ГЛАВА 12

Древний Пирей, район красных фонарей. 20 год до н. э.

Парис сжал виски пальцами — перед глазами мелькали белые пятна. Господь всемогущий, в придачу к этой штуке со слиянием сознаний нужно выдавать предупреждение о возможности необратимых повреждений мозга и сопутствующей головной боли. По черепу словно молотом били.

Мужчина потёр глаза, опустил руки и, наконец, смог осмотреться. У него перехватило дыхание.

«Чёрт, где это я?»

Парис вдохнул воздух, в котором запах соли смешался с невыносимой рыбной вонью, медленно повернулся и увидел несколько дощатых пирсов. Он помотал головой, словно пытаясь… «Что? Понять происходящее? Да уж, вряд ли это произойдёт в ближайшее время».

Если бы он сам не стоял здесь, то ни за что не поверил своим глазам. Но наблюдая за снующими вокруг людьми, которые его просто не видели, не мог отрицать очевидное.

Каким-то образом Танос… перенёс его назад во времени? Вызвал образ… Нет, воспоминание. Он же сказал: «Всё началось с этого. Моя жизнь по-настоящему началась с этого. Это я…»

И чёрт, даже если Парис не верил ничему, что услышал за последние несколько часов, в этом видении сомневаться не приходилось.

Мужчины и женщины, одетые в сандалии и тоги разных фасонов и цветов, сновали по деревянному причалу, на котором стоял Парис в джинсах, черной рубашке и ботинках «Док Мартенс». Его разум всё ещё пытался осознать происходящее. По тому, как люди проходили мимо, не замечая его, было очевидно, что физически Париса здесь не было, и уже одно это сводило с ума.

Каким образом он был здесь… и в то же время не был? Всё в его жизни внезапно стало странным. Хотя ничего нормального не осталось с того момента, как Лео притащил его к вампирам, и теперь он просто пытался приспособиться.

Он вздохнул вновь, волевым усилием успокоил желудок, затем заправил волосы за уши и вгляделся в толпу.

Очевидно, что у Таноса была причина притащить его сюда, что-то показать. Поэтому он собирался пойти навстречу вампиру и довериться ему. Парис мысленно отгородился от всего необъяснимого, включил разум историка и признал, что ситуация была совершенно потрясающая.

Год, должно быть… «Боже, какой это год?» Парис вгляделся в обводы двух огромных кораблей у дальнего края причала, мгновенно заметил покрытый бронзой таран на носу судна, три палубы для гребцов и сразу же всё понял. Он смотрел на две подлинные триеры и попытался уложить это в своей голове, одновременно вспоминая всё, что узнал в классе Элиаса о времени, когда такие корабли широко использовались.

Определённо до Рождества Христова, в этом он был уверен, эллинистический период, судя в целом по местности, одежде и… да, по диалекту, который, к счастью, входил в сферу интересов Париса. Он видел мир, который был давно мёртв и похоронен, и, как бы захватывающе это ни было, по брови всё же скатилась капля холодного пота.

— Слышала? — Слова прозвучали чётко и чуть громче других разговоров, словно Парис должен был обратить на них своё внимание. Он огляделся, заметил спешащую девушку с каштановыми волнистыми волосами и пошёл следом.

Она была одета в простой светлый хитон с золотистым плетением на груди, на голове красовался венок из окрашенных лавровых листьев. Девушка держалась поближе к другой, блондинке, чьи кудри рассыпались по плечам и по ткани платья на спине.

— Ещё одна из pornes Дедалуса была найдена сегодня утром.

— Ещё одна? — переспросила блондинка. — Уже пять за последние три ночи.

— Ne, именно.

Девушки говорили о проституции? Они не слишком походили на тех, кто будет обсуждать подобное. Но точно использовали то самое слово. Porni, что переводилось как шлюха. Дедалус, видимо, содержал какой-то бордель?

Но пять чего конкретно? Что имелось в виду под «нашли ещё одну»?

«Ещё одна» что?

Парис принял решение. Куда бы ни шли эти девушки, он последует за ними. В конце концов, неспроста же он не мог расслышать никого другого? Тут крылся какой-то смысл, если он вообще был.

— Что там происходит, как думаешь? — поинтересовалась блондинка, подхватывая спутницу под руку.

— Не знаю. Но мама всегда говорила, что зло притягивает зло, и согрешившие всегда будут наказаны.

— Рода, не говори так.

— Почему? Это же правда.

— Ты знаешь почему.

— Из-за Таноса? Ох, Аирлея. Когда же ты поймёшь, что наш athelfos давно потерян?

«Чёрт», — подумал Парис, когда девушки сошли с пирса на набережную. Сестры Таноса? Было так странно узнать об этом. Парис никогда не задумывался о жизни Таноса до превращения в вампира. Но ведь вампирами не рождались.

Не рождались же?

— Я не против того, чем он занимается, — заговорила та, которую звали Родой. — Танос даёт нам деньги и поэтому мы не голодаем. Но он отличается от нас, Аирлея. Он запятнан.

— Он запутался, а не запятнан. Смерть родителей изменила его.

— Больше, чем изменила, athelfi. Я видела, каким он стал. Ты нет.

Блондинка, Аирлея, выдернула руку и, повернувшись к сестре, остановилась:

— Значит, ты часто заходишь к Дедалусу?

— Да, я встречалась с Таносом, чтобы забрать деньги.

— Ты мне не говорила. Я тоже хочу с ним увидеться.

— Я не возьму тебя туда. И он не позволит. Ты слишком юна.

— А ты слишком любишь указывать. Ты не сможешь остановить меня.

Рода грубо схватила сестру за руку и потянула за собой под тень стоа — крытой галереи с дорическими колоннами, дающей укрытие от полуденного солнца.

— Ты не пойдёшь к нему. Слышишь? Это небезопасно. Кто бы ни стоял за убийствами, он не гнушается ни мужчинами, ни женщинами. Вчерашнее было особенно кровавым. Я не позволю тебе разгуливать рядом с борделем. Поняла?

Убийства? Боже. Так вот что случилось у Дедалуса — работников убивали.

Аирлея, казалось, хотела возразить, но вместо этого скрестила руки и произнесла:

— Я по нему соскучилась.

— И я тоже. Но он уже не тот брат, которого ты знала. Теперь мне нужно забрать рыбу. Ты сходишь купить овощей и ячменя?

Блондинка кивнула, но Парис видел по её глазам, что она над чем-то задумалась.

Вот, проклятье. По всему было ясно, что она не замышляла ничего хорошего, и, судя по тому, что Парис находился здесь, её план не имел никакого отношения к еде, а был целиком связан с Таносом.

— Хорошо. Встретимся здесь же. — Рода передала наполненный монетами кошелёк и приложила ладонь к щеке сестры: — Не забивай голову, Аирлея. Мы купим всё необходимое и уйдём домой до заката. При свете дня бояться не нужно.

— Конечно, — ответила та, и Рода, отойдя, затерялась в шумной толпе.

Парис понаблюдал за скрывшейся девушкой, а затем сосредоточился на Аирлее. Она вглядывалась в людей, похоже, для того чтобы убедиться, что никто её не узнает. Затем развернулась на носках и бросилась в боковую улочку.

«Чёрт», — подумал Парис и сорвался с места. Маленькая плутовка была быстрой. Подхватив подол хитона, она понеслась по узким проходам и закоулкам, пока не остановилась у стены из известняка. Дыхание девушки сбилось, глаза были широко раскрыты. Парис обошёл беглянку, чтобы увидеть, где они оказались, и мгновенно всё понял.

Они были в самом конце пристани, напротив последнего пирса стояло здание. Не слишком большое. Оно выглядело как квадратная коробка с дверью и окном.

Это и был бордель Дедалуса.

У входа стоял здоровенный мужчина, в некоем подобии одежды из чёрной кожи, в маске с заклёпками, с деревянной, смертельной на вид дубинкой в руке.

«Охрана, — Парис повернулся к девушке рядом. — Пожалуйста, Господи, пусть она не думает о том, о чём, как я полагаю, она и размышляет».

Но стоило охраннику отвернуться, как Аирлея перебежала улицу и скрылась за углом здания.

Чёрт. Парис последовал за девушкой, стараясь не потерять её из виду. Он уже знал, что его не увидят. Ему зачем-то показывали этот момент. Танос открывал часть своего прошлого, и Парис не боялся узнать это, хоть и был настороже.

Когда он остановился рядом с Аирлеей, та прижимала ладонь к груди. Похоже, у неё колотилось сердце, как и у Париса, только вот совсем по иной причине.

Солнце начало приближаться к линии горизонта, опускались сумерки, и сквозь щели в стенах обветшалого здания просачивались безошибочно узнаваемые звуки секса. Хрипы, стоны и крики разносились по воздуху, не оставляя сомнений о происходящем внутри. Аирлея пригнулась у стены дома, явно намереваясь набраться смелости и отправиться на поиски брата.

Она зажала ладони между коленями и наблюдала за округой, проверяя, не идёт ли кто в её сторону. Стоя очень близко, Парис не мог не заметить сходства её глаз с глазами Таноса.

Слегка нервничая, Парис выпрямился и начал расхаживать, ожидая действий со стороны девушки. Он подумал, что мог бы зайти внутрь и найти Таноса, но сомневался, что от него хотели именно этого.

Если бы вампир хотел видеть его внутри здания, то просто переместил бы туда, верно? Но вместо этого он свёл Париса со своей сестрой. Поэтому Парис подождёт. Подождёт и посмотрит…

— Аирлея.

Боже.

Парис замер при звуках этого голоса. Голоса, узнаваемого отныне где угодно. Даже не поворачиваясь, он понимал, кто стоит за спиной. Танос.

— Athelfe, — произнесла Аирлея, и Парис услышал, как она встала.

Он глубоко вздохнул и приказал себе сделать это. «Просто обернись и посмотри. Тогда ты наконец узнаешь, с кем общался». Но справиться с нервами, чтобы сделать это движение, было непросто.

— Аирлея… Я не поверил Эзопу, когда тот сказал, что заметил тебя на пирсе. Но когда он привёл меня сюда, и я увидел тебя, я с трудом поверил собственным глазам. Что ты тут делаешь?

Парис позволил звукам голоса окутать себя с головой. Глубокий, мелодичный и полный недоумения. Почувствовав лёгкое движение воздуха, он увидел, как Аирлея прошла мимо навстречу брату.

Понимая, что ему нужно оглянуться, иначе возможность эта будет упущена навсегда, Парис протяжно выдохнул и развернулся. И ничто не могло подготовить его к увиденному.