Странная книга. Думаю, больше подойдёт для неопытных экзальтированных подростков. Перечитала ее впервые после школы, но ни восторга, ни восхищения не испытала.
Во-первых, книга больше похожа на сборник афоризмов, которые с крайне пафосным и смехотворно самодовольным видом выдает бесконечным потоком лорд Генри (как я понимаю, альтер-эго автора). Причем афоризмы эти настолько избиты и бородаты, что вызывают только чувство неловкости - вроде читаешь статусы Вконтактике образца 2000-х годов: "Что есть жизнь? Бесконечное движение к смерти" и "Лови момент, пока молод" и прочие банальные банальности. И лорд Генри выдает их с таким видом самовлюбленного бахвальства, вроде он пророк Моисей перед народом Израиля
 
Второе. Ну вот неинтересны мне гомосексуальные переживания героев! Уже на третьей главе я устала от этих чувственных восхвалений красоты Дориана Грея, его нежных рук и бездонных глаз. Да, я знаю, что Уайльд любил мальчиков, я поняла это с первой страницы. Хватит уже мне это повторять! Я люблю читать про любовь мужчин и женщин, каюсь
 
Третье. Герантофобия, которой пропитан роман, просто поражает. Ну вот не боюсь я стареть, меня не пугают люди старше 30 или даже, прости господи, 60 лет! Мне уже и самой давно не 18 и ничего, жизнь не закончена, даже наоборот Не откликнулся и этот аспект авторской философии.
 
Фабула романа оригинальна (и всем известна), но автор, увы, утонул в самолюбовании, болтовне и экзальтированной пышноте фраз:

Хвала безумию, по мере того, как он развивал свою мысль, превратилась в философию, а сама философия помолодела и, подхватив безумный мотив наслаждения, в наряде, залитом вином, и в плющевом венке, в вакхическом танце понеслась по холмам жизни, издеваясь над трезвостью медлительного Силена. Факты разлетались перед ней, как испуганные духи лесные. Ее белые ноги попирали виноград гигантской давильни, на которой восседал мудрый Омар, и виноградный сок кипящей волной пурпурных пузырьков омывал их и красной пеной выступал на черных, отлогих краях чана.

Как по мне, это всё было очень не очень. Хоть и мировая классика