(Кстати, я использую слово "наука" в широком смысле "серьезное и систематическое исследование", что означает оно во всех языках, кроме английского последних 150 лет: Так, в голландском языке wetenschap означает "наука об искусстве", в немецком Wis-senschaft - "гуманитарные науки", а в буквальном смысле - "науки о духе", или во французском science - "серьезные и систематические исследования, касающиеся человека, такие как изучение литературы, философии или антропологии, буквально "гуманитарные науки", еще одно невозможное противоречие в современном английском языке], или просто "наука" в английском языке до 1850 г. или около того. Так, Александр Поуп в 1711 г.: "Пока с ограниченного уровня нашего разума / Короткие взгляды мы принимаем, не видя протяженности позади: / Но более продвинутые, созерцаем со странным удивлением / Новые далекие сцены бесконечной науки!" Он не имел в виду физику и химию. Джон Стюарт Милль использовал слово "наука" в его более древнем значении во всех своих работах. Приведение слова к значению "физическая и биологическая наука" в значении 5b в Оксфордском словаре английского языка - что было случайностью английской академической политики середины XIX века - побудило новейших носителей английского языка к бессмысленному труду по отграничению одного вида серьезного и систематического исследования от другого).
Точно так же никого на философском факультете, независимо от того, согласен он с ней или нет, не удивит "этика добродетелей", объясненная в книге "Буржуазные добродетели" (2006) и время от времени используемая здесь для обсуждения этических изменений в ходе переоценки буржуазных ценностей. (Например, я использовал его некоторое время назад, говоря о добродетелях надежды и веры, переориентированных в результате переоценки). Возможно, ее больше устроят кантовские и утилитарные аргументы - на философском жаргоне "деонтологическая" и "последова-тельская" этика, - которые возникли в XVIII веке и с тех пор доминируют в ака-демической философии. Академическая гегемония утилитаризма с 1789 г. по настоящее время, например, в вульгарной форме проявляется в том, что в бизнес-школе утверждается, что сложение "заинтересованных сторон" является единственным этическим аргументом, или в том, что на экономическом факультете утверждается, что U = U(X,Y) является единственным способом осмысления человеческого выбора. Но философ, по крайней мере, слышал о более древней теории, а также о ее недавнем феминистском возрождении. Ничего удивительного.
Удивительным в книге и потому менее научно обоснованным является утверждение о том, что в XVIII веке идеальное и материальное соединились и привели в движение современный мир. Однако даже у этой гипотезы есть предки.