ГЛАВА 13

Когда я просыпалась, всё вокруг пахло свежим снегом и зимой. Хотя мне было тепло, фактически очень жарко. Это напомнило мне о том, когда я уснула рядом с Мишей на крыше, пока он спал в своём обличии Стража. Стояло начало лета, и солнце было не слишком горячим, и тепло на удивление расслабляло.

Но это закончилось большим солнечным ожогом.

Я была уверена, что не засыпала на крыше. Я пошевелилась, но смогла сдвинуться только на дюйм. Я завернулась в одеяло? Я уже так делала, когда ворочалась во сне.

Потянувшись, я замерла, почувствовав ещё одну пару ног рядом с моими.

Прошлая ночь.

Я уснула на диване с Зейном. Я этого не хотела. Уснул ли он раньше, чем я? Или я вырубилась и прилипла к нему так же, как лежу сейчас? Я обняла его, и он поблагодарил меня, и потом... Никто из нас после этого ничего не говорил.

Боже, я надеялась, что не уснула и не пригвоздила его к дивану, как...

Рука вокруг меня напряглась, и Зейн произвёл глубокий рокочущий звук, который я почувствовала всем своим существом до кончиков пальцев ног.

Мои глаза открылись, и я обнаружила, что смотрю на грудь, обтянутую белой футболкой. И после этого я поняла, что моя щека лежит не на подушке, а на его бицепсе.

Ой-ой-ой.

Мало что было в жизни более странным, чем неожиданное пробуждение в чьих-то объятиях. Или ещё более удивительно, что это были объятия кого-то, похожего на З...

Стоп.

Оборвав эти мысли, я сосредоточилась на том, что нужно сейчас сделать. Я медленно откинула голову назад и посмотрела наверх.

Зейн всё ещё спал.

От густых ресниц на его щеках лежала тень, и губы были слегка приоткрыты. Он выглядел таким... расслабленным. Даже, уязвимым. Я рассматривала его лицо. Наверное, нужно было перестать пялиться на него, пока он спал, потому что это было своего рода извращение, но для меня было такой редкостью быть настолько близко от него и не иметь препятствий для разглядывания.

У него была веснушка. Даже три, под правым глазом. Они были едва заметными, но я могла... могла рассмотреть их и они располагались в форме маленького треугольника. Я обследовала его лицо. Больше веснушек я не нашла, но вдоль подбородка пролегала лёгкая тень. Я никогда не видела его со щетиной, и мне стало интересно, как он будет выглядеть, когда она подрастёт.

Вероятно, привлекательно. Это казалось невозможным, учитывая, что он был настолько красивым, что это было почти незаконно.

На секунду я сделала глупость и позволила себе... помечтать.

Я закрыла глаза, представляя, на что было бы похоже просыпаться в его объятиях, если бы он был моим, а я — его. Я бы поцеловала его и прижалась ближе, и если бы это не разбудило его, я бы сделала что-нибудь вредное, чтобы он проснулся. Моё воображение наполнилось следующими сценами. Зейн, из-за его натуры, не расстроился бы, если бы я украла минуту, или даже часы его сна. Он бы рассмеялся и подарил мне свою сонную сексуальную улыбку. Потом он бы перекатился на меня и поцеловал меня. И конечно, в моей идеальной фантазии, зубы у нас уже были почищены. Поэтому поцелуй был бы глубоким и долгим, ласка, которая привела бы к новым поцелуям. Я покрепче сжала губы, чувствуя, как распаляется моя кожа. Футболка Зейна отправилась бы на пол, и моя тоже, и не было бы ничего...

Его рука снова согнулась, и внезапно мы оказались прижаты грудь в грудь, бедро к бедру. Мои глаза быстро открылись, и я посмотрела на Зейна. Он всё ещё спал, но его тело... ну, определённая его часть совершенно точно бодрствовала.

О, Боги.

Мог ли он почувствовать мои мысли, пока спал? Если так, это бы совершенно, полностью, раздражало.

Пора вставать. Определённо, давно пора, потому что если я этого не сделаю, это будет более чем неловко, и нужно этого избежать. Я глубоко вдохнула и подняла глаза.

Взгляд светло-голубых глаз встретился с моим.

Слишком поздно.

— Доброе утро, — промямлила я.

Его ресницы опустились вниз и опять поднялись.

— Доброе утро.

Мой пульс бешено стучал. Его рука всё ещё обнимала меня, пусть и расслабленно.

— Я не хотела здесь засыпать.

— Я не возражаю, — его глаза теперь были полуоткрыты, и пальцы рисовали на моей спине медленные короткие линии.

— Правда?

— Нисколько. Мне понравилось.

Моё сердце билось как у маленького щенка.

— Мне тоже понравилось. Я думаю, что выспалась лучше, чем за последние несколько дней.

— И я, — он повернул голову, зевая, как лев. — Приятно иметь товарища для сна.

Товарища для сна? Как мягкую игрушку?

Это прекратило радостное биение сердца. Моё сердце упало своим глупым лицом на землю, и счастье улетучилось. Не нужно было надеяться.

Почему я думала о своём сердце как о чём-то чужеродном, что я не могу контролировать?

Мне нужен был психолог.

И ещё нужно было вставать.

— Я хочу пить, — сообщила я, потому что, почему бы и нет?

Оттолкнувшись, я перекатилась на бок, а Зейн поднял руку и начал подниматься. Он подвинулся, и неожиданное смещение веса на диване привело к тому, что я перекатилась на него. Зейн застыл, когда наши тела полностью соприкоснулись, включая все интересные места, которые подчёркивали различие между мягкими и твёрдыми участками.

Моё лицо полностью покраснело. Я попыталась скатиться с Зейна. Моё бедро дотронулось до чувствительной области.

— Я просто... — я дёрнулась, и, каким-то образом, всё стало ещё хуже, потому что Зейн застонал, — хочу встать и...

— Ты можешь перестать двигаться хоть на секунду?

Рука Зейна оказалась на моём бедре, его голос был хриплым.

— Просто лежи смирно, ладно?

Я зажмурилась, и, вполголоса выругавшись, сделала, как он предлагал. Я вдохнула и потом рывком встала на ноги, умудрившись не тереться об него всем телом, как уличная кошка под валерьянкой. С горящим лицом я отошла от дивана.

— Извини, — пробормотал Зейн. — Особенно, если смутил тебя.

— Нет, всё в порядке.

Я бы не использовала слово "смутил". По крайней мере, не в этом смысле. Я посмотрела на него через плечо. Он сидел, и я держала взгляд выше его плеч.

— Я имею в виду, ничего страшного. Я знаю, что бывает с парнями по утрам.

Зейн смотрел на меня, подняв брови и изогнув губы.

— Знаешь?

— Конечно, — я выдавила смех. — Не нужно быть частью бригады мудаков, чтобы знать это.

— Бригады мудаков? — он прикусил нижнюю губу. — Ну, тогда ладно.

Думая, что можно было держать это при себе, я натянуто улыбнулась и скрестила руки.

— Я переоденусь и можно приступать к тренировкам, — я была горда тем, как спокойно и уверенно звучит мой голос. — Если только ты не хочешь сначала поесть?

Зейн взял телефон и вполголоса выругался.

— Мне нужно запрыгнуть в душ и уйти отсюда примерно через тридцать минуть, или я опоздаю.

— Опоздаешь?..

— Я говорил тебе вчера, что мне нужно кое-что уладить, — он поднялся, и обошёл вокруг дивана, но его движения по какой-то причине были скованными. — Помнишь?

Теперь, когда он об этом сказал, я вспомнила.

— Я забыла. Что тебе нужно было сделать?

— Несколько вещей, — он направился в спальню, держась ко мне спиной. — Вероятно, это займёт несколько часов, но, думаю, что после моего возвращения останется время на тренировку.

Я медленно расплела руки. Почему он не говорит ничего конкретного? Я сделала шаг вперёд и открыла рот, но тут же его закрыла, вспомнив, что сказал Зейн прошлой ночью.

Ты многого не знаешь.

Если бы Зейн хотел, чтобы я знала, он бы рассказал мне, и если он этого не сделал, мне не нужно лезть в чужие дела.

Я ненавидела не лезть в чужие дела.

— Но что ты... — я услышала, как закрылась дверь ванной. — Ладно, я подожду, пока ты десять лет принимаешь душ, и потом просто буду ждать здесь весь день, пока ты делаешь свои очень важные дела.

Ответа не было.

Очевидно.

Я уронила руку и простонала:

— Ух.

— Ага.

Сморщившись, я рывком обернулась и увидела Арахиса у кухонного островка. Он кивнул.

— Вы такие же нелепые, как если бы вас поймали за ковырянием в носу. Над этим нужно поработать.

Я вздохнула.

— Спасибо за совет, который был мне не нужен.

— Всегда пожалуйста, — он показал мне большой палец, а половина его руки была прозрачной. — И кстати, чувак очень долго принимает душ, проснувшись утром. Как ты думаешь, что он делает? Дважды моет голову и делает усиленное промывание кондиционером с травяными эссенциями? Ээ, нет.

— Я... — мои глаза расширились. — О. О.

— Пусть живёт своей лучшей жизнью, — Арахис исчез.

Мой взгляд метнулся в спальню, и моё воображение разыгралось примерно на 10,3 секунды. Затем, поскольку делать было больше нечего, я подошла к дивану и рухнула на него лицом вниз.

* * *

— Когда я был молод, я никогда ни в ком не нуждался², — пропел Арахис откуда-то из глубины квартиры.

Мне нужно было постирать белье. Я думала, что смогу сделать это сегодня днем, так как я...

— Сам по себе.

Арахис прошёл сквозь стену спальни и продолжал петь обо мне, или о ком-то, кто одинок, не уверен в себе и неспособен увидеть любовь.

Я медленно моргнула.

— Ты придурок.

— Но ты же сама по себе! — пропел он мне в ответ, исчезая за стеной.

Я была совсем одна с тех пор, как Зейн ушёл около тридцати минут назад, чтобы решить кое-какие дела, и я понятия не имела, чем заняться днём. Впервые с тех пор, как я приехала сюда, у меня появилось свободное время.

Скрутив волосы в пучок, я повернулась к открытой двери спальни.

— Эй, Арахис, ты ещё здесь?

— Да, — отозвался он. — В чём дело, лютик?

— Тот дух прошлой ночью... он сказал тебе что-нибудь?

— Кроме того, что назвал меня Каспером? — Арахис замерцал и возник в дверном проёме. — Нет. Он просто бродил по квартире, как будто ему здесь самое место.

— Странно, — я посмотрела на неубранную постель и нахмурилась. — Думаю, он увидел меня снаружи и последовал за мной сюда.

— Тогда почему он перепугался, когда понял, что ты его видишь?

Хороший вопрос, но даже если призраки и духи чувствовали, что я могу общаться с ними, они часто удивлялись, когда я подтверждала это. Когда призраки и духи испытывали острые эмоции, они теряли связь с сознанием, которое позволяло им принимать форму и быть видимыми.