ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ

ДИЛАН

Я подошел к больничной койке Аликс и, сев на самый краешек, обхватил ладонью ее руку. В запястье у нее торчала капельница, а в носу — кислородная трубка.

Физически она была в порядке.

Она проведет здесь ночь, а утром сможет вернуться домой.

Но мысленно Аликс вела чертовски упорную борьбу.

Это моя вина.

Я был эгоистом.

Не хотел ее отпускать.

Аликс Рейн была любовью всей моей жизни.

Моим равновесием.

Воздухом, по которому я летел.

Солнцем, освещавшим каждый ясный день.

Было больно остаться без нее.

Смотреть, как Аликс проживает жизнь, которую должна была разделить со мной.

Но по-настоящему она не жила, потому что я ей не позволял.

Я знал, как ей тяжело.

Знал, в какое положение ее поставил.

Мне было все равно.

Даже когда Аликс сорвалась и прошла три с половиной мили через весь город, чтобы найти меня, место, где она не была с похорон, ей не удалось попрощаться.

Аликс была слишком предана.

Она продолжала хвататься за малейшую данную мной надежду.

И не останавливалась.

Потому что была бойцом.

Человеком, преодолевающим любые трудности.

Целителем.

Тем, кто не отпустит.

Отпустить должен был я.

И сделать это прямо сейчас.

Я прислонил свое лицо к лицу Аликс и вдохнул ее аромат.

Лимон.

От ее кожи пахло машиной скорой помощи, точно так же, как и тогда, когда мы были вместе.

Я буду скучать по этому запаху.

Буду скучать по ней.

— Аликс, — прошептал я.

Постепенно она зашевелилась. Движение началось где-то в ее ступнях и ногах, затем перешло на руки и кисти. Аликс медленно открыла глаза и взглянула мне в лицо.

Она улыбнулась.

Я знал, что Аликс не понимает, что находится в больнице. Я был уверен, что она не помнит, как вышла из таунхауса, пришла на кладбище и заснула на моей могиле.

Я не собирался об этом упоминать.

В приемной было много людей, которые могли бы с этим справиться.

Мое время с ней было ограничено, и я не хотел терять ни секунды.

— Привет, — тихо сказала она, ее кожа, наконец, начала обретать прежний оттенок.

— Ты такая красивая.

Это была правда.

И она должна была об этом знать.

Потому что это последний раз, когда я мог ей об этом сказать.

У нее вспыхнули щеки, но улыбка ничуть не угасла.

Этого мне тоже будет не хватать.

— Моя Аликс, — начал я.

Я потянулся пальцами к ее руке, нежно касаясь провода капельницы.

— Однажды я сказал тебе, что мне хватило всего двух секунд, чтобы понять, что я тебя люблю.

— Я привыкла измерять этим почти все, сравнивая все с двумя секундами, — ее голос был хриплым, но я знал, что скоро он придет в норму. — Если кто-то может так сильно полюбить за такой короткий промежуток времени, то две секунды — это немало.

Она была права.

Всего за одну секунду у меня перед глазами пронеслась вся моя жизнь.

И еще за одну рухнула на землю.

— У тебя будет еще очень много секунд в жизни.

— У нас, — поправила она меня.

Я улыбнулся ей.

— У нас было несколько хороших моментов, не так ли?

Аликс кивнула, и каждый раз, когда она поднимала голову, по ее щекам катились слезы

— Они были невероятными.

— Я помню обед в парке в день марафона, — сказал ей я. — Ты сидела передо мной, прижимаясь спиной к моей груди. Я прикоснулся губами к твоей макушке и подумал о том, как же мне повезло быть сейчас с тобой. Как всего через месяц ты станешь моей женой. И, сидя там, я представлял наше будущее. Каково будет видеть тебя беременной и рожающей нашего ребенка. Каково будет увидеть, как этот ребенок закончит колледж. И когда мы выйдем на пенсию, сколько раз в месяц ты сможешь поднимать мою задницу на гору Кадиллак.

Аликс засмеялась, и это было прекрасно.

— Я не представлял себе ни одного момента, в котором бы не было тебя. Моя жизнь началась, когда я встретил тебя. И я считаю себя самым счастливым человеком в мире, потому что моя жизнь закончилась с тобой.

Я не мог утереть ее слезы, так как они текли слишком быстро, поэтому я просто дал им литься.

— Дилан, — зарыдала Аликс.

Она поняла.

Я увидел это в ее глазах.

— Аликс, я должен тебя отпустить.

Она покачала головой, но сказала:

— Знаю.

Она разрывалась на части.

Опять.

Аликс никогда бы не приняла такого решения.

Так что его принял я.

— Я хочу, чтобы ты снова улыбалась. Чтобы снова села в машину скорой помощи и делала то, что любишь, потому что ты не знаешь, когда у тебя отнимут этот выбор. Я хочу, чтобы ты жила.

— Ты не можешь уйти.

— Если я буду продолжать упорствовать, ты потеряешь все, что у тебя есть. Я не позволю этому случиться. Ты и так уже достаточно потеряла.

Аликс посмотрела на мою руку и провела большим пальцем по тыльной стороне моей ладони.

— А что, если я забуду?

— Не забудешь.

— Откуда ты это знаешь, Дилан? Потому что прямо сейчас я могу закрыть глаза и увидеть текстуру твоей кожи, услышать точную интонацию твоего голоса и досконально описать аромат твоего одеколона. Все это так свежо в моей памяти. Но что, если эти воспоминания притупятся? Что если я захочу услышать твой смех, чтобы пережить самый грустный день, но больше не смогу этого сделать? Что если мне понадобится, чтобы ты взял меня за руку, а я не смогу вспомнить, как выглядят твои пальцы?

Я протянул руку и коснулся ее головы.

— Все это находится прямо здесь. Возможно, тебе придется покопаться, но ты всегда найдешь это.

Я поднес ее руку к губам и поцеловал кончики пальцев. У нее была самая нежная кожа.

И это еще кое-что, по чему я буду скучать.

— Пора.

— Подожди, — вскрикнула Аликс. — Как я могу попрощаться с тобой, если знаю, что больше никогда тебя не увижу?

Она знала, что увидит меня на фотографиях и в воспоминаниях.

Теперь они у нее были.

А еще Аликс знала, что снова будет со мной.

Таким образом, был только один способ ей ответить.

Я прижался губами к ее губам и прошептал:

— Я люблю тебя, Аликс.

Она закрыла глаза, и я почувствовал во рту ее слезы. Почувствовал, как под моими губами задрожали ее губы, и Аликс сказала:

— Я тоже тебя люблю.

Она не поднимала веки в течение двух секунд.

За это время я уже ушел.