Так что я вымылась перед походом к швее, потому что знала: у меня не будет на это времени перед Коллективным Благословением. Я постучалась в дверь, и когда швея вышла, с горделивой ухмылкой протянула ей красивый отполированный чайник: «Я бы хотела обменять этот чайник на одежду».

Она улыбнулась самой доброй улыбкой на свете и ответила: «Но какая мне польза от двух чайников?» Я услышала, как в глубине дома засвистел чайник, который двадцать минут назад ей принес другой клиент. Голова буквально раскалывалась. И сердце тоже.

Когда я встретилась со своей группой, Даника заметила мое уныние и одолжила шаль, которая полностью изменила внешний вид моей одежды. Мы опоздали на Благословение, поэтому сели позади всех, чтобы шаман нас не заметил. После третьего часа песнопений мы уже стали беспокойно ерзать и обмениваться записками на пальмовых листьях. Я спросила, пойдет ли Даника со мной к Виту-Гази. Похоже она приспосабливалась к жизни в Конклаве быстрее меня, поэтому мне не помешала бы ее поддержка. Она согласилась. Наша записка к тому времени превратилась в кучку мякоти, и мы едва не рассмеялись в голос.

Я знала, что отца ждет разочарование. Ведь шансы найти уязвимость Виту-Гази были невелики. Возможно, мы никогда не обретем былое богатство, но я смогу сказать, что приложила все усилия. И, может быть, с приближением дня рождения он скоро забудет об этом глупом плане. В Синдикате принято дарить на день рождения ожерелья из монет, и каждый год Олигархи заваливают отца подарками. Не зря он тратит столько времени, чтобы произвести на них впечатление. Конечно, ожерелья — это просто безделушки для Олигархов, но их щедрость позволяет нашей семье оставаться на плаву в течение нескольких месяцев, а может, и целый год.

В детстве, когда такие подарки были скорее забавными, чем дорогими, я помогала срезать монетки с веревочек и складывать их в столбики. Половину отец отдавал церкви, как и предписано, а остальную тратил на скачках дромадов. Это был его шанс превратить мелочь в состояние. Он всегда брал меня с собой. Я сидела у него на коленях и падала каждый раз, когда он вскакивал, благодаря богов за выигрыш или проклиная их же за проигрыш. Чаще всего происходило второе.

Каждый год он шел домой с улыбкой до ушей и пустыми карманами. И говорил, что в этот раз он был в одном зибе от выигрыша. И что однажды ему повезет, и тогда он сможет купить мне все, что я пожелаю. Потом он щипал меня, удивленно ахал и показывал последнюю монету, которую находил у меня за ухом.

Ох. Это Благословение длится четвертый час. Даже моя задница уже уснула. Боги, как же я хочу домой.

Дата: 13-й день мокоша

Место: Комплекс посвященных

Сегодня мы изучали заклинание роста. В моей группе, похоже, у всех есть дар. Все могут выпестовать из семечка здоровое растение. Ну а я просто молюсь духам предков, чтобы что-то произошло, хоть что-нибудь, пока старейшина не закончит медитировать и не обнаружит в моем печальном терракотовом горшке одну лишь землю.

«А ты пробовала Напев Виту-Гази?» — спрашивает Василь, обеспокоенно морща лоб.

Я качаю головой. Все вчерашнее утро я провела в погоне за тем чайником, поэтому не успела попрактиковаться. Василь продиктовал мне напев. Я попробовала сама и даже увидела какое-то шевеление в земле, но семена так и не проросли. Я выкопала их и положила на ладонь. Пухлые белые семена высохли и стали коричневыми.

«Не волнуйся, — сказал Каз, сажая новые семена в горшок. — Призыв искры семени сработает. — Он толкнул меня локтем. — Он настолько простой, что ему не учат. Боятся, что никто не станет зубрить напевы». Каз создал в переплетении пальцев шар зеленой пульсирующей магии, собрал его в ладонь и брызнул им в горшок. Его суккулент увеличился вдвое.

Я попыталась повторить, и, когда полила землю, появилось три ростка. Мой восторг был недолгим: они засохли, как и семена.

Когда в моем стручке закончились идеи, мне попытались помочь люди из опорной ветви. Когда и их идеи иссякли, на помощь пришел один из посвященных питающей ветви, который уже сдал экзамен по наложению чар. Все было тщетно. И старейшина вот-вот должен был вернуться. Быть может, я слишком часто касалась мертвой плота, чтобы теперь заставить хоть что-то ожить.

Но Даника не сдавалась. Она работала со мной над напевами до тех пор, пока к нам не подошел старейшина. А затем в последнюю секунду поменяла свой горшок на мой.

«Отличная работа, — сказал старейшина, сжимая листья, чтобы проверить их упругость. — Очень хорошо». Затем он перешел к Данике и нахмурился, увидев ее увядшие ростки. «Рано или поздно ты обретешь дар, — сказал он, — но остаток вечера тебе лучше посвятить лечебной медитации».

Позже я спросила ее, почему она сделала это. Она ответила, что знала, как мне хотелось пойти к Виту-Гази. И раз уж мы не сможем пойти вместе, то я смогу сделать это одна. Я не знала, что сказать. Меня поразили ее благородство и жертвенность, а также доброта всех, кто пытался мне помочь.

Я отправилась в ратушу одна; великое древо было восхитительно в своем величии. Предстать перед ним было горько и радостно одновременно. Оно было таким прекрасным, таким безмятежным; так легко и изящно вздымалось ввысь, будто было создано из завитков дыма, а не из камня. Но я знала, что завтра вернусь домой с пустыми руками и столкнусь с разочарованием отца. Все эти чувства смыло, когда что-то вдруг завибрировало на моем бедре. Я потянулась вниз рукой и обнаружила карман на своей одежде. Раньше я его не замечала. На самом деле раньше его здесь и не было. Как только я сунула руку в карман, волны рассеивающейся магии унеслись прочь. Карман внезапно потяжелел и оттянул вниз одежду с одной стороны.

Я убедилась, что на меня никто не смотрит, затем вытащила лежавший там предмет. Это был артефакт.. . .Селезнии. Он пульсировал в моей руке, а когда я подняла его повыше к Виту-Гази, мне открылась шокирующая правда. Великое древо было восстановлено после атаки одного из иззетских лордов-магов, но это восстановление было весьма поверхностным. Я увидела, насколько хрупким оно было под корой: усталостные переломы пронизывали его ветви, а скрытые опоры едва выдерживали вес древа. Один точный удар мог разрушить всю структуру. На этот раз навсегда.

В Орзове за этот артефакт дадут миллионы . Десятки миллионов. Или даже больше. Наша семья смогла бы преодолеть полосу отчаяния, а отец сиял бы от гордости за меня ярче солнца.

Дата: 14-й день мокоша

Место: моя спальня

Вчера вечером я так торопилась рассказать отцу о своем открытии, что бежала всю дорогу от Конклава. Я ворвалась в дом мокрая от пота и задыхающаяся. Отец увидел мое состояние, и прежде чем я открыла рот, приказал слугам приготовить ванну с ароматным мылом, принести мне приличную одежду и приготовить нормальную еду. И только после этого он выслушает новости. Отец отправил записку в клуб, чтобы мама скорее возвращалась домой. Придя домой, мама, хмурясь, принялась вытаскивать ветки и гроздья ягод из моих волос — словно волчица заботилась о своем волчонке.

«Я скучала, Мири, — впервые мое имя прозвучало как песня. Вся неловкость, которая была между нами, исчезла.— Без тебя этот дом стал совсем другим. Твой отец был невыносим — хвастался всем и каждому, какая храбрая у него дочь», — продолжала она.

Аромат говядины в соусе был восхитителен. После недели жесткой диеты из отрубей и сухофруктов от таких запахов я буквально захлебывалась слюной. Аппетитные флюиды полностью завладели моим вниманием, но мама потянула меня за подбородок и повернула лицом к себе:

«Я знаю, что твое путешествие в Конклав было уловкой. Ты всегда стремилась к Селезнии, с самого детства. Мама все всегда знает. Просто скажи отцу, что ты нашла это». Она протянула мне артефакт — тонкую золотую корону, излучающую мягкий белый свет: «Скажи, что ты выкрала это из залов Виту-Гази. Придумай красивую историю. Этого вполне хватит, чтобы удовлетворить его мечты о богатстве».

После этих слов я решила, что еще большие откровения ждут нас за обедом. За столом к нам присоединились духи предков. Они все время сокрушались, что мы устроили такой пир, хотя не можем себе этого позволить. Я рассказывала свою историю, а отец внимательно ловил каждое слово. Он смеялся, слушая про ужасную бумагу и о том, как я целое утро провела, обменивая одни вещи на другие. Мама улыбалась, и в ее глазах я видела искорки гордости. Тогда я поняла, насколько богатой уже была моя семья. Это богатство — любовь в наших сердцах, а не монеты в карманах. Я подумала о друзьях, которые остались в Конклаве. О глубокой привязанности, что возникла между нами за столь короткое время. Я не могу отказаться от всего этого.

Когда я добралась до части о Виту-Гази, случилось нечто неожиданное. Я не стала рассказывать об уязвимости древа, хотя это могло буквально озолотить нашу семью. Вместо этого я преподнесла отцу артефакт, полученный от мамы.

«Корона союза? Мири, да она стоит тысячи!» — проревел он и стиснул меня в объятиях. А мы с мамой обменялись заговорщическими улыбками.

^{Crown of Convergence | Art by: Jen Page}

«Я сделала это для тебя, отец. Хотела, чтобы ты гордился мной», — сказала я.

«О, Мири. Я всегда гордился тобой, — ответил отец. — Во всем мире нет такого сокровища, которое я любил бы больше тебя».

Это будет последняя запись в дневнике из Селезнии. Не хочу, чтобы отец однажды наткнулся на него, хотя сомневаюсь, что бумага будет храниться дольше нескольких месяцев. К тому же мои слезы уже сейчас превращают страницы в кашу.

Дата: 29-й день мокоша

Место: улица Олигархов, север

Краткий отчет о процедуре сбора налогов

Из 614 граждан, занесенных в реестр:

551 выплатили положенные 18% от доходов

65 выплатили частично; наложены долговые обязательства (см. долговую книгу)

5 приговорены к публичной порке и долговому рабству

0 граждан отказались платить

Всего собрано за неделю:

68 417 зино в монетах

3 670 зино в долговых расписках

2 852 зино в конфискованном имуществе (см. оценочную стоимость в примечаниях ниже)

Личное имущество №1: зачарованные руны — 3 шт. Стоимость — 67 зино

Личное имущество №2: сигил, сильно испорченный — 1 шт. Стоимость — 75 зино

Личное имущество №3: флакон гуано летучих мышей — 12 шт. Стоимость — 205 зино

. . .