С самого начала обучения в школе детям внушали, что их первейший долг - защищать свою страну в качестве солдат. Армия - и это было важно, учитывая прошлое и устойчивую враждебность к солдатам и военным - "состоит из наших братьев, родителей, родственников". В речах при поступлении в вуз этот священный долг назывался в ритуальных терминах - наши мальчики будут защищать землю отечества. Вся школьная программа была направлена на развитие этой темы. Гимнастика должна была "развить в ребенке идею дисциплины и подготовить его ... к тому, чтобы быть хорошим солдатом и хорошим французом". Дети пели зажигательные песни, как "Флаг Франции", "Потерянный часовой", "Марсельеза". Композиции на эту тему были упорядочены, с указанием названия и содержания: "Письмо молодого солдата родителям. Он рассказывает им о том, что сражался с врагами Родины, был ранен... и гордится (как, наверное, и они) тем, что пролил свою кровь за Родину". А учителя с удовлетворением рассказывали, как они прививали любовь к родине, вызывая из своей истории "те воспоминания, которые привязывают наши сердца к родине", а затем "развивали это чувство, показывая Францию сильной и могущественной, когда она объединена".
Лучших инструментов внушения и формирования патриотизма, чем французская история и география, не было, особенно история, которая "при правильном преподавании [является] единственным средством поддержания патриотизма в поколениях, которые мы воспитываем". Может быть, другие общественные силы мало способствовали его развитию и воспитанию? К сожалению, большинство учителей плохо знали историю, с географией все еще хуже. Когда в 1870-х годах стали преподавать историю Франции - или начали ее преподавать, - то, как правило, ограничивались только царствованиями и датами, и, похоже, дальше Средних веков дело не шло. История игнорировалась, а гражданские науки отсутствовали в программе обучения, жаловался Феликс Пеко в 1871 году. Вполне возможно было "использовать французскую историю для формирования французских граждан, заставить знать и любить свободное отечество; но до сих пор не было сделано ни одной элементарной попытки такого рода". Это неудивительно. "Учителя, получившие аттестат 1850-1868 годов", более половины тех, кто преподавал в 1879 году, "никогда не изучали французскую историю и не знают ее", - ворчал школьный инспектор в Вандее. А "учителя начинают, это еще ново и редко, излагать главные события французской истории", - сообщал другой инспектор из Верхней Садны."? Эта работа должна была проводиться в учебниках, подобных "Первому году французской истории" Лависса, книге, тщательно продуманной с целью показать и обосновать рост французского патриотизма и единства от малой родины к большой. Читая ее, детям говорили: "Вы узнаете, чем вы обязаны своим отцам и почему ваш первейший долг - любить прежде всего свою родину, то есть землю своих отцов".
Как родной язык не был языком их матерей, так и отечество было где-то больше (действительно, чем-то другим), чем то место, где, очевидно, жили их отцы. Очевидно, что требовалась обширная программа индоктринации, чтобы убедить людей в том, что отечество выходит за свои очевидные пределы и представляет собой нечто огромное и неосязаемое под названием Франция. Взрослые были слишком глубоко укоренены в своей отсталости. Но даже детей, при всей их податливости, было трудно убедить в этом, не имея в своем арсенале материалов, которые стали доступны только в 1870-е годы. Во времена Второй империи "дети не знали географии, не видели карт, ничего не знали ни о своем департаменте, ни о своем отечестве" (Лот-и-Гаронна). Дети "совершенно не знали о существовании своего департамента или Франции" (Дордонь). "Понятия о геогра-фии стали общей потребностью" (Дубс).
Карты Франции начали поступать в продажу вскоре после франко-прусской войны и распространялись государством. Сначала городские, а затем и сельские школы были обеспечены настенными картами. К 1881 году мало какая классная комната, какой бы маленькой она ни была, не имела карты. Конечно, некоторые из них служили "только для украшения"® , но они прививали всем образ национального шестиугольника и напоминали, что восточная граница должна проходить не по Вогезам, а по Рейну. Они также являлись мощными символами не только утверждаемого отечества, но и к абстракциям молодые умы должны были привыкнуть. Насколько трудным оставалось это последнее упражнение, можно судить по циркуляру 1899 г., в котором объявлялось о распространении гравюр с "видами различных областей Франции, которые придадут конкретность представлению об отечестве".
К 1880-м годам решительное наступление на провинциализм стало давать результаты. "Франция перестала быть королевством и стала отечеством". Мальчики в сельских школах были увлечены рассказами о былой славе Франции. До подготовки к экзамену на получение школьного аттестата в своей затерянной долине Канталь, Пьер Бессон купил толстый учебник истории для продвинутого курса и проводил перерывы в занятиях, заучивая наизусть кампании Наполеона. Возвращаясь вечером домой, мальчики кричали друг другу отрывки из Гюго или Дероделя, и долина гудела отголосками Ватерлоо". Молодые овернцы присоединялись к остальной Франции, когда некогда абстрактное понятие приобретало конкретные и эпические формы.
Захватывающие подвиги сами по себе были частью трансцендентной темы. К 1884 году книга Бруно "Тур де Франс", опубликованная в 1877 году, разошлась 108 тиражами, а к 1900 году ее продажи превысили восемь миллионов экземпляров. Каждый ребенок знал, читал и перечитывал историю двух эльзасских мальчиков, которые после смерти отца покинули свой дом, чтобы исполнить его желание жить как французы. В этой книге с большой простотой удалось познакомить читателей практически со всеми регионами Франции, их укладом, пейзажами, историей и людьми. Ее и сегодня можно читать с удовольствием, и она по-прежнему оставляет ощущение очаровательного мира - не простого, но полезного и достойного, где при правильном подходе можно найти себе применение. Прочтение вызывает желание повторить путь Жюльена и Андре, формирует прочные связи симпатии к Франции и людям, живущим в ней. Миллионы людей, прочитавших книгу и иллюстрации к ней, поняли, что французский патриотизм является естественным дополнением к их собственному: "Франция - это сад, а провинции - цветы в нем". И хотя каждый из детей, встретившихся на пути, поет хвалу своей родине, все согласны с тем, что Франция включает их всех: Vive la patrie francaise! Любовь к Франции - лейтмотив, который становится все более настойчивым по ходу книги, и то, что она подразумевает, становится очевидным. Баярд "умирает за свою страну"; Дю Гес-Клен представлен как французский патриот, сражающийся с англичанами (когда он воевал в основном с бретонцами). Когда дети устают, они напоминают друг другу, что хотят "любой ценой остаться французами". И последние слова книги - "Долг и Отечество!"
Хотя "Тур де Франс" был написан на волне войны с Пруссией, он не проповедует месть. Дети не встречают солдат на своем пути, и среди их знакомых нет разговоров о войне, только о том, как спастись от нее и восстановить жизнь. Эльзас и Лотарингию оплакивают, но горе от их утраты нужно заглушать работой, а не войной. Эрнест Лависс, который был моложе Бруно, а в 1870 г. ему было еще двадцать лет, в своих назидательных сказках и историях закладывал более язвительные ноты: долг сыновей - отомстить за отцов, долг детей - отомстить за прошлые поражения. Его книги и подобные им также широко читались. Но мне кажется, что патриотизм, который они пропагандировали, ставил на первое место национальную интеграцию. Разграничить их трудно, темы часто смешиваются. Но просто сделать военную службу приемлемой - это уже было огромной задачей. Постоянно повторяющаяся тема долга добропорядочного гражданина служить своей стране и защищать Отечество легко может быть принята за милитаризм, если не помнить, что она была направлена на привитие чувств, полное отсутствие которых разрушает современное государство".
Проблема национальной интеграции выходила далеко за рамки армии. Целые поколения должны были пройти базовую подготовку, просто стать способными к радикально новому обучению. Все усилия школы были не слишком велики, чтобы цивилизовать гражданство или хотя бы его половину: "хорошо обученные дети станут мудрыми гражданами. Из них также получатся хорошие солдаты". Обратите внимание на порядок. Четыре основные обязанности гражданина: получить образование в молодости и впоследствии позаботиться о том, чтобы его дети получили образование; ревностно исполнять свой воинский долг и всегда быть готовым к защите отечества; регулярно платить налоги; голосовать и избирать наиболее честных и способных кандидатов. Мы видели, как много предстояло сделать по всем пунктам, и хорошо рассматривать учителей и учебники в этом контексте.
Учителя преподавали или должны были преподавать "не только из любви к искусству или науке... но и из любви к Франции" - Франции, вероучение которой должно было быть привито всем неверующим. Католический Бог, партикуляристский и отождествляемый с отечеством только ревизионистами на рубеже веков, был заменен светским Богом: отечеством и его живыми символами - армией и флагом. Катехизис был заменен уроками обществоведения. Библейская история, запрещенная в светских школах, была заменена святой историей Франции. Французский язык стал не просто достоянием образованных людей: он стал достоянием, которым могли владеть все, что, как показала война 1914 года, существенно сказалось на сплоченности нации.