— Ты не хочешь моих прикосновений или поцелуев, но ты хочешь его?

Александр зарычал мне на ухо и почти до боли сжал мою грудь. Он покрутил мой сосок в пальцах, и осколки яркой боли пронзили туман вожделения.

— Вот как мы собираемся это разыграть?

— Вот как ты собираешься обращаться со мной?

Его разочарование было таким чертовски сексуальным. Что-то глубоко надломилось внутри меня, если я разозлилась на беспомощность Александра, но я была там не для того, чтобы исследовать себя психологически. Я была там, чтобы исследовать свою сексуальность и выяснить, что доставляет удовольствие.

— Да, — сказала я и прислонилась к нему спиной. Я задрала платье на бедрах и раздвинула ноги. — Это именно то, что должно произойти. Ром встанет на колени и будет поклоняться мне, пока ты смотришь, потому что ты ничего не сможешь с этим поделать.

— Он будет поклоняться твоей горячей маленькой киске, — сказал Александр хриплым низким голосом прямо мне на ухо. Он жестоко ущипнул меня за соски, и боль была блаженством. — Встань на колени и попробуй мою девочку, Роман. Она вся твоя.

Ром смотрел на меня, и только на меня.

Он знал, кто теперь главный, и одобрял это.

Он опустился передо мной на колени и положил руки мне на бедра. Он провел пальцем по шраму, который остался у меня на левой руке после аварии, о которой мне рассказали. Он просунул его под тонкую ткань моих трусиков и отодвинул их в сторону. Когда они не предоставили ему достаточно места, чтобы уткнуться лицом в мою киску, он потянул их и сорвал шелк и кружева, как сахарную вату под дождем.

— Ты так чертовски хорошо пахнешь, — сказал он и прижался носом к верхушке моих складочек, к холмику, где у меня была тонкая полоска волос, оставшаяся невощеной. — Я люблю твою киску, Уиллоу. Мне это так чертовски нравится.

Я застонала, и Александр покрутил мой сосок, прижимаясь ко мне своим огромным твердым членом.

Я на мгновение задалась вопросом, со сколькими женщинами они были и сколько мужчин было в моей постели. Я не была уверена, но сквозь туман в моем сознании я вспомнила еще кое-кого, кроме Рома и Люка, но все это смешалось со встречами, которых все равно никогда не было.

Они не могли этого сделать. Как я могла заниматься сексом с Ромом, когда это был первый раз, когда он пробовал меня на вкус? Как я могла заниматься сексом с Люком, если он ни разу не сделал попытки сделать это, что мы были вместе?

И как я могла заниматься сексом с Александром, когда он все еще вел себя так, словно я была какой-то девственницей-весталкой, его чистой и невинной невестой с телом двадцатиоднолетней шлюхи?

Все это не имело смысла, и чем больше я думала об этом, тем сильнее болела моя голова. Сильнейшая головная боль от давления грозила обрушиться на мой череп, если я не остановлю ход мыслей, поэтому я просто отпустила все это и погрузилась в ощущения момента.

Ром снова поднял голову. Я почувствовала, как Александр кивнул головой и крепче прижал меня одной рукой к груди, а другой — к горлу. Он просунул его мне под мышку и приподнимал меня над полом с одной стороны, раздвигая мои бедра еще шире.

Ром не терял времени даром. Он раздвинул мои ноги и поцеловал мой холмик, затем скользнул языком в мою щелочку. Я ахнула и откинула голову назад, когда он провел ею по моему набухшему, ожидающему клитору.

— Верно, тебе это нравится, маленькая Высшая шлюшка, — сказал Александр мне на ухо. Его рука крепче сжала мою шею, а пальцы покрутили мой сосок, пока я не застонала от боли и удовольствия.

— Нравится, — прошептала я и положила руки на голову Рома. Я направила его глубже, прижимая его лицо к своей киске, отчаянно желая большего.

В ответ он жадно впился в меня своим ртом и языком. Большими пальцами он широко раздвинул мои губы и атаковал мою чувствительную плоть безжалостными долгими ударами чистого блаженства.

Все закончилось достаточно быстро, искусный рот Рома отправил меня в бурлящий океан чистого оргазмического экстаза, а руки Александра на моем теле закружили меня, как в водовороте посреди всего этого.

Когда я кончила, я изо всех сил старалась держать ноги раздвинутыми, потому что мне хотелось прокатиться верхом по лицу Рима и тереться о его нос до тех пор, пока я не перестану держаться прямо. Пока я не превратился в колышущуюся кашицу.

Но я этого не сделала, потому что не могла. Мне поклонялись как королеве и оказывали то уважение, которого я требовала от этих двоих. Я не могла позволить себе стать человеком, потеряв контроль.

— Хорошая девочка, — прохрипел Александр мне на ухо, когда я вздрогнула всем телом. — Хорошая маленькая девочка.

Ром в последний раз долго лизнул мою киску и поцеловал меня там, внизу. Он снова поцеловал меня вдоль моего гладкого живота, вверх по ребрам и под грудью, которую держал Александр. Он перешел к другой, поцеловал выше и приподнялся, чтобы накрыть мой рот своим.

Я почувствовала вкус себя на его губах, и Александр ослабил хватку на моей шее, когда обошел вокруг, чтобы присоединиться к нам двоим. Они по очереди целовали меня, и я потеряла счет тому, чьи губы были на моем рту, а чьи — на моей шее.

Мы втроем сблизились, и вскоре языки всех трех вплели друг в друга, а две сильные руки обхватили мои груди,

Мы целовались до тех пор, пока время не потеряло всякий смысл, и я не провалилась в них вместо темноты.