Глава 40

Амелия

Амелия смотрела на ночное небо. Последние пять часов она провела, полулежа в кузове грузовика, измученная, но без сна. В голове крутилось слишком много тревожных мыслей и бесконечных вопросов.

Сайлас вел машину, а Финн сидел рядом. Амелия разместилась в кузове вместе с Уиллоу, Микой, Бенджи и полудюжиной одеял. Уиллоу сидела лицом в ту сторону, откуда они ехали, с винтовкой на коленях, охраняя тыл. Бенджи, как котенок, свернулся калачиком у нее под боком. Джерико, Хорн и Селеста ехали в другом грузовике, а Габриэль в наручниках — в кузове.

Они останавливались не менее десятка раз, чтобы расчистить дорогу, убирая с пути заглохшие машины и случайные ветки деревьев. За пять часов они преодолели двадцать шесть миль, до города оставалось еще тридцать, а после него — еще сто. Но теперь, по крайней мере, у них появилась цель.

Они направлялись в Убежище, чтобы спасти ее мать и найти лекарство. Это место олицетворяло безопасность, закон, порядок и надежду для всех. Хотя для Амелии оно значило гораздо больше.

Рядом с ней сдвинулся Мика. Он не прикасался, но она все равно чувствовала его присутствие, его тепло.

— Хочешь увидеть что-то прекрасное?

Амелия улыбнулась в темноте.

— Конечно.

Он указал на небо.

— Падающая звезда.

Ночь выдалась ясной. Без постороннего света небо стало таким черным, каким она его раньше никогда не видела, насыщенным и глубоким, безграничным. Звезды сияли четко и ярко, как крошечные осколки льда или стекла. Она напряглась, старательно всматриваясь в небо, пока зрение не затуманилось. И тогда она увидела это: огненную полосу на черном бархате.

— Пока можешь видеть окружающую красоту, с тобой все будет хорошо, — заявил Мика. — Вот что значит надежда.

Была ли у нее надежда? Амелия думала, что да, но препятствия, стоящие перед ней, казались непреодолимыми. На каждого врага и страх, с которыми она справлялась, на их месте вырастали еще два. «Как Гидра — чудовище из мифов», — с горечью подумала она. Тезка вируса, уничтожившего привычный мир.

— Иногда надежда кажется невозможной.

Мика изобразил пальцами фигуру в воздухе.

— «Надежда — крылатая птица».

Амелия слегка улыбнулась.

— Я это знаю. Эмили Диккенс.

— Точно. — Он проследил за очередной звездой, проплывающей по небу. — Мы не можем сдаться. И не сдадимся. Мы проделали уже такой путь. Мы выясним, с кем торгуют Охотники за Головами, и найдем способ спасти Элизу. Я уверен, что найдем. А ты поможешь ученым создать лекарство, чтобы положить конец всему этому безумию.

Сердце Амелии сжалось при мысли о матери. Она только обрела Элизу вновь, а ее уже отняли.

— Ты так думаешь?

— Я знаю, — заявил Мика без тени сомнения в голосе. Амелия восхищалась его верой, убежденностью в том, что есть нечто большее, чем все это, что есть смысл за тем, что они не могут увидеть или осмыслить.

— Я не понимаю.

— Что?

Еще одна падающая звезда пронеслась по небу, выстрелив ярким огнем.

— Почему я еще жива.

— Моя мать была католичкой. — Мика снова сдвинулся с места, когда грузовик подпрыгнул на выбоине. — Вера была для нее всем. Она говорила, что у каждого есть свое предназначение.

— Но почему я? — Почему Амелия оказалась единственной выжившей после вируса «Гидры»? Как она выжила, когда никто другой не смог? Что сделало ее особенной? Имеет ли это какое-то отношение к нелегальному лекарству от эпилепсии, которое разработал ее отец? Или дело в самой эпилепсии, в каком-то аспекте ее мозга, который болезнь безвозвратно изменила, и это сделало ее особенной? — Может быть, это просто какое-то странное невероятное совпадение.

— Может быть. Или это нечто большее.

Амелия не знала, есть ли у всего этого цель или смысл. Она верила в красоту. Она верила в музыку, искусство, литературу и те вещи, которые пробуждали что-то в глубине ее души.

Мика сложил руки за головой и посмотрел на небо.

— Если слухи правдивы, то Убежище — безопасное место, Амелия. Безопасное место для тебя, для Бенджи, для всех нас.

— Надеюсь, что так. — Но так ли оно безопасно? В ее голове вспыхнули новые вопросы. Кто на самом деле стоял за биотеррористической атакой, в результате которой на мир обрушился вирус «Гидры»? Ее отец помогал разрабатывать биооружие, но он не был инициатором. Ее мать опасалась, что к этому причастны высокопоставленные правительственные чиновники. Не могла ли президент Слоан организовать все это?

Амелия вытащила из-под рубашки кожаный ремешок и погладила свой браслет с шармом. Ей очень хотелось поговорить обо всем этом с Микой, но она не могла. Мать ее предупреждала. Нельзя доверять никому.

В Убежище Амелия и Сайлас могли оказаться в еще более опасной ситуации, чем сейчас. Они знали, что «Новых Патриотов» использовали как козлов отпущения. Они с братом были мишенью для тех, кто отчаянно пытался скрыть правду.

Но, возможно, Убежище оправдает свое название — оазис в пустыне болезней, ужаса и смерти. Они спасут ее мать. И все они смогут начать жизнь заново.

Амелия не знала, какое предположение — правда, а какое — вымысел. Но инстинкты подсказывали ей, что так или иначе в Убежище ее ждут ответы.

И если ученые смогут использовать антитела в ее крови, чтобы создать вакцину или лекарство, она сделает все возможное, чтобы помочь. Приложит все усилия, чтобы остановить вирус «Гидры», но для этого нужно еще дожить.

Амелия достала из рюкзака свой флакон и высыпала оставшиеся две таблетки на ладонь — единственное, что стояло между ней и приступами, которые могли лишить ее сознания, повредить мозг или убить.

Автоинъекторы для экстренной помощи закончились. Без лекарств следующий приступ мог наступить в любой момент — через день, три недели или шесть месяцев.

Рядом с ней Мика напрягся.

— Это последние?

Она проглотила таблетку и положила вторую обратно в бутылочку.

— Я оставлю одну. На случай, если мне удастся найти кого-нибудь, кто сможет воспроизвести формулу.

С каждым приступом она все сильнее будет терять себя, ее мозг будет распадаться на части, она будет лишаться памяти, забудет, как читать, как держать вилку, как говорить — как быть человеком.

— Мой отец, возможно, единственный из людей, кто может сделать больше.

— Как думаешь, он жив?

— Я не знаю. — Амелия задавалась вопросом, кто создал противовирусные препараты, которые успешно отсрочили развитие болезни. Знал ли этот кто-то ранее о генетически сконструированном вирусе? Кто-то вроде ее отца? Может быть, он еще жив? И если да, то вернулся ли он в Штаты? Эта мысль встревожила ее до глубины души.

Ее разум боролся с самим собой в той же старой битве, которую она вела с самого детства. Человек, которого она боялась и ненавидела, стал ее спасителем. Она желала ему смерти. Он был нужен ей живым. Она презирала его. И в то же время та маленькая, детская часть ее души все еще отчаянно его любила.

Деклан Блэк был ее отцом. Он познакомил ее со скрипкой, он светился от гордости, присутствуя на концертах и конкурсах, он приложил столько усилий, чтобы спасти ей жизнь. Не всегда все делится на черное и белое. Любовь и ненависть, горе и радость могут быть связаны воедино. Амелия снова подумала о своей матери, о том, какой выбор она сделала, на какие жертвы пошла. Сердце защемило от боли в глубине груди. Она скучала по маме.

Большую часть своей жизни она считала Элизу слабой. Только сейчас Амелия поняла, насколько сильной была ее мать. Сила бывает разной. Ее мать обладала скрытой силой, стальным позвоночником, спрятанным под скромной внешностью. Она выдержала годы эмоционального насилия, чтобы защитить Амелию.

Бесстрашная любовь матери спасла ее, а она даже не подозревала об этом.

Беспокоясь за безопасность Элизы в руках Охотников за Головами, Амелия все равно знала, что та никогда не сдастся. Деклан Блэк не сломил ее. Не сломили ее и Новые Патриоты. Ее мать выживет. Она выдержит.

И на этот раз Амелия спасет свою мать.

Резкий ветер шелестел в деревьях по обе стороны дороги. Она задрожала. Мика развернул одеяло, которое подложил себе под голову, и протянул ей.

— Я не могу присвоить твою подушку.

— Я воспользуюсь своим рюкзаком. Возьми его, пожалуйста. — Он одарил ее улыбкой с ямочками. — Я настаиваю.

Она завернулась в флисовое одеяло. Амелия вспомнила, как Мика часами сидел с ней, когда она болела, как она отвлекалась от лихорадки, глядя в его добрые карие глаза.

— Спасибо.

Они умолкли, наблюдая, как по небу рассыпаются каскады падающих звезд. Это было невероятно. Мика прав. Если посреди хаоса, страха и неопределенности может сохраняться такая красота, значит, должна быть и надежда.

А с надеждой приходит жизнь, и появляется новый способ жить и быть. Амелия не хотела становиться жесткой, но одинокой, как Сайлас. Или сильной, но недоверчивой, как ее мать. Она не хотела жить в страхе, бояться прикосновений, связей. Она хотела изменить себя, по крупицам.

Она коснулась своих стриженых волос. И начнет она с доверия. «Завтра», — устало подумала Амелия. Она начнет завтра.

Следующий час они смотрели на небо. Тело Мики грело ее. Она закуталась в одеяло и почувствовала, что погружается в дремоту.

Усталость навалилась на Амелию, и она поддалась ей, убаюканная гулом грузовика и песнями сверчков и других ночных существ. Впервые со времен «Гранд Вояджера» она не видела снов.

Ранним утром она то погружалась в сон, то выходила из него, только наполовину проснувшись. Поднявшись на холм, Сайлас нажал на тормоза. Амелия покачнулась, упав на Мику.

— О, черт, — пробормотала Уиллоу. Мика вздохнул. Амелия села, протирая глаза.

Воздух казался плотнее. Пахло странно, как будто что-то обуглилось или сгорело.

— Что такое?

— Смотри, — хрипло сказал Мика.

Вдалеке виднелись очертания центра Атланты. Небо над городом было пепельно-серым, небоскребы едва виднелись сквозь темные столбы дыма.