— Некоторые ароматы, кажется, дополняют запах пылающей плоти.

Каринна сглотнула. «Вот дерьмо».

— Скажи ещё раз, насколько сильно ты хочешь, чтобы тебя приняли к садистам. Мне интересно, тебе нравится боль? Страдания?

В животе образовался узел.

— Да.

— Вы, женщины… иногда вы поражаете меня своим упрямством. — Еще одна затяжка. — Отлично. Давай начнем.

Его рука сжала её икру, и Каринна мысленно отругала себя за то, что вздрогнула.

— Ты нервничаешь.

Ага. Разница между самостоятельной практикой дома и реальным опытом, сводилась к одному: ограничениями. Не говоря уже о том, что она забыла купить пачку сигарет и провести опыт игры с сигаретами. Как далеко он зайдет?

— Ты меня не пугаешь.

— И все же ты вздрагиваешь от моего прикосновения.

В последовавшей тишине она закрыла глаза за повязкой, медленно вдыхая и выдыхая. «Глубоко дыши».

Несомненно, ему нравилось оставлять её в мученическом напряжении от ожидания её участи. Она представила, как сигара нависает над её кожей.

— С чего начать, — наконец сказал он. — Твоя кожа, как чистый холст. Готова к первому мазку краски?

Слабое тепло коснулось её кожи и желудок сжался.

«Смех. Маски. Руки. Ожоги. Запах горящей плоти».

Обжигающая боль пронзила её кожу, и Каринна вскрикнула, дергая на себя цепи. Еще один обжигающая боль ударила на бедре, затем лодыжку и ступню. Снова и снова она кричала и хваталась за цепи, приковывающие её к кровати.

«Ожоги. Крики. Смех».

— Стой! Стоп! Хватит! — Она отчаянно дергала цепи, пиная ногами и вытягивая руки. В припадке она брыкалась, пока кровать не затряслась от её движений.

Её руки и ноги освободили и руками схватили за талию, прижавшись к ней, как будто пытаясь успокоить её. Повязка сорвалась с её глаз, и блестящий предмет закачался взад-вперед перед ней. Взад и вперед. Взад и вперед.

Её глаза следили за движением. Её сжавшееся сердце успокоилось. Всё стало четким. Объект перестал двигаться, и Каринна уставилась на то, что он держал в своей ладони. По её коже выступил холодный пот, а в животе забурлила тошнота.

В последний раз, вздрогнув от стука в стакане рядом с ней, она взглянула в его сторону, и увидела стакан, наполненный кубиками льда.

Ксандр ничего не сказал.

Она нахмурила брови и провела пальцами по верхней части ног. Только прохладная капля воды и целая кожа коснулись кончиков её пальцев там, где она была уверена, что у неё появились ожоги.

«Какого черта?»

Она сделала один глубокий вдох, и она успокоила ту неконтролируемую дрожь.

— Ложись. — Его команда поступила отстранённо, словно её реакция не повлияла на него. Он вновь закрепил её запястья. — Возможно, я поспешил, ты не готова, Котёнок.

Её захватил гнев.

— Не шути так со мной.

— Ну, вот видишь, именно это я и собираюсь сделать. — Повязка снова закрыла её глаза, и Каринна подавила разочарование от того, что её снова лишили зрения. — Ты еще не научилась. Отдавать и принимать.

Ткань рубашки, которую она носила, спадала с обеих сторон её тела. Грубые подушечки его пальцев скользнули по её груди.

— Такая мягкая, — прошептал он. Пальцы скользнули дальше.

Она внутренне захныкала. Хотела сказать ему, чтобы он держал свои грязные, кровавые руки подальше от неё. Будь проклят её непроизвольный стон, от которого её мышцы дернулись.

— Никаких стоп-слов.

За все недели обучения тому, как контролировать реакции своего тела, тренируя свой разум, чтобы она могла спрятаться у себя в голове, пока она могла оставаться с мужчинами. Но ничто не подготовило её к его прикосновениям.

Её трусики сползли до середины бедра. Палец скользнул внутрь неё, и восхитительное вторжение заставило её сильно сжать его в себе, хотя она и боролась с этим чувством.

Что-то в этом человеке бросало вызов всем её тренировкам.

— Такая мокрая. — Его слова невнятны. — Почему? — Волна гнева ярости сорвалась с его языка. — Почему?

«Я, черт возьми, не знаю». Вопрос привел её в ярость. Она ненавидела свое тело за то, как оно подчинялось ему.

Назад и вперед, его палец не останавливался. Не жестко и не торопясь. Медленно, как будто он наслаждался этим ощущением, скользя внутрь и наружу, поглаживая ее точку G, словно точно знал, где нужно ласкать.

— Я мог бы вставлять свой член в тебя. Вот так. Медленно. Всю ночь. — Его голос изменился, в нем звучало удивление, как будто он стал кем-то другим.

Она сжала губы, чтобы подавить стон.

— Твоему телу это нравится. Тебе нравится, когда мои пальцы трахают тебя. — Его голова прижалась к её плечу. — Почему? Почему ты упрямишься, и делаешь вид, что тебе всё равно?

Она снова застонала, представляя, как он стоит верхом на кровати и смотрит на её обнаженное тело, пока он ласкает её своими пальцами.

Напряжение растёт. Выше. И выше. Эта энергия влилась в её суть. Ноги задрожали. Жар опалил её сердцевину.

«Нет. Не делай этого. Не кончай. Не так».

— Давай. Кончи для меня. Сейчас.

«Нет. Нет».

Но она ничего не могла с собой поделать. Её рот открылся, и крик отразился от стен.

Оргазм захлестнул её.

Его слова. Его прикосновения. Он контролировал её, чем напугал её.

— Грязная девчонка. — Его шепот ей на ухо вызвал дрожь, и еще один импульс сотряс её тело. — Такая чертовски мокрая.

Это точно. Она бесстыдно сжимала его пальцы с каждым сокращением своих мышц.

Глубокий мужской рык удовлетворения вырвался из его груди и что-то защекотало живот Каринны.

— Ты на вкус как экстази.

— Ты собираешься причинить мне боль? — Она ненавидела жалкий тон своего голоса, но ей нужно было что-то, чтобы забыть то, что он только что сделал. Трюк с кубиком льда показался ей неплохим способом трахнуть её, но не усилил её жажду мести.

— Да, — ответил он. Он сжал её сосок, заставив её спину выгнуться, путы туго натянулись. — Боль — это способ разума защитить тело. Делай в точности то, что я тебе говорю, и я не причиню вреда твоему телу, поэтому позволь своему разуму отключиться от боли.

Её рот открылся. Бёдра отчаянно пытались сжаться и погасить нарастающий жар между ними. Он отпустил её сосок, и тяжесть на кровати ослабла. Он возился с чем-то по всей комнате.

Рядом с ней раздалось низкое гудение. Будто включили машину. Вибрация?

Гладкий предмет с закругленными краями пощекотал её бедро и быстро распространил жар.

«Руки сжимают ткань. Разрез. Смех. Прикосновения. Ожоги. Ноги связаны».

«Только не снова».

Она не может позволить ему ослабить её дважды. Несмотря на необъяснимые образы, терзавшие её мысли, Каринна откинулась назад к спинке кровати, борясь с ними. Щекотка машины проникла глубоко внутрь, когда видения рук, сжимающих и ощупывающих её, распространялись, как болезнь, убивая её способность прятаться внутри той части её разума, которая защищала её от его мучений.

Ксандр не остановился.

Это ощущение заставило её голову удариться о подушку. Он поднялся выше. Чем ближе он становился, тем ближе он приближался к ее клитору.

— Нет, — выдохнула она.

— Не борись со мной. Ты не победишь.

Она извивалась, толкая бедра вверх, чем только усиливала ощущения.

Её разум и её тело столкнулись — одно пыталось убедить её с помощью случайных вспыхивающих сцен, что всё, что Ксандр делал с ней, было неправильным. Её тело же было категорически против. Она извивалась на кровати, как одержимая. Измученная. Разрывающаяся надвое.

«Отпусти себя, Каринна, — голос Литы, казалось, достиг её головы. — Ты наслаждаешься его пыткой. Сдайся».

И точно так же, второй оргазм, не прошло и тридцати минут, заставил её желудок сжаться, бедра согнуться, а голова покатилась по подушке.

Он даже не проник в неё игрушкой.

— Иди на хер! — закричала она, подняв бедра вверх, согнув колени, прежде чем удариться попой о кровать. Она стонала и рычала. — Иди на хер. — На этот раз огонь угас, буйство внутри неё, шипело с каждым глубоким стоном.

— Меня зовут Ксандр. Когда я довожу тебя до оргазма, я хочу, чтобы ты звала меня по имени. Ясно?

«Ксандр. Оргазм. Кристально четко».

«Мне нравится его имя, — снова зазвенел голос Лолиты. Она словно слышала её смех, эта мысль действовала Каринне на нервы. — Признайся, сестра, это было горячо. Ты полюбила каждую минуту всего этого».

Не в силах сформулировать ни единого слова, она кивнула, голова кружилась. Она мысленно желала, чтобы он убрал игрушку, из страха, что она сделает немыслимое и кончит в третий раз.

«Что со мной не так?»

«Предательница» и «шлюха», слова пробежали, как бегущая строка перед её закрытыми глазами. Она всегда ненавидела, когда её ласкают пальцами. Ненавидела ощущение, что кто-то прикасается к ней таким образом. Тем не менее, они только что дали ей самый сильный оргазм, который у нее когда-либо был. Как будто он открыл очень темный и зловещий ящик, спрятанный глубоко внутри неё.

«Слабая. Сломленная».

«Не я».

За исключением того, что часть её почувствовала, что она сейчас что-то отвоевала. Вот только, что?

Он снял с её глаз повязку и развязал её.

— Отдавать и принимать.

Когда щелкнула дверь, она уткнулась головой в подушки и позволила стыду полностью поглотить её.

***

«Белые маски закрыли обзор. Руки потянулись к ней, и сердце Каринны, стиснутое страхом, заколотилось у неё в груди. Их смех заполняли тишину, пока руки стягивали и срывали с неё одежду.

Никто из них не выделялся — как бесчувственные клоны, они носили белую маску и не говорили ни слова.

Её груди выбились из лифчика, и от ощупывания и пощипывания она вскрикнула в панике. Давление на её размахивающие руки и ноги заставили её замереть, и первый мужчина вошёл в неё, вонзаясь в неё с силой и ненавистью. Она кричала, от превращения её тела в не более чем дыру, чтобы вместить в себя их развратные желания.

Смех стал знаком. Это разбило всё её доверие к нему.

О Боже.

Она узнала мужчину с маской».

Каринна вздрогнула в постели, крик вырвался из её горла. Её тело дрожало, руки перебирали длинные пряди волос по обеим сторонам головы. Рыдания вырвались из её груди — душераздирающие, болезненные рыдания, которые заставили её свернуться калачиком.