Все для меня выглядело очень странно, начиная с приезда к двухэтажному дому, осмотра роскошной родильной палаты и заканчивая наблюдением за рождением моей племянницы. На создание всего этого, должно быть, ушли годы. Не говоря уже о том, что Бьянку, казалось, не смущало, что Оникс находился в палате во время родов. Вопрос вертелся у меня на кончике языка, готовый сорваться, но я сдержалась, потому что мысль о том, что я расстанусь с ним, снова возникла в голове.

Вместо того, чтобы переживать, я повернулась к ребенку, глаза которого были закрыты. Кожа малышки была такой нежной и чистой. Любовь с первого взгляда – то, во что я никогда не верила. Страсть – разумеется, но для любви требовалось некоторое время. Но эта малышка полностью опровергла мою теорию.

Я полюбила ее в ту же секунду, как увидела.

Машина остановилась, и я выглянула в окно. Мы подъехали к другому зданию, не похожему на тот дуплекс, который покинули. Это был частный дом на одну семью в конце улицы, других домов поблизости не было. На стоянке стояла одна машина, которую я не узнала. Я сгорала от нетерпения показать своей сестре ее ребенка. После того, как Кеннеди с мужем приедут, у меня не будет возможности взять малышку на руки.

Оникс открыл дверцу, и я вылезла из машины, а он протянул руку и вытащил автокресло.

– Держи, – сказал Оникс, протягивая его мне. Было страшно держать маленького невинного младенца в этом хитроумном приспособлении.

Оникс вытащил сумку для подгузников, перекинул ее через плечо, затем взял у меня автокресло и понес его с такой легкостью.

Мы вошли в дом, в котором была очень уютная, просторная гостиная. Здесь было столько разных цветов! Это место сильно отличалось от дома Оникса. Я думала об этом, пока Оникс вытаскивал мою племянницу из автокресла. Он поднес малышку ко мне, и я взяла ее на руки, пересев в одно из трех кресел-качалок в комнате, в которой также стояли кушетка, диванчик для двоих и столик посередине.

Малышка издала несколько звуков, но потом успокоилась и заснула.

– Почему в твоем доме все белое? – слова просто вырвались сами собой.

Оникс непринужденно сидел на диване, вытянув ноги и скрестив их в лодыжках, откинувшись назад и заложив руки за голову. От моего вопроса он слегка напрягся. Не живи я с ним последние несколько недель, то, наверное, этого бы не заметила. Но я старалась изучить его, хотя он и мало что о себе рассказывал.

– Потому что моя душа слишком погрязла во тьме.

Я хотела продолжить разговор, когда входная дверь распахнулась, и в комнату вошли Кеннеди и Малькольм. Кеннеди расплакалась, как и я, когда поднялась с кресла.

– Познакомься со своей дочерью. – передача малышки моей сестре было одним из самых счастливых моментов в моей жизни, помимо перерезания пуповины.

С изумлением наблюдая, как эти двое рассматривали свою дочь, я села рядом с Ониксом. Он высвободил одну руку и положил ее на спинку дивана, и я почувствовала, как кончики его пальцев скользили по моему плечу вверх и вниз, успокаивая.

Мы долго молчали, пока Кеннеди и Малькольм любовались своей дочкой, но потом я больше не смогла сдерживаться.

– Как вы ее назовете? – спросила я.

Кеннеди широко улыбнулась мне.

– Элли Торрин. – услышав это, я чуть не обалдела и разрыдалась. Элли – это сокращенное имя нашей мамы Элеоноры. Кеннеди назвала своего ребенка в честь нашей матери и меня.

Оникс притянул меня к себе, обхватив теплой рукой, пока я плакала, уткнувшись ему в рубашку, все это время он поглаживал мою руку. Я только что получила свой третий подарок за последние пару часов. Утешение от мужчины, в которого была влюблена. И одно лишь это осознание должно было наполнить меня ужасом. Как? Когда я в него влюбилась? Я понятия не имела, но, разделив эти счастливые моменты с ним, и глядя на все, что он делал, даже на плохие поступки, я все еще находила в нем что-то хорошее.

Между мной и Ониксом существовала глубокая связь. Я увидела совсем другого человека, не похожего на других. Эллен Сью оказалась права. Все, что делал Оникс, было не просто так.

– Мы можем уехать? – услышала я вопрос Малькольма, и ужас наполнил меня. Это было оно. Я уеду со своей сестрой и ее семьей, оставив Оникса позади. Гарантия – вот и все, чем я была. Он использовал меня дважды. Повторение этих слов мало чем помогло. Внутри меня шла борьба. Я в очередной раз напомнила себе, что меня вырвали из жизни, которую я построила. Это было необычно, нерационально, но всё же у нас с Ониксом были особенные моменты, которые принадлежали только нам. Теперь все было кончено.

– Конечно. Позвоните в офис, назовите официальное имя ребенка, и мы сделаем свидетельство о рождении, – небрежно ответил Оникс, вставая и увлекая меня за собой. – У вас есть номер телефона нашего педиатра, завтра нужно будет пройти первый осмотр. Медсестра уже загрузила всю информацию о рождении на портал для пациентов.

В этот момент я до конца не понимала чего хотела, поэтому все это превратилось в торнадо эмоций, вышедших из-под контроля. Когда Оникс притянул меня к себе и поцеловал в лоб, я поняла, что это всё. Я больше никогда не увижу этого человека. Как будто мы никогда и не знали друг друга.

Часть меня хотела, чтобы он попросил остаться, хотела, чтобы он привязал меня к своей кровати. Я не хотела с ним расставаться. Я знала, что боролась со своими эмоциями, но, если он снова запрёт меня у себя дома, готова ли я буду к этому? Да. И это волновало меня так же сильно, как известие о рождении ребенка.

Оникс посмотрел на меня сверху вниз.

– Если тебе нужны твои вещи, дай знать, и я прикажу, чтобы их тебе отправили.

Мое сердце разбилось вдребезги. Он не сказал приехать и забрать их самой. Да, это действительно был конец. Собрав все силы, какие у меня были, я приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала его в губы.

– Спасибо, – это было всё, что я смогла выдавить из себя, когда повернулась и последовала за сестрой к двери.

Пожалуйста, попроси вернуться. Попроси меня не уходить.

Мои надежды рухнули, потому что он ничего не сказал, и во мне поселилась пустота. Мои прежние предположения оказались верны. Я никогда не приду в себя после времени, проведенного с Ониксом Блейком.