде красной массы и обломков костей в пластиковом мешке на конце шланга дробилки.

"Как только начинает казаться, что ты видела худшее, что есть в человеке, жизнь убеждает тебя в обратном", - сказала Иззи. И тут же добавила: "Злу нет конца".

Холли полагает, что она и так уже знала это, причем лучше, чем Иззи. Чужак, маскировавшийся под Терри Мейтленда, был злом. Как и тот, что выдавал себя за Чета Ондовски. То же самое справедливо и для Брейди Хартсфилда, который нашел способ продолжать заниматься своими грязными делами (как сказал Билл) даже после того, как был обезврежен. Обезврежен именно Холли.

Но Родди и Эмили Харрис были еще хуже.

Почему? Потому что в них не было ничего сверхъестественного. Потому что нельзя было сказать, что их зло пришло извне, и утешить себя мыслью, что если существуют зловредные внешние силы, то, наверняка, есть и добрые. Зло Харрисов было одновременно и обыденным, и необычным, как, например, сумасшедшая мать, засовывающая своего младенца в микроволновую печь, потому что он не перестает плакать, или ребенок двенадцати лет, устраивающий стрельбу и убивающий полдюжины своих одноклассников.

Холли не уверена, что хочет вернуться в мир, в котором живут такие люди, как Родни. Или Эмили, которая была еще страшнее: расчетливее и в то же время намного, намного безумнее.

Кое-что прояснилось, отчасти благодаря дневникам Эмили. Теперь они знают, почему Стайнман последовал практически сразу за Эллен Краслоу. Эллен была веганкой и отказывалась есть печень (в дневниках она называлась СГ, что означает "священный Грааль"). Она продолжала отказываться даже тогда, когда умирала от жажды. В конце концов, никто из остальных не выдержал. Холли не уверена, что смогла бы, но Эллен смогла, и Холли восхищается ею. В итоге Родни пристрелил ее, как непокорного бычка. После смерти Эллен Эмили заполнила страницы дневника бранной яростью; шалава, дрянь, лесбуха были самыми мягкими эпитетами.

Они даже знают фальшивое имя, которое использовала Эмили в трейлерном парке: Дикинсон¹⁶⁵.

Холли постоянно приходилось напоминать себе, что женщина, написавшая все эти гнусности, была уважаемым преподавателем, лауреатом премий, покровительницей библиотеки Рейнольдса и влиятельным членом кафедры английского языка даже после выхода на пенсию. В 2004 году она получила звание женщины года в городе. Был банкет, на котором Эмили говорила о расширении прав и возможностей женщин.

Иззи рассказала ей еще кое-что: пистолет, из которого Родди застрелил Эллен Краслоу, был Ruger Security-9 с удлиненной обоймой на пятнадцать патронов. Если бы Эмили взяла его вместо револьвера Билла, у нее было бы еще десять шансов прикончить Холли... которая могла только уворачиваться в клетке.

- Но он был наверху, - сказала Иззи, - и у нее была сломана рука, а также больная спина. Тебе крупно повезло.

Да, ей очень повезло. Повезло не только выжить, но и стать миллионершей. Она может теперь прикрыть лавочку и перейти к другому этапу своей жизни. Там, где люди вроде Харрисов будут лишь новостями по телевизору, который можно выключить или переключить на романтическую комедию.

Она слышит, как звонит ее телефон - личный, не офисный. После новой - или возобновленной - славы Холли офисный телефон разрывался от звонков, но теперь они, к счастью, стихли. Она встает и идет в свой кабинет, неся чашку с кофе. На экране ее телефона показывается фотография Барбары Робинсон.

- Привет, Барбара. Как дела?

Тишина, но Холли слышит дыхание Барбары и чувствует укол тревоги.

- Барб? Ты в порядке?

- Да... да. Просто ошеломлена. Мамы и папы здесь нет, а Джером...

- Снова в Нью-Йорке, я знаю.

- Поэтому я позвонила тебе. Мне нужно было кому-то позвонить.

- Что случилось?

- Я выиграла.

- Выиграла что?

- Пенли. Премию Пенли. "Рэндом Хаус" собирается издать книгу "Сшивая небо на закате". - Теперь, когда Барбара поделилась своими новостями, она начинает плакать. - Я собираюсь посвятить ее Оливии. Боже, как бы я хотела, чтобы она была жива и узнала об этом.

- Барбара, это так замечательно. Там ведь есть и денежное вознаграждение?

- Двадцать пять тысяч долларов. Но это будет аванс в счет авторских гонораров, так говорилось в электронном письме, которое я получила, а поэтические книги обычно не продаются большими тиражами.

- Только не говори этого Аманде Горман¹⁶⁶, - говорит Холли.

Барбара смеется со слезами на глазах.

- Это не то же самое. Ее стихи, как тот, что она читала на инаугурации, оптимистичны. А мои... ну...¹⁶⁷

- Другие, - говорит Холли.

Барбара дала ей почитать часть своих произведений, и Холли знает, что они являются своего рода механизмом преодоления и выживания. Барбара пытается примирить свое доброе и щедрое сердце с тем ужасом, который она пережила в лифте в прошлом году. Ужасом от Чета Ондовски. Не говоря уже об ужасе от того, когда она обнаружила свою подругу в клетке с перемазанным кровью лицом и двумя трупами поблизости.

Холли видела больше, пережила больше - в конце концов, она была в той клетке, - и для нее поэзия не является предохранительным клапаном; лучшее, что она написала в свое время, было (скажем прямо) довольно слабым. Но ей снова начали нравиться фильмы ужасов, и эти безобидные страшилки могут стать началом примирения. Она знает, что некоторые люди сочтут это извращением, но на самом деле это так.

- Ты должна позвонить Джерому, - говорит Холли. - Сначала Джерому, потом родителям.

- Да, сразу же. Но я рада, что сначала поговорила с тобой.

- Я тоже рада. - Даже больше, чем рада.

- Ты узнала что-нибудь еще? О... деле?

- Нет. Если ты говоришь об их... не знаю... их причинах, то мы, возможно, никогда не узнаем всего. Хорошо, что нам удалось остановить их...

- Ты, - говорит Барбара. - Ты остановила их.

Холли знает, что в это дело было вовлечено много людей, от Кейши Стоун до Эмилио Эрреры из магазина "Джет Март", но не говорит об этом.