Глава 29

Уиллоу

Уиллоу заметила за линией деревьев какое-то движение, вспышку красного цвета. Она вытерла лицо тыльной стороной руки и посмотрела еще раз.

Сайлас перешагнул через проволоку и скрылся между деревьями. Это был уже не первый раз, когда он исчезал без всякой причины. Куда он, черт возьми, направился? Что задумал?

Они тренировались утром и днем, но Сайлас вел себя рассеянно и грубо. Когда он во второй раз ударил ее по ребрам «тренировочным» ударом, достаточно сильным, чтобы выбить дыхание из легких, Джерико вмешался и отчитал его.

Сайлас только скривил губы.

— Зачем мне тратить время на крысу из сточной канавы? — И ушел.

В кои-то веки Уиллоу его не винила. Он злился и страдал. Это ужасное ожидание близкой смерти выводило всех из равновесия.

Она направилась к деревьям, не успев подумать, что делает. Проходя мимо последней теплицы, Уиллоу схватила одну из бейсбольных бит с шипами, которыми жители «Свит-Крика» отбивались от зараженных диких животных. В лесу это могло ей пригодиться.

Она шла за ним на расстоянии, не сводя глаз с красной рубашки, перешагивая через корни деревьев и перебираясь через громоздкие ветви, а колючки цеплялись за штанины. Полог листвы, возвышавшийся над ней, окрасился в желтые, оранжевые и малиновые оттенки. Тени были густыми и плотными, воздух холодил щеки. Уиллоу нажала на узелок, вшитый в рукав, и отрегулировала настройки автоматического согревания свитера.

Через пятнадцать минут Сайлас исчез. Она повернулась и стала обшаривать взглядом лес, сжимая в потных руках биту. Прислушалась к пению птиц и тихому скрипу ветвей, трущихся друг о друга на ветру.

Позади нее хрустнула ветка. Уиллоу с замиранием сердца повернулась и подняла биту. Она ожидала увидеть пантеру или какое-нибудь другое экзотическое существо, или даже огромного черного волка, спасшего ее на складе.

В десяти метрах от нее остановился олень, принюхавшись к воздуху и навострив большие уши. На мгновение олень уставился ей в лицо, а затем скрылся за деревьями.

Уиллоу вздохнула.

Она услышала еще один звук — серию тупых ударов и тресков. Не выпуская биту из рук, двинулась в сторону шума. Вскоре она наткнулась на небольшую поляну, в центре которой стоял бревенчатый домик. Изнутри доносились звуки — удары, затем приглушенные проклятия.

Уиллоу обогнула домик и нерешительно вошла в распахнутую на петлях дверь. В лучах света, проникающего через грязные окна, клубилась пыль, тонким слоем покрывавшая столешницу маленькой кухни, стол, диван и деревянный журнальный столик.

Здесь давно никого не было.

Что-то грохнуло по противоположной стене гостиной. Старомодная картина с изображением медведя в горном ручье с глухим стуком упала на пол.

Возможно, это не самая лучшая идея. Если там окажется не Сайлас, то у нее будут проблемы. Но Уиллоу решилась. Она вздохнула и вошла в темный коридор. Осторожно прислонившись к двери первой спальни, заглянула внутрь.

В комнате стояла кровать с засунутым в угол узорчатым одеялом, пыльный комод и выцветший голубой ковер. Сайлас повернулся лицом к стене и раз за разом наносил по ней удары голыми кулаками без перчаток. Гипсокартон треснул в нескольких местах, белые куски осыпались на деревянный пол у его ног.

Маска сползла с его шеи, лицо сделалось зверским. С проклятием он ударил кулаком по одной из трещин. Гипсокартон раскололся. Кровь растеклась по костяшкам пальцев и забрызгала тускло-желтую стену.

— Сайлас! — Она ошеломленно смотрела на него.

Он отпрыгнул назад, споткнувшись о комод, и пригнулся, подняв кулаки, готовый к бою. Когда Сайлас увидел Уиллоу, его рот исказился, эмоции пронеслись по лицу так быстро, что она не смогла прочитать ни одной из них. Он выпрямился и вытер кулаки о бедра.

— Какого черта? — прорычал Сайлас, и в его голосе послышались грубые нотки. — Что ты здесь делаешь?

Она опустила биту и прислонила ее к ноге.

— Я могу спросить то же самое у тебя.

— Ты меня преследуешь? Так?

Уиллоу хотела усмехнуться в ответ, но что-то в этой ситуации, в стеклянном блеске его глаз, в том, как незаметно дрогнула его верхняя губа, заставило ее задуматься. Она долго смотрела на него.

— Нет.

Он оскалился в ответ.

— Никто не разрешал тебе ходить за мной. Ты лезешь не в свое дело.

Уиллоу подняла брови.

— О, эта хижина принадлежит тебе?

— Убирайся.

Она пожала плечами.

— Мне не хочется. Почему ты здесь бьешь стены?

— Неужели ты совсем не понимаешь намеков? Я не хочу, чтобы ты была здесь. — Он отвернулся, кривя рот — но не в знак презрения или насмешки. Его глаза блестели.

Сайлас хоть и сволочь, но все-таки человек с настоящими чувствами, как бы он ни пытался скрыть их за сарказмом и жестокостью. Он мог презирать всех остальных, но любил свою сестру. Уиллоу как никто другой знала, как странно проявляется горе. Гнев так легко уживается с бедой.

— Все в порядке, — сказала Уиллоу. — Грустить об Амелии — это нормально.

Он кинулся на нее, стиснув зубы.

— Молчи! Ты ничего не понимаешь! — Сайлас пронесся мимо, толкнув ее в дверную коробку, и направился по коридору в гостиную.

Уиллоу последовала за ним. Он не хотел простых банальностей так же, как и Уиллоу. Она подумала о Зии, которую потеряла, которую не смогла защитить. И почувствовала бессильную ярость, знакомую волну горя и стыда, с которой боролась семь бесконечных недель.

Уиллоу изо всех сил размахнулась. С глухим треском бита ударилась о стену гостиной. Гипсокартон разлетелся на куски, осыпаясь на пол.

Сайлас развернулся и уставился на нее.

Она протянула биту рукояткой вперед.

— Так гораздо приятнее и не больно.

Его рот искривился, словно Сайлас собирался выплюнуть какой-нибудь язвительный, нелепый комментарий. Но он этого не сделал. Он взял биту. Повернулся к стене и уставился на проделанную ею дыру.

Размахнувшись, Сайлас пробил свою собственную дыру.

— Еще раз, — посоветовала Уиллоу.

Сайлас размахнулся снова, потом еще раз, ударил битой по стене, и шипованные гвозди выбили глубокие куски гипсокартона. Тонкий белый туман застыл на его руках и лице, покрывая их тусклым налетом.

Он передал ей биту. Вместе они разрушили всю стену, пока в ней не остались только зазубренные дыры, оголенный каркас и путаница проводов. Они не разговаривали. Им это было не нужно.

С каждым ударом, с каждым созданным Уиллоу кратером, с каждым толчком, отдававшимся в руках, с каждой капелькой пота, стекавшей в глаза, с каждым криком, рвавшимся из горла, она ощущала боль, как пульсирующую рану, открывавшуюся все шире и шире.

Воспоминания нахлынули на нее, и Зия схватила ее за руку, озорно ухмыляясь.

Удар. Фыркающий, сотрясающий плечи ослиный смех Зии.

Удар. Зия танцует и поет дурацкие песни в караоке во всю мощь своих легких.

Удар. Сморщенное лицо Зии, когда Уиллоу крикнула «Я не хочу, чтобы ты крутилась рядом!»

Удар. Зия смотрит, невидящими пустыми и безжизненными, как у куклы, глазами.

И голос матери, постоянно преследующий ее. «Они — твоя ответственность. Позаботься о них».

Она не позаботилась. Уиллоу отпрянула назад, тяжело дыша, с горящими глазами.

Сайлас схватил биту и с размаху выломал трехфутовый кусок гипсокартона. Костяшки его пальцев все еще кровоточили, рукоятка биты окрасилась в красный цвет.

— Если она умрет… — Он издал звук, похожий на мучительное поскуливание животного, попавшего в капкан.

Уиллоу уставилась на него. Она видела, что в его глазах застыли ее собственное горе и чувство вины. Будь она Микой, она бы сказала что-нибудь умное и убедительное. Будь она Финном, она бы пошутила, чтобы разрядить обстановку. Окажись она Надирой или Бенджи, она бы утешающе его обняла. Даже Амелия, холодно-отстраненная, была по-своему чуткой.

Но Уиллоу не была ими. И она не знала, что делать. В ее душе поселились собственные вина и боль. Она не знала, как пережить это, кроме как пробивать себе дорогу отчаянными усилиями. Ее нервы были расшатаны, обнажены. Она сказала единственное, что смогла придумать.

— Я знаю.

Сайлас кивнул.

Этого было достаточно.

Они стояли в центре хижины, грязные и вспотевшие. Уиллоу не знала, что это значит. Она сомневалась, что это сделало их друзьями. Она была уверена, что по-прежнему ненавидит Сайласа. Но когда они вышли на свет угасающего солнца и направились обратно через деревья, то шли плечом к плечу.