Хелен подождала, пока я вытру глаза, и спросила:

— Что это было?

— Это был самый обычный день, мы пили чай в Доме Фиалок, несколько его любимых студенток, мистер Беллоуз балансировал чашкой на коленях и отпускал глупые шуточки, от которых Вионетта Шарп смеялась. Это был последний момент, который он помнил перед тем, как освободиться и улететь. Я думаю, что часть его всегда здесь. Думаю, часть нас с тобой и Ви, всегда с ним.

— Ох, — сказала Хелен, — Ох... Какое прекрасное место. Я бы не возражала, если бы это была моя последняя предсмертная мысль.

Я сжала руку Хелен и многозначительно посмотрела на её всё ещё плоский живот.

— Думаю, что у тебя есть несколько моментов, которые будут спорными, но да, я бы не возражала, если бы эти воспоминания были последними...

Только вот я не буду вечно пребывать в своём последнем мгновении. Потому что я была Дарклингом, и для моего вида не было вечности.

В этот момент раздались голоса. Дейзи вышла в коридор с озорной улыбкой на лице.

— Ты похожа на кота, который проглотил канарейку, — сказала Хелен.

— О! У меня есть замечательные новости, но я оставлю их для Дейм Бекуит.

Потом она взяла нас под руки и потащила через библиотеку на лужайку в сад. Он зарос, я видела, что в основном кустами боярышника и те были в полном цвету. Кусты образовывали широкий круг, внутри которого были расставлены складные стулья. Кто-то из гостей нашёл себе стул, кто-то развалился на траве, потягивая чай или лимонад, стряхивая с рубашек крошки от лепёшек и дружески болтая. Шевеление в кустах боярышника предупредило меня о присутствии Дарклингов, которые устроились в кустах и лесу, нервно перешептываясь между собой. Но все притихли, когда Дейм Бекуит вышла в центр круга.

— Прежде чем мы начнём с главной повестки дня, у меня есть хорошие новости. Наши друзья в Вашингтоне из округа Колумбия, прислали телеграмму, чтобы сказать, что девятнадцатая поправка была ратифицирована. Женщины имеют право голоса!

— Ура! — закричала Кам.

— Давно пора! — пробормотала мисс Харриета Шарп, вытирая глаза носовым платком.

— Что ж, — сказала Хелен, — возможно, я всё-таки подумаю о возвращении в эту страну.

— Я рада начать с хороших новостей, — сказала Дейм Бекуит, когда радостное волнение улеглось. — Но боюсь, что есть и более серьёзные новости. В течение нескольких лет мы здесь в Блитвуде и наши друзья в Равенклиффе заметили, что врата в Волшебную страну стали меньше и их труднее найти.

Послышался ропот обеспокоенных голосов, и одна старуха громко прохрипела:

— В моё время мы бы приветствовали конец фейри!

— Те старые времена давно прошли, Лукреция, — сказала Дейм Бекуит, устремив на Лукрецию Фиск неослабевающий силы взгляд. — Фейри и Дарклинги теперь наши друзья, и мы скорбим об их кончине...

— Их кончине? — это был Рэйвен, он поднялся на ноги. — Неужели всё так плохо?

— Подойди, сынок, — ответил Мерлинус. — Когда ты в последний раз переносил душу фейри в Волшебную страну?

— Я был занят человеческими душами в войне, — сердито ответил Рэйвен.
Я протянула руку и сжала его ладонь. Когда он заговорил снова, его голос звучал более сдержанно:

— А потом Арденские леса были уничтожены. Но, правда такова, что я не видел там фейри со времен войны. Но почему они умирают здесь? — он раскинул руки, словно наслаждаясь мирным летним днём. — Здесь не было битвы.

— Но сейчас идёт, — сказал Жилли. — Даже леса были в состоянии войны. Видите ли, это место, Блитвуд, связано с лесами Готорна и Ардена через Волшебную страну.

Когда ужасные битвы запятнали землю кровью в Арденнах, большинство фейри отступили обратно в Волшебную страну и закрыли свои врата, все свои врата. Они боятся, что им больше нет места в этом мире, и я не могу их винить.

От слов Жилли воздух стал холоднее, и я вздрогнула, вспомнив, что говорил Марлин о тенях, таившихся я в пивных Мюнхена.

— Но если врата в Волшебную страну закроются, — спросил Рэйвен, — что случится с фейри, оставшимися здесь после смерти? Мы не сможем перенести их души в Волшебную страну.

— Фейри, которые решили остаться здесь, отправятся в загробный мир людей, когда исчезнут, — сказал Жилли. — Это ужасная жертва, которую они приносят, но некоторые настолько привязались к людям, что решили остаться здесь.

— Тем лучше для них, — усмехнулся Гус. — Но я не понимаю, как это касается нас, Дарклингов. Волшебная страна в любом случае закрыта для нас со времён проклятия.

— Уже нет, — ответил мастер Квилл. — Мы нашли лекарство от проклятия.

Он с трудом поднялся на ноги, держа в руке тяжёлый свиток. Отец придержал его за руку, придавая равновесия. По другую сторону от него стоял Майлс Малмсбери.

— Чертовски неудачное время, — выругался Дарклинг-британец.

— Да, — согласился Гус, свирепо глядя на мастера Квилла. — Я говорил, что эта книга будет бесполезна. Ты хочешь сказать, что нашёл способ провести нас в Волшебную страну именно тогда, когда врата закрываются?

— Лучше поздно, чем никогда, — отрезал мастер Квилл. — Проблема была в том, что формулировка была очень сложной, потому что знание передавалось от Леди-хранительницы Эфилены госпоже Алкионе. Она рассказала, что, когда Адерина ранили сумрачные вороны, он попросил её произнести заклинание, чтобы Дарклинги держались подальше от Волшебной страны, чтобы они не заразили их сумерками. Леди Эфилена неохотно согласилась. Она сказала, — мастер Квилл развернул свиток и прочёл вслух, — Дарклингам будет запрещено появляться в Волшебной стране, пока из пепла не восстанет Феникс, который сожжёт их тени.

— Ава — феникс, — сказала Хелен. — Значит ли это, что она может снять проклятие?

Все повернулись и посмотрели на меня. Я почувствовала, как моё лицо покраснело, а крылья стало покалывать.

— Если бы я знала, как это сделать, я бы уже это сделала. Я даже не могу сжечь собственную тьму...

Я прикусила губу, вспомнив, как позволила этой тьме развернуться всего лишь один раз, когда ван Друд был в Боулионе, и как она соблазняла меня выпустить тени из последнего судна. Из осколков разбитого сосуда засияет новый свет.

— Возможно, если бы я разбила сосуд, то смогла бы рассеять проклятие, — сказала я. — Но я не смогла этого сделать. Я не знаю, как ещё это сделать.

По правде говоря, я не хотела снова столкнуться с этой тьмой внутри себя.

— Тебе и не придётся, — произнёс тонкий пронзительный голос.

Мы все посмотрели в сторону, откуда донесся голос. Казалось, он исходил из куста боярышника. Куст зашелестел, и из него появились две ветвистые руки и две длинные тонкие ноги.

— Мистер Страж! — воскликнула Хелен, вскакивая на ноги и протягивая руку, чтобы помочь стражу подняться из зарослей. Он посмотрел на нас, моргая бледно-зелёными глазами в ярком солнечном свете.

— Простите, что не заявил о себе ранее, но я не привык к дневному свету.

— Мы бы навестили вас, но думали, что вы всё ещё охраняете сумрачных ворон, запертых в вашем сосуде. Это было очень ужасно? — спросила Хелен.

Мистер Страж махнул тонкой рукой.

— Мой долг охранять тени, и я был не один. Мастер Квилл и его ученики приходили каждый день навестить меня, и они придумали, как мне выбраться из сосуда, не выпустив ворон, чтобы я мог прийти и принести это фениксу.

Он дёрнул себя за халат и вытащил что-то из кармана. На вид это был осколок разбитой посуды.

— Осколок разбитого сосуда, — сказал Мастер Квилл. — На самом деле, всё очень просто. Аве достаточно просто нагреть осколок огнём своих крыльев, и она сможет использовать его для уничтожения тени внутри любого Дарклинга. Свободный от тени Дарклинг может вернуться в Волшебную страну.

— Неужели? — спросила Хелен, переводя взгляд с осколка на меня. — И это всё?

— Откуда нам знать, что это безопасно для Авы? — спросила Рэйвен, подойдя и встав рядом со мной.

— Феникс горит огнём, который защитит её, — сказал Эльфвеард. — Я бы не предложил ничего такого, что могло бы причинить ей вред.

— Я уверена, что он прав, — сказала я Рэйвену. – И, кроме того, если я смогу освободить Дарклингов, чтобы они вернулись в Волшебную страну, это стоит риска. Когда я должна, э-э, начать?

— Сегодня вечером, когда взойдёт луна, — сказал мастер Квилл. — У нас мало времени. По словам моего уважаемого коллеги... — он повернулся к профессору Малмсбери.

— Да, я провёл расчёты. Учитывая то, что я наблюдал во время моего пребывания в Волшебной стране и, так сказать, темп роста местной флоры, поделённый на уменьшение аборигенов, и составленной схемы положения планет и лунного цикла...

— Он хочет сказать, — перебила его Эуфорбия Фрост, с нежностью, но немного нетерпеливо глядя на мужа, — что эта поросль боярышника, знак того, что врата вот-вот закроются и это произойдёт сегодня вечером. Так что, если вы хотите отправиться в Волшебную Страну, вам лучше собирать свои пожитки сейчас.

На мгновение воцарилось потрясённое молчание, как будто ребёнок набрал в грудь воздуха, прежде чем издать протяжный вопль, но прежде чем толпа успела погрузиться в хаос, спокойный голос спросил:

— А что если мы не хотим вернуться в Волшебную страну?

Если проклятие снято, но у нас нет Волшебной страны, куда мы могли бы пойти, что случится с нами, когда мы умрём?

— То же, что и с людьми, — сказал Фалько. — Мы отправимся в человеческую загробную жизнь

— Но кто нас перенесёт? — потребовал ответа другой голос.

— Никто, — ответил Фалько. — Нам никто не нужен, чтобы переносить нас и людям мы больше не понадобимся. Эра фейри и Дарклингов закончилась.

Теперь толпа разразилась тысячью возражающих голосов. Слушая их, я поняла, что Дарклингов здесь гораздо больше, чем я заметила вначале. В лесу их было полно и у всех были вопросы.

— А как же наши крылья?

— Мы сохраним их, но наши дети могут родиться и без них

— Что насчёт теней?

— Мы всегда будем сражаться с ними, как и наши друзья-люди.