Глава 10

Балансируя на краю парапета, Ксандр посмотрел вниз, когда Джимми и двое других из «Жёстких Границ», вышли из заброшенного здания вдоль реки. Это место вывело его из себя, потому что в последний раз, когда он был там, то совершил ошибку, когда спас человеческую женщину.

— Я разберу эту адскую дыру по кусочкам, если придется. — Джимми повел их к своему припаркованному Мерседесу.

— Что с девушкой? Йен сказал, что она может быть у сестры. — Вышибала «Жестких границ», которого Ксандр узнал, стоял у пассажирской двери.

— Узнай о ней как можно больше. Где она живет. Кого она трахает. Её любимые сливки для кофе. Я хочу всё знать. — Джимми провел рукой по волосам. — И сделай это до того, как этот больной ублюдок Ксандр найдет её.

Доверие нужно было заслужить подпольном мире.

Почему-то Ксандр не совсем убедил Джимми.

Сейчас Каринна была в безопасности. Во всяком случае, безопаснее, пока эти ублюдки не узнают, где он жил последние пять лет.

Все трое сели в серебристый Мерседес и уехали

Ксандр спрыгнул с крыши, с глухим стуком приземлившись на тротуар, и направился к толстой стальной двери у реки. Закрыто.

По обеим сторонам от двери было два разбитых окна, и Ксандр расширил дыру в одном из них, пробив остатки стекла, прежде чем залезть внутрь.

Даже резкий запах хот-догов, исходящий около двух зданий вниз по реке, не мог перебить гниение и человеческие экскременты, которые каким-то образом просачивались из подвала здания.

Место человеческих кошмаров.

По пути в подвал, Ксандр во тьме наступал на мусор и старые бумаги, приклеенные к полу.

Никаких шансов столкнуться с бомжами. Они знали, что творится за этой стальной дверью, и не осмеливались даже пикнуть об этом копам, опасаясь, что сами окажутся на плахе.

Кроме того, у них были большие проблемы с волками-ликанами, бегущими по улицам Детройта по ночам, как бешеные собаки.

Ксандр подошел к двери в подвал — тот самый подвал, где он наблюдал, как азиатскую женщину, которую он выследил, пытали, насиловали и разрезали на неузнаваемые части тела.

Он дал браслет азиатской девушке в подарок, чтобы отследить её, и именно так Ксандру довелось наткнуться на сестру Каринны, Лолиту, той ночью, заключенную в тюрьму на том же заброшенном складе.

Одно быстрое сканирование не выявило никакой другой формы жизни. Протечка воды и годы пренебрежения придали бетонным стенам лоскутный вид с черными и коричневыми пятнами. Пятна крови покрывали пол там, где были разорваны тела. Большой деревянный фабричный стол, запятнанный кровью и каким-то черным дерьмом, покрывавшим поверхность, имел вид верстака и удерживал Лолиту в неподвижности, пока мужчины истязали её. Набор из четырех лестниц вел к уступу с рядом комнат. Граффити, нанесенные на кирпич, создавали ложное впечатление, что кто-то, кроме кровавых садистов, отважился проникнуть в подвал. В соседней комнате, отделенной толстой стеной, стояло полдюжины пустых клеток. Наручники свисали со стен, а человеческие подвесные крюки свисали с потолка.

Он посмотрел на кирпичную стену и, присев перед ней, вытащил из кармана небольшой клинок. Сталь Диаблис. Откалывая бетонную крошку, скрепляющую кирпичи, Ксандр спрашивал себя, почему он чувствовал, что нужно оставить здесь нож. Словно оставляет ответ на чужие молитвы.

Вставив нож в отверстие и просунув на место отколотый кирпич, он обыскал камеры, котельную и старый кабинет, который когда-то занимал уборщик, — все места, которые эти ублюдки могли не заметить.

Никаких признаков камеры.

***

Каринна лежала в полубессознательном состоянии, её мысли блуждали в пространстве, где сны перекрывали тишину. В соседней ванной из крана капала тяжёлая капля, которая каким-то образом становилась все громче и этот звук отдавался у неё в голове. «Девятьсот пятьдесят шесть… пятьдесят семь… пятьдесят восемь», — она мысленно сосчитала каждую. Её пальцы похолодели. Онемела, несмотря на то, что она двигала руками, чтобы кровь текла свободно. От подкатывающей тошноты у неё появилось ощущение холода и липкости на коже.

Последний час она говорила себе, что женщина не умерла, а потеряла сознание. Бывало иногда, в БДСМ, когда люди увлекались. Впрочем, даже если бы он её убил, это не имело бы значения.

Каринна приучила свой разум принимать боль. Она провела месяцы, истязая собственное тело, проверяя собственные пределы, готовясь к тому, что ей придется пройти через ад, чтобы сблизиться с мужчинами, похитившими её сестру.

«Почти у цели». А конечной целью будет попасть внутрь клуба. И, конечно же, найти камеру, о которой болтала Лита, — деталь, которую она не собиралась раскрывать Жнецу.

Она не могла позволить себе быть сломленной звуками чужих страданий. Как бы это ни взывало к её инстинктам, взывая к ней о помощи, она не поддавалась этому. Не смогла бы, даже если бы захотела. Он лишил её контроля, напоминание, которое заставляло всё её нутро восставать в ярости, каждый раз, когда она дергала за цепи.

По правде говоря, Каринна подошла к роли сабмиссива не с каким-то энтузиазмом. Потребовались недели подготовки, чтобы смириться с тем, что она откажется от контроля. Даже к концу тренировок, она всё ещё не полностью согласилась с идеей быть в чьей-то милости, что побудило её пойти на курсы по надиранию задниц и выходу из щекотливых ситуаций.

Женщина не имела значения. Ни оковы, ни темнота, ни отсутствие контроля. Она научится принимать от него боль. Наслаждаться этим дерьмом, если придется.

«Глаз вырву, но дойду до цели».

Что бы ни приготовил для неё этот бессердечный ублюдок, Каринна попадет в этот клуб.

Так или иначе.

Она не могла быть уверена, но вмятины на её запястьях говорили ей, что прошли часы с тех пор, как она прибыла в жуткий дом адского рабства. Однако, помимо вмятин, вырисовывалась гораздо более серьезная проблема. Приступы истерики, пока она извивалась, заставили её рубашку задраться вверх по животу, а прохладный воздух на коже напряг её соски и сказал ей, что она обнажена. Не то чтобы он не видел её обнаженной, но черт возьми, она не хотела соблазнить ублюдка на изнасилование.

Она извивалась, скользя задницей по матрацу, в надежде, что ткань чудесным образом вернётся на место. После нескольких минут тщетного трения о кровать, она дернула четырьмя конечностями веревки и в отчаянии закричала.

Через пару секунд тяжелого дыхания Каринна начала дергать носом, так усердно, что её рот тоже помогал.

Повязка не сдвинулась с места.

«Черт».

Дверь щелкнула, и у Каринны перехватило дыхание.

Нет.

Глубокий вздох смеха пронесся по комнате, как облако предчувствия.

— Трудно лежать неподвижно, Котенок?

— Иди к черту.

— Думаю, я останусь здесь. Мне нравится открывшийся вид.

— Держись от меня подальше.

Мягкая ласка скользнула по её обнаженной груди, и Каринна зашипела, ненавидя свои соски за то, что они сморщились от его прикосновения. Его грубые руки были покрыты мозолями, ничего похожего на мягкие руки бизнесменов, которые мацали её в клубе.

— Ты говоришь мне держаться от тебя подальше, но твое тело говорит мне кое-что другое.

«Катись в ад с моим телом. Замучай предательскую сучку, мне всё равно».

Руки возились с её рубашкой, и ещё больше прохладного воздуха скользнуло по её груди. Он расстегнул рубашку полностью.

— Я мог бы сидеть и смотреть на тебя часами.

— Значит, это твой план? Сидеть здесь всю ночь, как какой-то извращенец, и смотреть на меня?

— Ага.

— Клянусь Богом, если я освобожусь от этих цепей…

— То что?

— Ё*ну тебя.

Он захихикал.

— В таком случае я с нетерпением жду твоей свободы. — Царапание по деревянному полу остановилось где-то у изножья кровати. — На самом деле, я планирую трахнуть тебя. В конце концов. — Шуршание ткани о ткань, как будто он сел на стул, у Каринны всё перевернулось в животе

Этот мудак планировал сидеть у изножья её кровати и всю ночь пялиться на её промежность?

— Ты бреешься или пользуешься воском? — Казалось, он поерзал на стуле, и его палец скользнул по её тазовой кости.

Её бедра вздрогнули.

— Безупречная. И нежная. Я помню с той ночи. — Его спокойный, глубокий голос наполнял комнату и щекотал её разум.

— Если бы я знала, что ты больной ублюдок, той ночи бы не было.

— У тебя не было выбора, Котёнок. Я был полон решимости заполучить тебя, так или иначе.

— Это называется изнасилованием.

— Разве я выгляжу так, будто собираюсь обеспечить чистой водой маленькую деревню? Чем, черт возьми, ты думала, когда просила вступить? Изнасилование — одна из многих страстей, с которыми ты познакомишься в клубе «Садизм».

— Где другая женщина?

— Другая женщина?

— Я слышала её. Она кричала. Ты убил её?

— Боюсь, я не поцелую тебя и не скажу. — Заскрипел стул, видимо он в очередной раз передвигал, по мнению Каринны, из угла комнаты.

В воздухе раздался хруст, и за ним последовали звуки, похожие на жевание.

На её тело смотрели мужчины. Они видели больше, чем тот вид, который она демонстрировала прямо сейчас. Но то, как она предстала перед ним, вызвало у неё желание свернуться клубочком и спрятаться. Слишком интимно. Мужчина сидел и ел, наслаждаясь едой, глядя на неё, почти голую и привязанную к его кровати.

Ярость забурлила в её животе.

— Ты, должно быть, неумелый похититель, если держишь женщину привязанной к кровати.

Он усмехнулся.

— Сколько бы ты не препиралась со мной, если сейчас я потрогаю тебя, ты будешь чертовски мокрая для меня.

«Не делай этого». Боже, она не хотела дополнительного унижения от того, как её тело может отреагировать на ту же ситуацию — как если бы у него был какой-то собственный ненормальный разум.

— На самом деле, держу пари, что ты молишься, а я нет, просто чтобы тебе не пришлось признаваться, как сильно ты любишь мучения.

«Десять минут». Это все, что ей нужно. Десять минут, чтобы хорошенько ударить кулаком и рвануть к двери.