Именно такая гипербола характерна для культурной войны. Это также нечестно. Ни один уважаемый ученый не утверждает, что реклама, косметическая хирургия и ожирение являются формами насилия. Однако авторы данного сборника считают, что любой добросовестный и этически актуальный анализ насилия в прошлом и настоящем, особенно претендующий на всеобъемлющий охват, должен включать такие явления человеческого поведения, как межличностное насилие, экологическое насилие, насилие в отношении коренного населения, насилие в тюрьмах, торговлю людьми и кибернасилие, и это лишь некоторые упущения в мировоззрении Пинкера.

По правде говоря, критики Пинкера нападают на него не потому, что они извращенцы, или контраргументы, или принадлежат к воображаемой кабале перевоспитанных ненавистников прогресса. В любой области светского знания новые смелые теории или интерпретации неизменно подвергаются оценке со стороны сообщества коллег, которые строго изучают их метод, наблюдения и выводы. Некоторые из этих новых интерпретаций (будь то в физике, биологии, психологии, истории или праве) выдерживают испытание временем и становятся общепринятым консенсусом. Другие сохраняются частично после того, как их пересматривают критически настроенные коллеги-профессионалы, и этот процесс разумной переоценки продолжается постоянно. Другие же исчезают под воздействием критического анализа. Это и называется "научным методом". По-видимому, Пинкер считает, что его идеи выходят за рамки базового процесса проверки гипотез. Вместо того чтобы оценивать идейное содержание своих книг, он ожидает, что аудитория просто "возрадуется" тому, что он, подобно некоему пророку или Прометею, открыл нам истину о прошлом, настоящем и будущем человечества.

Пинкер характеризует своих критиков, утверждая, что "смотреть на данные, свидетельствующие о снижении уровня насилия, и говорить "Насилие выросло" - значит быть заблуждающимся". Использовать язык психопатологии, чтобы отвергнуть критика, - это то, что профессор психологии должен уметь делать лучше. Однако вполне здравомыслящие историки, собравшиеся в этой книге, вполне рационально ставят под сомнение некоторые допущения Пинкера, точность его данных и, следовательно, выводы, на которых основывается его грандиозный трансисторический тезис. Они ставят под сомнение возможность точного измерения насилия, и особенно насилия на огромных временных отрезках, не в последнюю очередь потому, что на протяжении истории огромное количество случаев межличностного насилия скрыто от посторонних глаз и о нем крайне мало сообщается, а также возможность значимого сравнения такого насилия в огромном количестве культур. Они ставят под сомнение понимание Пинкером того, что такое насилие, сомневаются в том, что мы биологически предрасположены к насилию, и возражают против чрезмерного упрощения темы. Мы делаем это именно потому, что знаем: насилие во всех его многообразных проявлениях остается фундаментальной проблемой современного мира и для того, чтобы работать над ее снижением, необходимо точное и честное понимание человеческой агрессии в нашем коллективном прошлом.

Разум", как и "прогресс", является основной темой, проходящей через все книги "Лучшие ангелы" и "Просвещение сегодня". Перефразируя английского политического философа конца XVII века Джона Локка, можно сказать, что проблема заключается в том, что Пинкер путает "суждения и мнения", как Локк определял "разум", со "знанием и уверенностью". Знание - это постоянно развивающийся комплекс работ; ни в чем нельзя быть уверенным, и публикация результатов исследований может в одночасье изменить представление ученых о том или ином периоде, объекте или событии. Речь идет не только о том, чтобы быть в курсе самой достоверной информации и самых лучших аналитических исследований, но и о глубоком, тщательном знании предмета и дискуссий в той или иной области. Пинкер, очевидно, не делает ни того, ни другого.

Статистика и прошлое

В наш век чрезмерной специализации книги с панорамным охватом и новыми масштабными идеями, привлекающие широкую читательскую аудиторию, являются достойными восхищения достижениями культуры. Как следует из наших вступительных цитат о Даймонде, Пикетти и Харрари, мы сами являемся энтузиастами чтения лучших работ в этом жанре. Именно поэтому мы считаем, что популярность Пинкера вполне объяснима, но она заслуживает опровержения со стороны того самого сообщества экспертов, которое обучено и призвано профессионально изучать прошлое. По своей сути аргументы Пинкера (как следует из подзаголовка "Лучших ангелов") являются историческими; именно поэтому авторы сборника - историки или исторически ориентированные антропологи и социологи. Все они обижаются, когда видят, что их область неправильно трактуется. Местами наш язык может показаться сильным, но ставки высоки. Мы не стремимся легкомысленно вступать в полемику. Некоторые наши коллеги предпочли бы не вступать в полемику с Пинкером, считая, что его работа не заслуживает ответа, но не сделать этого - значит оставить поле открытым для того, кто безответственно использует риторику науки, преследуя определенную цель, которая не признана и не доказана.

Как убедительно показывают представленные в сборнике эссе, против тезиса Пинкера существует множество возражений. Первое из них связано с использованием им статистики. Как отмечает в своей главе Даг Линдстрем, использование Пинкером статистики иногда имеет под собой твердую почву, но часто основывается на ограниченных и проблематичных данных. Несмотря на рассуждения о научности и объективности, которые использует Пинкер, его использование количественных данных в "Лучших ангелах" шокирующе некачественно. Пинкер рассматривает свои цифры в абсолютных терминах, то есть так, как будто "факты" являются твердыми и неизменными и не подлежат сомнению. Он представляет себя как человека, который "здраво оценивает состояние мира", подсчитывая. Его неизменное предположение состоит в том, что данные по определению точны и цифры "говорят сами за себя", тогда как, как убедительно демонстрируют многие авторы этого сборника, они часто не являются ни точными, ни репрезентативными, ни самоочевидными. Даже Пинкер признает, что "правомерно сомневаться в том, насколько точными и репрезентативными действительно являются цифры".

Как и многие европейские мыслители эпохи Просвещения XVIII века, которых превозносит Пинкер, мы настроены скептически; мы принимаем более чем с щепоткой соли любого, кто излагает свои выводы с такой убежденностью, если не сказать слепой верой, в идею нейтральной, свободной от ценностей статистики. Перефразируя самого известного философа эпохи Просвещения Вольтера, можно сказать: "По крайней мере, признайтесь, что вы так же невежественны, как и я". Основная проблема заключается не в том, что статистическая информация об историческом насилии изначально небезупречна; скорее в том, что измеряемая ею информация часто смещается, является частичной и зачастую сильно занижена. Линда Фибигер указывает на то, что Пинкер неправомерно использует один археологический объект - Ведбек в Дании, где был обнаружен 21 человеческий скелет, относящийся к эпохе мезолита (примерно с 13 000 до 4 000 г. до н.э.), и в котором имеются некоторые свидетельства насильственной смерти. Пинкер делает вывод, что это место является репрезентативным для всей доисторической эпохи. Это, мягко говоря, проблематично, особенно если начать сравнивать с другими регионами мира. В Великобритании, например, человеческие останки мезолита редки и часто неполны. Поэтому нельзя делать обобщения обо всей доисторической истории человечества на основании находок одного или даже нескольких объектов, особенно если информация об этих обществах и этих смертях недостаточна.

Даже в наше время, в развитых технократических странах, где бюрократия ведет хороший учет, статистика может быть неполной или несовершенной. Это так называемые "темные цифры", неучтенные или нераскрытые преступления. Возьмем, к примеру, сексуальное насилие и насилие в нетрезвом виде. Несмотря на то, что Пинкер говорит о снижении уровня сексуальных посягательств с годами, количество изнасилований на самом деле возросло, и, как утверждает Джоанна Бурке в этом сборнике, сейчас их больше, чем в Средние века. Более того, насилие в нетрезвом виде, которое происходит по выходным в больших городах и приводит к тому, что люди попадают в отделения неотложной помощи, также широко распространено, но о нем практически не сообщается. Даже если об этом сообщается, дело почти никогда не доходит до суда. В одном из обследований отделения неотложной помощи одной из британских больниц частота случаев домашнего насилия - нападения на женщин в их собственном доме, как правило, после ссоры - была выше, чем в Британском обзоре преступности, в то время как большинство других нападений, связанных с насилием, вызванным алкоголем, происходили на улице или в пабах и ночных клубах. Нет сомнений, что обследование любого аналогичного отделения неотложной помощи в любом крупном современном городе даст сопоставимые цифры более высокого уровня насилия, чем те, о которых сообщают полицейские управления. Основополагающим навыком профессионального историка является оценка и признание природы своего исходного материала, а значит, и того, какие знания о человеческом прошлом можно и нельзя ответственно извлекать из него.