Эпилог

2019

Мейплдонская церковь

Четверг, 2 августа

Гроб был белым. Крошечным.

Тина Хейз шла рядом с Пэтом, склонив голову, когда он нес останки Джони по проходу.

Она ждала тридцать лет, чтобы упокоить свою дочь, наконец-то заполнить пустую могилу, за которой ухаживала все это время. Слезы, текущие по ее лицу, были слезами облегчения. Она потратила все слезы на горе за эти годы. Наконец-то она смогла попрощаться.

Лишь горстка людей присоединилась к Тине и Пэту, чтобы засвидетельствовать свое почтение, сидя тихо и очень неподвижно на первой скамье. Тина высказала свои мысли до начала службы: жителям Мейплдона здесь не рады. Это была только семья и честные друзья. Билли Коули там тоже не было. Как бы Тине ни хотелось, чтобы он был там, она знала, что его не подпустят ближе чем на десять миль.

Она разговаривала с ним несколько раз после того, как он нашел кости Джони. Он взял вину на себя, как и обещал. После того, как Эрик показал ему место, где они с преподобным Фарнли похоронили ее, Билли связался с полицией. Сказал им, что с тех пор, как его освободили, он был полон решимости вспомнить, где находится тело маленькой Джони Хейс, сказав им, что он посетил этот район, вспомнил местоположение и хотел поступить правильно.

Он знал, что интерес прессы будет повышен, но Лиззи помогла, она организовала эксклюзивное интервью с «человеком, который убил Джони Хейс», убедившись, что рассказала только то, что было необходимо, и завершила статью тем, что Уильям Коули был условно-досрочно освобожден из своего тридцатилетнего тюремного заключения и доказал, что он способен измениться; его опасность для общества была снижена благодаря успешному завершению необходимых программ реабилитации. Она повторила, что он останется на условно-досрочном освобождении до самой смерти, и что сейчас он пытается восстановить ту жизнь, которая у него осталась.

Лиззи была удивлена, что Билли отказался обращаться в высший суд, чтобы получить новую личность, предпочитая оставаться Уильямом Коули, несмотря на возможные последствия. Однако он держался в тени, оставаясь в фургоне на земле фермера. У Лиззи была настоящая история, записанная на ее телефон той ночью; она сохранила ее на всякий случай. Там было два отдельных аудиофайла: один из бунгало, а затем тот, который она инстинктивно начала записывать, когда вошла в дом Фишеров позже тем же вечером. Это был тот, который она скопировала на USB-накопитель.

Билли оставил записку для Тины. Дал ей открытое приглашение навестить его как-нибудь, если она захочет. Тина знала, что поддержит его. Это было самое меньшее, чего он заслуживал. Он совершил самоотверженный поступок, за который Тина никогда не сможет полностью отплатить ему. Уж точно такого, чего не смогли бы сделать Фишеры.

Несмотря на то, что Билли не смог присутствовать, Лиззи пришла. Они с Домом специально приехали сюда и снова остановились в отеле типа «постель и завтрак» «Булидж Бартон».

— Спасибо, что пришли, — сказала Тина, когда они шли к могиле на церковном дворе, к месту последнего упокоения Джони.

Лиззи улыбнулась.

— Спасибо, что пригласили нас.

После того, как гроб опустили и на блестящую белую крышку посыпали пригоршни земли, они пошли обратно к воротам.

— Приятно видеть вас с Домом такими счастливыми, — сказала Тина. — Я рада, что из этого вышло что-то хорошее.

— Мы тоже. Это было долгое путешествие. Я рада, что все закончилось, — сказала Лиззи. — Извини, — быстро сказала она, — я не имела в виду… это было так бестактно.

— Все в порядке, Лиззи. Пожалуйста, не надо. Не нужно ходить по яичной скорлупе. Для меня это завершение. — Она улыбнулась, похлопав Лиззи по руке. Но Лиззи уловила легкое подергивание губ Тины, когда она произносила эти слова, увидела блеск в ее глазах. Было ли этого закрытия действительно достаточно?

— Спасибо. На самом деле мы говорим о создании семьи. — Лиззи посмотрела на Дома.

— О, это фантастика! — спросила Тина.

— Так и есть, не так ли? — Дом просиял.

— А как насчет тебя и Билли? Вы собираетесь поддерживать связь? — спросила Тина.

— Да, таков план. Я хочу присматривать за ним, регулярно навещать, чтобы убедиться, что он справляется с жизнью на воле, — сказала Лиззи. Она не добавила, что также хотела убедиться, что он не сделал ничего такого, что могло бы снова посадить его в тюрьму. Они поговорили по душам о преподобном Фарнли после того, как выяснилось, что именно он жестоко обращался с ней в детстве, и у Лиззи сложилось отчетливое впечатление, что Билли считает, что этот человек недостаточно страдал.

Они подошли к воротам и некоторое время стояли молча.

— Приедете к нам как-нибудь? — спросила Тина. Ее глаза заблестели от слез.

— Конечно.

Они обнялись, и Лиззи воспользовалась возможностью, чтобы сунуть маленькую флешку в карман Тины, прежде чем они разошлись каждый своей дорогой.

Церковные колокола перестали звонить.

— Все кончено, — сказала Мюриэл.

— Так ли это? — Анна допила остатки кофе из кружки и поставила ее в раковину.

— Спасибо, что пришла сюда сегодня, Анна. Я не могла вынести одиночества, зная, что происходит прямо по дороге.

— Да уж, это не самый легкий из дней, не так ли? — сказала Анна. — Но это конец. По крайней мере, для некоторых.

Мюриэл кивнула, а затем весело сказала:

— Кстати, твой папа передает тебе привет. Он был здесь вчера, заскочил перед отъездом домой.

— Где сейчас его дом?

— Где-то в Сомерсете. Он живет там уже много лет.

— Мне показалось, ты говорила, что он уехал в Шотландию?

— Он был там, когда все это случилось. Но он не мог выдержать такой погоды. Заработал артрит.

— А, точно. Он не собирается возвращаться сюда сейчас? Учитывая, что правда вышла наружу, конечно, он мог бы?

— Нет. Слишком много воды утекло для этого, дорогая.

Анна сделала движение к двери. Она хотела вернуться домой. Кэрри была вне себя от беспокойства, что ее не будет дольше обещанного дня. Неудивительно, что она не доверяла Анне после того, как та оставила ее почти на две недели в июле. С тех пор как Анна покинула Мейплдон после того вечера, когда выяснилось, что она убила Джони, ей потребовалось время, чтобы привыкнуть к своим недавно приобретенным знаниям. Понемногу она вспоминала тот ужасный день в среду, фрагменты которого всплывали перед ней в замедленной съемке, как сцены из фильма.

Она надеялась, что однажды сможет простить себя, но не очень-то в это верила. Самое большее, на что она была способна, — это жить хорошей жизнью сейчас; быть хорошей мамой. Этим она обязана своему отцу. Эрик сделал то, что сделал, потому что думал, что это единственный способ защитить ее. Только так он мог обеспечить ей счастливую жизнь. Заслужила ли она эту возможность вместо Билли Коули — вот вопрос, который она задавала себе ежедневно.

— Поедем со мной, мам. Уезжай из Мейплдона, живи со мной и Кэрри, — сказала она, подходя к входной двери.

— Я бы никогда не выжила за пределами этой крошечной деревни, Анна. Это мой дом. Здесь мое место. — Мюриэл открыла дверь, и Анна заметила ее быстрый косой взгляд, чтобы убедиться, что к ней ничего не прибито. — Мейплдон заботится о своих, дорогая, — сказала она.

— Так ли это? — сказала Анна, целуя маму в щеку. — Как ты думаешь, Тина разделила бы это мнение?

Анна не стала дожидаться ответа. Она знала, что такого не было.

Поднимаясь на холм, Анна посмотрела в зеркало заднего вида, наблюдая, как ее мать машет рукой на пороге, пока та не скрылась из виду. Когда она проезжала мимо припаркованной машины, та резко отъехала от тротуара. Она прищурилась, проверяя зеркало, чтобы увидеть, кто был за рулем. Похоже, это была женщина, но она не могла разобрать, кто именно. Анна не придала этому особого значения, поскольку машина следовала на небольшом расстоянии позади нее.

Она свернула на главную дорогу, ведущую из Мейплдона.

Оставив деревню и ее призраков позади.