Учитывая, что им приходилось преодолевать от трех до пяти миль пешком или добираться на лодке. В округе Ланнион в департаменте Сет-дю-Норд, где в 1877 г. каждый третий ребенок не был зачислен в школу, хотя почти в каждом приходе она имелась, цифры показывают, что удаленность от изолированных ферм и деревень имела существенное значение: в самых отдаленных кантонах число учащихся было в среднем вдвое меньше, чем в остальных.
Эта проблема отнюдь не была редкостью. Во многих горных коммунах в волостном центре проживало менее десятой части населения. В Вандее, где в 1881 г. треть двадцатилетних не могла выговорить ни слова, население также было широко рассеяно. В такой коммуне, как Сент-Илер-де-Тальмон, только 224 жителя проживали в бурге; остальные 2515 человек были разбросаны на 83 км. В коммуне Ла Гарнаш с населением 3 617 человек было три больших деревни (а также множество ферм и хуторов), каждая из которых находилась в 8 км от бурга, где проживало менее 500 человек. Сообщения из Бретани звенят отчаянием. Никто не мог понять, кто не был там и не видел условий и местности, - сообщал в 1880 г. один из чиновников. В качестве примера он привел коммуну Лануэ, раскинувшуюся на 22 500 акрах земли, разделенных большим лесом. В бургах проживало 250 человек, еще более 3 200 человек ютились на одиночных фермах. Здесь, как и везде, школы, созданные в бургах, обслуживали ничтожное меньшинство, оставляя огромное рассеянное большинство неграмотным и не охваченным обучением. Дороги были невозможны с ноября по март, т.е. как раз в то время, когда большинство детей могли свободно посещать школы.
Эта проблема не давала покоя вплоть до 1880-х годов, когда улучшилось состояние местных дорог, а благодаря программе строительства школ даже в деревнях появились свои школы. Однако давление со стороны землевладельцев и затрудненное сообщение были незначительными препятствиями по сравнению с равнодушием и бедностью. В бедных, изолированных друг от друга отделениях сохранялся ожидаемо низкий уровень посещаемости. В 1867 г., когда средний показатель по стране составлял 69,1%, в Коррезе он был равен 40,7%, а в Верхней Вьенне - 39,2%. В 1847 г. при среднем по стране показателе 73,6% департаменты Лимузен отправили в школы 60,3% и 55% детей школьного возраста. В Перше в 1888 г. посещаемость была ниже, чем в остальных департаментах Эвр-и-Луар. В бретонских департаментах дела обстоят еще хуже. Общий отчет за 1880 год показывает, что более трети детей в возрасте 6-13 лет не ходили в школу.
Приходская школа, которую мы имеем, достаточна для бедных", - сообщал в 1839 г. мэр Канталя, потому что, по его словам, дети покидали ее в самом раннем возрасте, чтобы работать. Когда они шли на работу, об учебе не могло быть и речи: они занимались своим делом "зимой при свечах, а летом от одного фонаря до другого". На все остальное не оставалось ни времени, ни сил. В долине Ниве в Пиренеях в 1844 г. офицер обнаружил мало следов посещения школы. "Земля настолько бедна, что ее жители не могут приносить никаких жертв. Дети охраняют скот в горах, а родители работают без остановки". Эти слова можно было бы с тем же успехом произнести четверть века спустя, когда многие деревенские дети все еще ходили в школу, как говорят во Франш-Конте, за коровьей задницей.
Там, где были мельницы, как, например, в Ардеше или Франш-Конте, дети могли найти работу уже в восемь-девять лет. К 1867 г. лишь "очень немногие" дети до восьми лет все еще работали по 15-17 часов в день на мельницах Приваса или Аннонэ, но было много детей в возрасте от восьми до двенадцати лет, которые продолжали это делать. Те же, кто нас интересует, в основном оставались рядом с домом, где они были нужны для охраны птиц и скота. В Рурге и Лораге на протяжении 1860-х годов всех детей с шести-семи лет приучали к труду, а мальчиков, как только они становились достаточно сильными, отправляли пахать или возглавлять пахотную бригаду - тяжелая работа, замедлявшая их рост, как утверждали призывные комиссии. В 1875 г. мы имеем полицейский отчет из Сейсана (Жер) о семилетней девочке, которая подожгла рик, охраняя индюков. В 1899 г. в Билли (Мёз) детей все еще брали на работу в возрасте около восьми лет. К сожалению, говорит учительница, те, кто должен был следить за посещаемостью, сами были заинтересованы в их найме. Другой учитель из Сент-Алози (Лот) возлагает вину на родителей, сетуя на то, как легко они жертвуют школьным образованием своих детей ради выгоды, которую можно получить от их работы. Дело в том, что жертвовать было легко, потому что это была почти не жертва. Прибыль была важна, потому что вклад детей, каким бы скудным он ни был, имел решающее значение для бюджета домов, находящихся на грани нищеты. Неудивительно, что "Социалистическое равенство" выступило против обязательного школьного образования, которое грозило "заставить ребенка бедняка идти в школу" и "вырвать у работающей семьи ресурс, который она не может сохранить". Соус для сельской, как и для городской бедноты. Тем более для сельских родителей, которые зависели от услуг своих детей в удовлетворении насущных потребностей семьи.
Будучи реальными или потенциальными работниками, дети могли посещать школу только тогда, когда не было работы. В Лимузене говорили не о том, что ребенок ходил в школу три года, а о том, что он провел в школе три зимы. Он поступал в нее в декабре, после того как были собраны каштаны и мигранты, которых он помогал заменить, вернулись домой, и покидал ее в конце марта - начале апреля, когда мигранты снова отправлялись в путь. Аналогичным образом, в Сет-д'Ор и Юре, где начальных школ для отдаленных деревень и хуторов было больше, чем в большинстве департаментов, дети обычно работали большую часть года, а зимой посещали занятия лишь несколько месяцев, забывая за это время все, чему их учили. Школьное образование получали только сыновья тех, кто имел достаточно средств, чтобы обойтись без их помощи. В Дубе, напротив, зима суровая и долгая. Это заставляло детей дольше оставаться в школе, и они успевали больше. Однако даже те дети, которые не помогали своим родителям, покидали школу в марте-апреле. В Лозере дети ходили в школу не более четырех месяцев в году. После Пасхи оставались только младенцы; школы либо закрывались, либо превращались в ясли (1877 г.). В Манше родители с удовольствием оставляли детей в школе в те годы, когда они только путались под ногами по дому, но хотели забрать их, как только они станут дееспособными, именно тогда, когда они будут наиболее способны к обучению (1892). Ален Корбин приходит к выводу, что детский труд исчезал медленно, с 1870-х до конца 1880-х годов. Во всяком случае, к концу века инспекторы могли отметить большую регулярность посещения школ в зимнее время. Постоянные жалобы на нерегулярность теперь относились к остальному времени года. Ворчание было горьким, но стандарты были повышены.
Важно понимать, как региональные условия повлияли на эти успехи. В Дубе, о котором мы уже слышали, некоторое объяснение несколько большей грамотности в этом департаменте вполне можно найти в протестантском влиянии, исходившем из Монбельяра. Более важным фактором могло быть преобладание скотоводства в горной местности вокруг Понтарлье. В условиях низкого уровня земледелия детей меньше привлекали к работе в поле или к другим видам деятельности, поэтому зимой их чаще, чем в других местах, отправляли в школу - "хотя бы для того, чтобы они не мешали". В Бансате (Пюи-де-Дем), напротив, проблемы с посещаемостью усугублялись сезонными миграциями, которые требовали дополнительного привлечения детей для замещения отсутствующих отцов или старших братьев. В Сарте, несмотря на мучительные дороги, "дети неимущих посещают школу более регулярно [чем другие], поскольку у их родителей нет земли, на которой бы требовался их труд".
В связи с тем, что в Ниевре, где подобная практика не применялась, дети были заняты на полях, а овцы содержались в отдельных отарах по половому и возрастному признаку, к ним предъявлялись более высокие требования, чем в соседнем Ниевре. В результате уровень прогулов среди детей школьного возраста в Ниевре составил около 22% по сравнению с 30% в Шере и 45% в Индре.
В Вандее, где сельское хозяйство достигло больших успехов, дети были востребованы для вырывания сорняков, к которым влажный климат относился особенно благосклонно. В Луаре возможность трудоустройства заметно повлияла на посещаемость школы представителями обоих полов. Тысячи мальчиков поступали на фабрики и заводы Луары сразу после первого причастия, но у девочек не было никакой надежды найти работу до четырнадцати лет. В результате в 1878 г. только шесть из десяти мальчиков школьного возраста посещали школу, в то время как девочек было почти восемь из девяти. В пределах одного департамента, такого как Садн-и-Луар, существовали значительные различия между регионом Макон, где виноградники не требовали детского труда, а плотное население обеспечивало относительно легкую доступность школ, и регионом Аутун, гористым, суровым, менее густонаселенным, где крестьяне не могли позволить себе нанимать работников и использовали собственных детей; Шароль, малонаселенные пастбища, где летом дети пасли тучный белый скот, а зимой одинокие дороги в школу были слишком длинными; и низменные равнины Лухана, легко затопляемые, изобилующие лугами и прудами, где высокий уровень лихорадки еще больше снижает посещаемость школы".
Такие региональные различия могут объяснить, почему Ардуэн-Дюмазе, пересекая плато Миллеваш на рубеже веков, все еще находил мальчиков десяти-двенадцати лет, "довольно диких по манере поведения", ухаживающих за скотом с апреля по ноябрь, несмотря на школьные законы, действовавшие уже почти 20 лет. Неужели потребности родителей все еще превышали те обещания, которые давали школы? Неужели их восприятие еще не пробудилось к новым возможностям? Или они просто ждали, когда пастбища будут огорожены проволокой или деревом, чтобы отдать маленьких пастухов на милость школ?