Он наклонил голову.

— Ты что-то сделала. Я знаю, что ты это сделала. Я почувствовал непреодолимое желание прийти сюда.

— Ты не следил за мной?

Он покачал головой.

— Я больше не могу смотреть на тебя.

Потому что он больше не мог доверять себе? Не было времени, чтобы понять это.

— Ну, я не хотела бродить по улицам в поисках тебя.

— Я же сказал тебе держаться от меня подальше. Что я причиню тебе боль, — сказал он низким рокочущим голосом. — И всё же ты сделала что-то, чтобы привести меня к тебе. Я начинаю верить, что у тебя есть желание умереть.

— Ты думаешь, что сможешь убить меня?

Я призвала свою благодать, и она поспешно откликнулась. Уголки моих глаз побелели, когда беловато-золотой свет вырвался из моего плеча, закручиваясь вниз по руке. Рукоять меча Михаила легла на мою ладонь, тёплая и желанная. Пылающее лезвие вспыхнуло, потрескивая и шипя.

— Тогда приди и забери меня, Падший.

На мгновение у меня замерло сердце, я не думала, что он примет вызов. Что он откажется, и хотя это может быть ещё одним доказательством того, что он всё ещё там, мне не нужно, чтобы Зейн поднял голову прямо сейчас. Мне нужен был Падший.

— Я не думаю, что ты хочешь драки, — жестокая улыбка искривила его губы. — Ты хочешь меня.

Моя кожа вспыхнула, но я подняла подбородок.

— Может быть, я хочу тебя. А может, и нет.

Его голова повернулась из стороны в сторону, а затем челюсть напряглась.

— Не могу сказать, что я не пытался предупредить тебя, — прорычал он, двигаясь так быстро, что превратился в размытое золотое и белое пятно.

Но я увидела момент, когда он попал в ловушку.

Золотистый мерцающий свет пульсировал низко над землёй, в форме круга. Зейн резко остановился, его подбородок опустился, когда он уставился на угасающий свет, на свою рубашку.

Он поднял голову.

— Что ты сделала?

— Выровняла игровое поле.

Его губы растянулись, и звук, который исходил от него, послал вспышку страха через меня. Это было бесчеловечно. Ужасно. Он бросился вперёд, и я приготовилась к тому, что ловушка не сработает...

Он резко остановился, сжав руки в кулаки, и он был достаточно близко, чтобы я могла видеть ярость, запечатлённую на его лице. Верхняя часть его тела наклонилась вперёд. На шее у него выступали сухожилия. Мышцы на его плечах напряглись, когда он боролся, но он опустился на колени, как и обещала Старуха.

Живые, горящие глаза поднялись на меня. Из его вздымающейся груди раздался голос:

— Ты жульничала.

— Я жульничала.

Я выставила меч вперёд, обхватив рукоять другой рукой.

Его глаза сузились.

— Ты собираешься этим воспользоваться? На мне? Думал, ты любишь меня, маленький нефилим?

— Люблю, — прошептала я, горло и глаза горели.

— Любовь, — выплюнул он, когда его крылья опустились, а грудь поднялась, как будто он бросал мне вызов. — Делай всё, что в твоих силах, нефилим, но бей верно. Если ты этого не сделаешь, я выберусь из этого. Тогда я уничтожу тебя, и мне будет всё равно.

— Но я думаю, что ты бы сделал это, — сказала я ему, когда слёзы затуманили его черты. Я шагнула вперёд. — Я люблю тебя. Я люблю тебя сейчас и буду любить вечно.

Я двинулась, прежде чем он успел ответить на мои слова, не в силах по-настоящему позволить себе подумать о том, что я делаю. Я отвела меч Михаила назад.

Я люблю тебя.

Моё сердце дрогнуло, а затем треснуло. Следующий вдох, который я сделала, ни к чему не привёл, когда яростная буря эмоций вырвалась из меня в крике.

Я люблю тебя.

Выставив вперёд пылающий золотой меч, я глубоко вонзила его в грудь Зейна, в его сердце.