Глава 6

Ты будешь иметь славу! — О, насмешка! дай тростнику убежище от бури — дай поникшей лозе что-то, вокруг чего ее усики могли бы обвиться — дай засохшему цветку каплю дождя и мед добрых слов любви к женщине! Бесценная слава!

Фелиция Хеманс Проперция Росси

В последнюю пятницу января Робин сидела в одиночестве за столом для партнеров в маленьком офисе агентства на Денмарк-стрит, убивая время перед тем, как отправиться осматривать квартиру в Эктоне, просматривая досье Грумера. На улице было много шума: комплексные строительные работы по-прежнему вызывали сбои вокруг Чаринг-Кросс-роуд, и все поездки в офис и из офиса требовали ходьбы по доскам, мимо пневматических дрелей и освистывания строителей. Из-за грохота снаружи первым признаком того, что предполагаемый клиент только что вошел с улицы, был не звук открывающейся наружной стеклянной двери, а звонок телефона на столе.

Ответив, она услышала баритон Пэт.

«Сообщение от мистера Страйка. Не могли бы вы посетить Гейтсхед в эту субботу?»

Это был код. После прошлогоднего успешного раскрытия нераскрытого дела, которое принесло агентству еще один шквал лестных отзывов в прессе, с улицы забрели два предполагаемых клиента с ярко выраженной эксцентричностью. Первая, явно психически больная женщина, умоляла Барклая, единственного присутствовавшего в то время детектива, помочь ей доказать, что правительство наблюдает за ней через вентиляцию ее квартиры в Гейтсхеде. Второй, сильно татуированный мужчина, который казался слегка маниакальным, стал угрожать Пэт, когда она сказала ему, что нет доступных детективов, которые могли бы выяснить подробности о его соседе, который, как он был убежден, был частью ячейки ИГИЛ. К счастью, Страйк вошел как раз в тот момент, когда мужчина подобрал степлер Пэт, явно намереваясь швырнуть его в нее. С тех пор Страйк настаивал на том, чтобы Пэт держала входную дверь запертой, когда она находилась в офисе одна, и все они договорились о коде, который, по сути, означал: «У меня здесь псих».

— Угрожают? — тихо сказала Робин, закрывая файл Грумера.

— О нет, — спокойно сказала Пэт.

— Психически больной?

— Может быть, немного.

— Мужской?

— Нет

— Вы попросили ее уйти?

— Да.

— Она хочет поговорить со Страйком?

— Не обязательно.

— Хорошо, Пэт, я переговорю с ней. Выхожу сейчас.

Робин повесила трубку, положила папку Грумера обратно в ящик стола и направилась в приемную. На диване напротив стола Пэт сидела молодая женщина с растрепанными каштановыми волосами до плеч. Робина сразу поразили несколько странностей во внешности женщины. Общее впечатление от нее было неряшливым, даже грубым: на ней были старые ботинки, которые нуждались в починке, небрежная подводка для глаз, выглядевшая так, будто ее нанесли накануне, и рубашка с такими глубокими складками, как будто она спала в ней. Однако, если только это не была подделка, сумочка Yves Saint Laurent, лежащая на диване рядом с ней, стоила более тысячи фунтов, а ее длинное черное шерстяное пальто выглядело новым и качественным. Увидев Робин, женщина затаила дыхание и, прежде чем Робин успела что-то сказать, сказала:

— Пожалуйста, не выгоняйте

— Хорошо, проходите. Пэт, не могла бы ты сказать Страйку, что я могу пойти в Гейтсхед?

— Хм, — сказала Пэт. — Лично я бы отказалась.

Робин отступила назад, чтобы позволить молодой женщине пройти во внутренний кабинет, затем одними губами сказала Пэт: «Двадцать минут». Закрывая внутреннюю дверь кабинета, Робин заметила, что волосы женщины на затылке были немного спутаны, как будто их не расчесывали несколько дней, но на ярлыке, торчащем из-под пальто, было написано, что оно от Alexander McQueen.

— Это был какой-то код? — сказала она, поворачиваясь к Робин.

— Этот разговор о Гейтсхеде?

— Нет, конечно, — солгала Робин с ободряющей улыбкой. — Присаживайтесь.

Робин села за письменный стол, а женщина, выглядевшая примерно ее возраста, села на стул напротив нее. Несмотря на нечесаные волосы, плохо наложенный макияж и прищуренные глаза, она была по-своему привлекательна. Ее квадратное лицо было бледным, рот большим, а глаза поразительного янтарного оттенка. Судя по ее акценту, она родилась в Лондоне. Робин заметила маленькую расплывчатую татуировку на одном из суставов пальцев женщины: черное сердце, которое выглядело так, как будто она сама его нарисовала. Ее ногти были обкусаны до мяса, а указательный и средний пальцы правой руки были в желтых пятнах. В общем, незнакомка производила впечатление неудачливого человека, который только что сбежал из дома богатой женщины, украв на ходу ее пальто и сумку.

— Я не могу курить? — она сказала.

— Боюсь, что нет, мы не курим…

— Все в порядке, — сказала женщина. — У меня есть жвачка.

Она порылась в своей сумочке, сначала вытащив коричневую картонную папку, полную бумаг. Пока она пыталась вытащить из упаковки кусочек жвачки, балансируя сумкой на колене и удерживая папку, бумаги выскользнули и рассыпались по полу. Судя по тому, что могла видеть Робин, это была смесь распечатанных твитов и рукописных заметок.

— Черт, извините, — задыхаясь, сказала женщина, подбирая упавшие бумаги и запихивая их обратно в папку. Засунув еее обратно в сумку и засунув в рот кусочек жвачки, она снова села прямо, теперь еще более взлохмаченная, ее пальто было небрежно завернуто вокруг нее, а сумку она, защищаясь, сжимала на коленях, как будто это был домашний питомец, который мог убежать.

— Вы Робин Эллакотт, верно?

— Да, — сказала Робин.

— Я на вас надеялась, я читала о вас в газете, — сказала женщина. Робин была удивлена. Клиенты обычно хотели Страйка.

— Меня зовут Эди Ледвелл. Та женщина снаружи сказала, что у вас больше нет места для клиентов…

— Боюсь, это…

— Я знала, что вы, должно быть, очень востребованы, но… я могу заплатить, — сказала она, и в ее голосе звучал странный оттенок удивления.

— Я действительно могу заплатить, я могу себе это позволить, и я… если честно, я в отчаянии.

— Боюсь, мы очень заняты, — начала Робин. — У нас есть очередь.

— Пожалуйста, могу я просто рассказать вам, о чем идет речь? Могу я просто сделать это? Пожалуйста? А потом, может быть, даже если вы не можете… на самом деле сделать это, вы можете дать мне совет, как… или подсказать кого-то, кто мог бы помочь? Пожалуйста?

— Хорошо, — сказала Робин, чье любопытство разгорелось.

— Хорошо, итак, вы слышали о “Чернильно-черном сердце”?

— Э-э… да, — удивилась Робин. Ее кузина Кэти упомянула об этом мультфильме однажды вечером за ужином в Церматте. Кэти смотрела “Чернильно-черное сердце”, находясь в декретном отпуске, и была очарована им, хотя и не знала, смешной он или просто странный. — Он есть на Netflix, не так ли? Я никогда его не смотрела.

— Ладно, это не имеет значения, — сказала Эди. — Суть в том, что я создала его в соавторстве с моим бывшим парнем, и он пользуется успехом, или что-то в этом роде — Эди звучала странно напряженно, когда она произносила это слово — И, возможно, будет заключен контракт на съемки, но это имеет значение только потому, что… ну, это не имеет отношения к тому, что мне нужно расследовать, но мне просто нужно, чтобы вы знали, что я могу заплатить.

Прежде чем Робин успела что-то сказать, посыпались новые слова.

— Итак, два фаната нашего мультфильма, это было несколько лет назад — я полагаю, вы могли бы назвать их фанатами, в начале, во всяком случае — эти два фаната создали онлайн-игру, основанную на наших персонажах.

— Никто не знает, кто те два человека, которые создали эту игру. Они называют себя Аноми и Морхауз. Аноми получает большую часть заслуг, и именно он имеет большое количество поклонников в Интернете. Некоторые люди говорят, что Аноми и Морхауз — это один и тот же человек, но я не знаю, правда ли это. В любом случае, Аноми, — она сделала глубокий вдох, — он — я уверена, что это “он” — сделал своей миссией…

Она внезапно рассмеялась, но смех был совершенно лишен юмора: с таким же успехом она могла бы вскрикнуть от боли.

— сделать мою жизнь настолько невыносимой, насколько он может. Это как — это каждый день — он никогда не отпускает, никогда не останавливается.

Это началось, когда мы с Джошем давали интервью, и нас спросили, видели ли мы игру Аноми и понравилась ли она нам. И — это трудно объяснить — в мультфильме есть персонаж по имени Дрек, верно? На самом деле я бы очень хотела, чтобы в мультфильме не было персонажа по имени Дрек, но сейчас уже слишком поздно об этом говорить. Так вот, в нашем мультфильме Дрек заставляет других персонажей играть в игру, он постоянно придумывает новые правила, и это всегда заканчивается плохо для всех, кроме Дрека. Его игра на самом деле вовсе не игра, в ней нет логики, он просто дурачится с другими персонажами.

В интервью нас спросили, видели ли мы игру Аноми и Морхауза, и я ответила, что да, но что игра в нашем мультфильме — это не совсем игра. Это скорее метафора — простите, это, наверное, звучит так глупо, но именно с этого все и началось, когда я сказала, что игра Аноми на самом деле не такая же, как игра Дрека в мультфильме.

В любом случае, Аноми пришел в ярость, когда интервью появилось в Интернете. Он начал нападать на меня без остановки. Он сказал, что они взяли все правила своей игры прямо из правил Дрека, так какого хрена я делала, утверждая, что это неточно? И многие фанаты согласились с ним, сказав, что я бросаю тень на игру, потому что она была бесплатной, и я хотела закрыть ее, чтобы сделать официальную игру Drek и заработать на ней.

Я думала, что это пройдет, но становилось все хуже и хуже. Вы не представляете — это переросло в нечто большее — Аноми разместил в Интернете фотографию моей квартиры. Он убедил людей, что я работала проституткой, когда была на мели. Он прислал мне фотографии моей мертвой матери, утверждая, что я солгала о ее смерти. И фэндом верит всему этому, и они нападают на меня за то, чего я никогда не делала, не говорила, за то, во что я не верю.