— Нет.

Пока я качаю головой, в сознании уже рисуется образ профессора Сегала между моих ног.

Кожа электризуется от предвкушения, а бедра непроизвольно дергаются, словно пытаясь привлечь внимание.

Его мрачный смешок заставляет мое дыхание участиться.

— Скоро узнаешь, что это значит.

Профессор Сегал со стуком ставит бутылку вина на тележку, и напряжение в животе немного ослабевает. Даже пальцы на ногах сгибаются, от осознания того, что произойдет дальше.

Он обходит стул и встает между моими ногами, прежде чем опуститься на него.

Я сглатываю, соски напрягаются.

Вот оно.

Момент, который я ждала. Вероятно, он из тех мужчин, которые предпочитают запить вкус глотком вина. Мне все равно, если я кончу.

Он проводит кончиками пальцев по чувствительной коже бедер, заставляя кожу вспыхнуть. Удовольствие треплет нервы и оседает внутри.

Я содрогаюсь всем телом.

— Ааааах!

— Конечно, — он тянется к тележке и берет нож.

Мой пульс учащается.

— Я не против ножа, если он нужен, чтобы срезать белье.

— Спасибо за ненужное разрешение, — фыркает он и разрезает трусики по бокам.

В другой ситуации я бы разозлилась из-за сарказма, но я девушка, связанная и отданная на милость сексуальному садисту. Мне придется придержать язык и не отвлекать его, если я хочу когда-нибудь кончить.

Ткань свисает на одном бедре, и прохладный ветерок касается моих влажных складочек. Я поднимаюсь, насколько могу и обнаруживаю, что профессор смотрит на мою обнаженную киску.

— Какое аппетитное зрелище, — говорит он настолько низким голосом, что у меня все внутри скручивается.

Заткнись и отлижи мне, хочу я сказать, но вместо этого бормочу.

— Я такая мокрая.

— Я вижу, — он медленно проводит пальцем по моей дырочке, непристойно причмокнув, и очерчивает чувствительный вход.

Мои бедра дергаются, потому что я хочу почувствовать этот палец внутри прямо сейчас, но он убирает его. Я готова застонать от разочарования, но он делает то же круговое движение вокруг клитора.

— Нет никакой необходимости в дополнительной смазке, — говорит он так, будто сам с собой. — Ее здесь и так слишком много.

Сердце колотится, каждый удар отдается в ребрах. Что он собирается делать? Засунет в меня два пальца или член?

Он не делает ни того, ни другого.

Профессор Сегал тянется к тележке и берет бутылку вина.

— Что Вы делаете? — шепчу я, выпучив глаза.

— Разве ты не придала значения моим словам о важности хорошего графина?

— Конечно придала, — говорю я. — Но что Вы собираетесь делать с бутылкой?

— Лучше бы ты спросила, что я не собираюсь с ней делать.

В голову лезет догадка, и вместе с ней отвисает челюсть. Еще до того, как мозг успевает сгенерировать протест, я чувствую гладкий кончик пробки у своего входа.

У меня перехватывает дыхание, и я смотрю туда, где он держит бутылку.

— Профессор…

— Ты помнишь стоп-слово? — спрашивает он, не поднимая глаз.

— Да, но я не об этом.

Он поднимает голову и наконец встречается со мной взглядом.

—Единственное, что я хочу услышать от тебя, это «красный», либо «желтый». Любая другая болтовня будет рассматриваться как фоновый шум.

— Но, но, но…

Я качаю головой, все мое тело сжимается в кресле.

Пробка по ощущениям сухая. Он не просто сухая, она имеет особую текстуру, которая явно не должна находиться в подобном месте.

Он приподнимает бровь, его губы изгибаются в кривой ухмылке.

— Скажи слово, и я остановлюсь.

Горло пересыхает, а глаза горят так же, как и щеки. Я не должна позволять ему трахать меня горлышком винной бутылки, особенно той, которую я купила ему в подарок. Это более чем унизительно.

Почему я не использую стоп-слово?

Я знаю почему.

Он дразнил меня своим красивым лицом, манящими глазами и богоподобным телом. И я не видела его член в действии по-настоящему. Минет не считается. И теперь я готова на все, чтобы получить его.

Унижение просачивается в душу, делая дыхание быстрым и поверхностным. Как я могла думать, что контролирую ситуацию?

— Просто сделай это, — говорю я.

Профессор вставляет в меня горлышко бутылки, и я сжимаю гладкое прохладное стекло, пока напряжение не становится невыносимым.

Из груди вырывается звук, больше похожий на стон.

— Видишь, как хорошо ты принимаешь ее? — говорит он с оттенком гордости.

В сердце вспыхивает теплое пламя, как будто я рада, что он впечатлен. Я поворачиваю голову в сторону, не в силах встретиться с ним взглядом.

Он мог бы использовать пальцы, фаллоимитатор или даже собственную бутылку, но это более чем неловко.

Я не могу смотреть ни на него, ни на себя.

Он поглаживает внутреннюю часть моего бедра, посылая волны удовольствия. Мышцы немного расслабляются, и он проталкивает бутылку глубже.

Горло предательски испускает стон удовольствия. Никогда в жизни я не чувствовала такого растяжения.

— Умница, — бормочет он.

Какая-то особенная легкость появляется в груди. Это не гордость и не удовольствие от его похвалы. Этот мужчина видит меня на дне, но принимает.

Голос в глубине подсознания напоминает, что именно из-за него я привязана к гинекологическому креслу с половиной бутылки в вагине, но его палец скользит по горячему клитору, и все сомнения испаряются.

— Ты — моя персональная маленькая шлюшка, — говорит он с потрясающе шикарным акцентом и вытаскивает бутылку.

Моя грудь сдувается, и я почти разочарована, когда напряжение спадает, но он вталкивает ее обратно.

— А-а-а-ах…

Мои бедра сгибаются.

— Вот и все, — говорит он, его голос становится хриплым. — Принимай ее как хорошая девочка.

Профессор Сегал отстраивает ритм движений бутылкой, и я двигаю бедрами, усиливая трение. Чем сильнее он трахает, тем больше моя киска сжимается вокруг стекла.

Пот выступает на лбу, мышцы дрожат. Я стискиваю зубы от интенсивных пульсаций, растяжения и рывков. С каждым толчком пробка задевает точку внутри, из-за которой в глазах темнеет.

Удовольствие накапливается внизу живота. Самые странные ощущения из-за сухой пробки. Она гладкая, но как-то цепляет ту часть меня, до которой я никогда не могла дотянуться пальцами или игрушкой.

Моя киска напрягается, сжимается, ограничивая толчки, которые профессор Сегал делает бутылкой. Затем мощное удовольствие закручивает внутренности, как штопор.

Прежде чем я осознаю это, оргазм прорывается сквозь меня с криком, за которым следуют волны жидкого экстаза. Я запрокидываю голову и стону.

Профессор Сегал замедляет движения и синхронизирует их с моей кульминацией, пока все, что от меня остается, не превращается в лужу стонов и судорог.

— Умница, — говорит он. — А теперь давай посмотрим, насколько хорошо ты приправила Сансер.