Я устроился головой на краю подушки и посмотрел на нее. Так сильно хотел сказать, что люблю ее, но мое горло будто пересохло, и слова не могли выйти из него. Внезапно налетел шторм, который пришел с востока и оставил крупные капли дождя на балконных дверях. Я прикрыл глаза и, наконец, уснул, но кошмары тот час же беспощадно атаковали меня.

После нескольких бессонных часов я сдался.

С сигаретой в одной руке и зажигалкой в другой я присел на стол и посмотрел сквозь стеклянную балконную дверь на океан. Пламя вспыхнуло и осветило кончик сигареты, а я глубоко, неспешно затянулся, прежде чем выдохнул сигаретный дым в комнату.

Рейн будет зла — даже больше, чем просто зла, когда обнаружит, что я курил в комнате, но на улице лил дождь, а я не собирался мокнуть. Я бы зажег ароматическую свечу или что-то наподобие этого, чтобы перебить запах в комнате, если бы знал наверняка, что она поможет.

Не мог выбросить мысли из своей головы. Кто-то был тут. Я не мог объяснить, почему так думал, и это чертовски пугало меня. Все мои чувства были на пределе, и они посылали волны напряжения к моим мышцам, пока дело не дошло до того, что я еле мог удерживать сигарету в руках.

Я вспомнил бой в клетке, в котором участвовал, и идея сделать это еще раз показалась мне невыносимо заманчивой. У меня не получилось бы объяснить это Рейн. Она бы этого не поняла, и я был уверен на все сто процентов, что не одобрила бы это. Я никогда не скажу, где был и чем занимался, но меня не было приличное количество времени. Я не мог себе позволить исчезать так надолго.

А что, если я отлучусь ненадолго?

Бар, и правда, не был расположен далеко — я потратил больше времени просто бесцельно катаясь по округе, пока не остановился там. Мог с легкостью добраться туда за пару минут, выбить дерьмо из какого-то придурка и вернуться в пределах часа домой. И Рейн бы никогда не узнала об этом.

Я посмотрел на часы. Было чуть за полночь, а это означало, что бар был все еще открыт и, вероятно, бои все еще продолжались. Я мог добраться туда за пару минут, может даже быстрее.

План созрел в моей голове: я мог бы тихо подняться, написать ей, что скоро вернусь, чтобы Рейн не волновалась, на тот случай, если она проснется, и тихо выскользнуть из квартиры. Я не мог поехать на мотоцикле в бурю, но мог взять «Субару» Рейн и ехать со средней скоростью на протяжении всей дороги, пока благополучно не доберусь до бара, чтобы избить какого-нибудь парня в клетке и спокойно вернуться домой.

Я буду чувствовать себя хорошо, когда сделаю это. Не совсем правильно, но хорошо.

Но Рейн должна была остаться одна. Кто бы ни приходил в квартиру, он может вернуться вновь.

Все мысли о том, чтобы оставить Рейн одну, испарились. С немного приоткрытым окном я курил одну за одной сигареты без перерыва. Буря прошла, и восход начал пробиваться сквозь балконное окно. Я нашел баллончик «Febreze» (прим. пер. — освежитель воздуха) и распылил его по кухне.

Если Рейн и заметила, то не сказала ни слова.

Я был начеку весь следующий день, хотя это не имело никакого значения. С моей паранойей, которая находилась на пике, я решил проследить за Рейн до университета. Прекрасно знал, что она ужасно разозлится, если увидит меня околачивающимся вблизи университета. Если тот, кто побывал в квартире, искал ее, то она была уязвима как никогда, находясь не рядом со мной.

Мысленно я составил список тех, кто мог побывать в нашей квартире. Самый очевидный ответ — это был кто-то из людей Фрэнкса, может даже кто-то, кого послали убить нас двоих. Несмотря на то, что эта идея казалась вполне вероятной, я не думал, что она верная. Джон Пол все еще близко общался с Лэндоном, и уж он бы точно знал, что Фрэнкс решил заказать меня. И, ко всему прочему, Лэндон обязательно предостерег бы меня, я был в этом уверен.

Или не был уверен?

И еще один человек, на которого я мог подумать, был Лэндон, но, как и Джон Пол, это был не его стиль. Если бы он что-то хотел от меня, то пришел бы ко мне и потребовал это.

Тогда, кто?

У меня не было предположений. Когда Рейн вышла за дверь, я не мог стерпеть мысли, что она пойдет на занятия одна, и все закончилось тем, что я последовал за автобусом на мотоцикле. Околачивался недалеко от университета, где проходили занятия, целый день, стараясь держаться незамеченным. Слава Господу, это была среда, и у нее не было никаких вечерних практических занятий.

Она практически заметила меня, когда во время обеда направилась в университетскую столовую, но мне удалось спрятаться за деревом, прежде чем Рейн меня увидела. Это было очень удачно, потому что я был абсолютно уверен, что, если бы она меня заметила, разговор бы не носил мирный характер. После обеда к трем часам она вернулась на остановку и направилась на автобусе домой. Я проскочил мимо, обогнал ее и уже ждал Рейн в квартире.

Мы ужинали, и она рассказывала о том, как прошел день. Я много улыбался, ничего не сказав. Каждый раз, когда она спрашивала, что произошло, я менял тему разговора. Когда мы направились в кровать, я прижал ее к своему телу, но не смог абстрагироваться от тех мыслей, что засели в моей голове, чтобы даже трахнуть ее.

— Ты собираешься мне сказать, что тревожит тебя?

— Я в порядке, — солгал я. — Возможно, что-то подхватил. Сейчас все, кто находится на весенних каникулах, высыпали на пляж. Или, возможно, я что-то подхватил от туристов.

Она не купилась на такую дерьмовую отмазку, но временно перестала тревожить меня своими вопросами.

В три часа утра я не мог уснуть.

Опять.

Сон, что пробудил меня, пронесся в моих мыслях.

Мы были на пляже, и в двухсот ярдах от нас приземлился вертолет. Живот Рейн был круглым от того, что она носила моего ребенка, и она положила свои ладони на него, когда посмотрела на меня и улыбнулась. Она помахала мне рукой, поднялась и села на переднее сидение вертолета, а затем он стал подниматься вверх и удаляться от меня. Я поднял свою руку и помахал ей в ответ, но Рейн уже и след простыл.

Я задержал дыхание, и Рейн пошевелилась, открыв свои глаза.

— Что не так, Бастиан? — мгновенно проговорила она.

Я позволил своему взгляду скользнуть по ней и пожал одним плечом.

— Ничего, — пробормотал я.

— Плохой сон?

Она слишком хорошо меня знала.

— Ага, кажется.

— Ты собираешься мне рассказать о нем?

Я не желал обсуждать это. Разговаривать об этом было сродни тому, словно переживать это вновь. Я также не хотел, чтобы она знала, как я был напуган нашим возвращением в цивилизованное общество, где нас могли с легкостью обнаружить люди, от которых я скрывался. Прекрасно понимал, что ее терпение на исходе, и так или иначе мне придется все рассказать. И поведать о сне будет менее проблематично, чем о том, что я подозреваю, что кто-то преследовал нас.

Возможно, кто-то поставил себе цель разделаться с нами.

— Мы были на острове, — проговорил я тихо. Образы пляжа и нашей небольшой палатки, которая располагалась под пальмами, заполнили мое сознание, и моя грудь сжалась от болезненного ощущения. — Там был вертолет, и ты села в кабину.

Молчаливая пауза затянулась слишком надолго, и Рейн надавила на меня вновь.

— Но я не пошел с тобой, — наконец, выдавил я.

— Почему нет? — спросила она удивленно, когда придвинулась, чтобы приподняться на локте и посмотреть на меня.

Я пожал плечами.

— Ты не захотела этого.

— Бастиан...

— Это просто гребаный сон, — огрызнулся я. — Ты сама спросила об этом.

Рейн склонила свою голову к плечу, чтобы рассмотреть меня получше в тусклом свете комнаты. Она потянулась ко мне рукой, погладила пальцами мою челюсть и внимательно всмотрелась в мои глаза.

— Там было что-то еще, не так ли? — потребовала она ответа.

Чертовски догадливая.

Я отвел взгляд от нее, глубоко вздохнул и уставился на балконную дверь. Когда я ей не ответил, она толкнула меня в руку.

— Откройся мне.

Я издал пронзительный, излишне драматичный вздох.

— Ты была беременна, — ответил я ей.

На этот раз продолжительное молчание исходило с ее стороны. Она схватила меня за челюсть и принудила посмотреть ей в глаза.

— Я не она, Бастиан.

Джиллиан.

Она была той женщиной, которая обманула меня, чтобы я переспал с ней без презерватива, чтобы она смогла заполучить ребенка от меня и уехать воспитывать его с другим парнем. Женщина, которую, как мне казалось, я любил, только использовала меня, чтобы получить то, что было нужно ей, что тот другой парень не мог ей дать.

— Я это знаю, Рейн.

— Не собираюсь тебя бросать, — продолжила она. — Кроме того, я не могу забеременеть от тебя.

Да, в свое время я позаботился, чтобы со мной такого больше не повторилось никогда.

— Вазектомия — (прим. пер. — хирургическая операция, при которой производится перевязка или удаление фрагмента семявыводящих протоков у мужчин. Эта операция приводит к стерильности (неспособности иметь потомство) при сохранении половых функций) не то, что может просто так забыть мужчина.

Я откинулся на подушки, притянул ее к себе и закрыл глаза.

Разговор был окончен. По крайней мере, на данный момент я постарался изо всех сил свести паранойю к минимуму.