Он начинает стаскивать мою одежду вниз по бокам и бедрам, забирая все, что на мне надето. Я лежу голая на кровати, когда он бросает мою одежду на пол и отступает, чтобы посмотреть на меня.

Я ничего не скрываю. Я даже не хочу этого делать. Не тогда, когда он так на меня смотрит. Не тогда, когда у меня в руках вся власть.

— Я сейчас вернусь, — говорит он мне, выскальзывая из комнаты, но через мгновение возвращается с презервативом в руке. Я смотрю, как он раздевается, разрывает фольгу и сжимает ее в кулак.

У меня отвисла челюсть, когда я смотрю на него, полностью возбужденного.

Однако он даже не замечает моей реакции на него, слишком занятый тем, что восхищается мной таким же образом. Его взгляд скользит по моему телу, как будто он ребенок в кондитерской, слишком ошеломленный, чтобы решить, какое лакомство он хочет лизнуть первым.

Он надевает презерватив, а затем двигается, чтобы снова залезть на меня сверху.

Я сглатываю внезапный приступ нервного возбуждения.

Его взгляд скользит по моему с вопросом согласия. Я поднимаюсь, обхватываю его руками за шею и опускаю его на себя. Это «да», сказанное моим телом, мольба о том, чтобы он продолжал. Его рот прижимается к моей шее сбоку, а затем он проводит губами по моей челюсти и вверх к моему рту, устраиваясь между моих ног. Я осторожно раздвигаю бедра, позволяя ему войти.

Он выравнивает нас и начинает вдавливать свою длину в меня.

Это больше, чем я ожидала, и мое тело напрягается само по себе. Он замирает и откидывается назад, пытаясь посмотреть на меня. Я не позволяю ему. Я крепче обнимаю его за шею и снова целую, расслабляя свое тело, сильнее раздвигая бедра, отдаваясь ощущениям.

Он погружается все глубже и глубже, медленно, чудесно, до конца, и глубокий стон вырывается из него, как будто он только что обрел нирвану.

На мгновение он остается совершенно неподвижным внутри меня. Я думаю, он дает мне время привыкнуть к нему, и затем, наконец, он начинает медленно двигать бедрами, немного отодвигаясь, а затем снова толкаясь в меня. Он делает это снова и снова, с каждым разом наращивая темп все больше и больше, пока не начинает входить в меня все сильнее и быстрее. Его рука опускается вниз, чтобы схватить меня за бедро, и он двигает моей ногой. Он прижимает ее к моему животу и смотрит вниз. Он как будто ушел в себя — полностью захвачен зрелищем того, как мы соединяемся вместе.

Я слишком возбуждена от того, как он прикасался ко мне раньше, чтобы продержаться долго. Я кончаю слишком быстро, дрожа и сжимаясь вокруг него. Он чертыхается и сильнее толкается внутри меня, проводя пальцами по моей чрезмерно чувствительной коже, как будто одного раза было недостаточно.

Один раз была разминка.

Он хочет добиться от меня еще одного оргазма, и его большой палец творит волшебство между моими бедрами, кружась и потираясь в местах, которые заставляют меня вздрагивать от натиска покалывания. Затем, словно доводя свою мысль до конца, его рот опускается к одной из моих грудей, чтобы он мог дразнить меня своим языком.

И это все — самое восхитительное чувство на земле.

У меня нет защиты, нет способа удержать его на расстоянии. Тихий крик вырывается, когда мое тело напрягается, а затем разлетается. Я снова кончаю, крепко зажмурив глаза и впиваясь ногтями в его бицепсы. Я дрожу от удовольствия, и Уолт прямо здесь, похоронен внутри меня, сильно толкается и теряет себя. Мы обнимаем друг друга, как будто цепляемся друг за друга изо всех сил. Его горячее дыхание на моей шее, его рот едва касается моей кожи. Блаженные толчки замедляются, пока мы переводим дыхание, пытаясь собрать себя воедино настолько, чтобы отпустить друг друга.

Он двигается первым, отталкиваясь от меня, его взгляд сразу же ищет мой. Он выглядит обеспокоенным за меня, но не должен. Это было... чудесно.

Я улыбаюсь, и он отвечает своей собственной ленивой улыбкой.

— Хорошо, — говорю я, дружески похлопывая его по груди. — Теперь я устала. Хорошая работа.