Глава 22

Индия

Я не помню, как уснула, или залезла на диван, или накрылась одеялом. Но, когда я открываю глаза, именно там я и нахожусь. Передо мной на столе стоит дымящаяся чашка чая. Я не вижу, но знаю, что Аланна здесь.

Саммер позвонила ей, потому что никогда не видела меня такой. Я никогда так не ломалась, даже, когда думала, что моя жизнь закончилась раньше. Даже в тот день, когда поняла, что наша мама, — которая на самом деле не была мне мамой, — никогда не вернётся за нами.

Как я расскажу Саммер правду? Что она мне не сестра? Что её мать была любовницей моего отца и похитила меня?

Мой желудок сжимается и скручивается. Я хочу зарыться головой под одеяло и забыть обо всём этом, но Аланна смотрит на диван и видит, что мои глаза открыты, до того как я успеваю симулировать сон и избежать разговора, который неизбежно начнётся.

— Ох, милая. Мне так жаль. — Её губы дрожат, когда она подходит и садится рядом со мной, обнимая меня за шею. — Так, так жаль, — шепчет она.

Я сглатываю комок в горле и пытаюсь что-то сказать, но слова застревают.

— Вот, выпей это. — Аланна суёт мне в дрожащие руки кружку горячего чая.

Я послушно пью воду со вкусом ромашки. По крайней мере, Аланна верит в восстанавливающие силы чашки чая, как будто она родилась в Британии, а не в Америке.

— Тебе не нужно извиняться, — говорю я, возвращая ей кружку. Я так сильно дрожу, что не доверяю себе, что не разолью чай повсюду. — Ты этого не делала. Я сделала всё сама.

— Я отказываюсь верить, что во всём случившемся виновата ты. Чтобы танцевать танго, нужны двое, дорогая.

Эту фразу она часто говорила Саммер, когда та переживала один бурный разрыв за другим. Но я не моя сестра, у которой сердце восстанавливается быстрее, чем разбивается.

«Она мне не сестра», — напоминаю я себе, и по моей щеке катится ещё одна слеза.

— Инди, милая, поговори со мной. Пожалуйста. Ты пугаешь старушку и знаешь, что это не смешно.

Я оглядываюсь, ища сестру — Саммер, — но её нет.

— Где она?

— Саммер пришлось вернуться на работу. Она пришла домой в обеденный перерыв, потому что не хотела пользоваться рабочими помещениями… ну, ты понимаешь…

Могла бы поклясться, что в тот момент невозможно было вызвать улыбку на моём лице, но напоминание о том, что моя сестра не может какать в общественном туалете, делает это.

— Моя квартира теперь предназначена для её туалета? Подожди, нет, она сказала, что остановилась здесь. — Улыбка исчезает, когда я вспоминаю, что она работает на Джульетт Престон Прист.

Аланна кивает.

— Она говорила мне, что ты сказала, что всё в порядке.

Ещё одна безобидная ложь Саммер.

— Нет, не говорила. Но я не против. Ничего страшного. Как у неё дела на работе?

Я ненавижу то, что чувствую себя мелочной, когда спрашиваю, потому что это напоминает мне о том, как Джульетта была шокирована тем, что Фордж «остепенился». Я до сих пор помню, что он ответил: «Потому что я ещё не встретил Инди».

Брехня. Меня пробирает дрожь, и слёзы текут по лицу. Аланна протягивает руку, чтобы стереть их, пока я не успела зажмуриться.

— Почему бы нам сначала не поговорить о тебе, дорогая?

Я качаю головой.

— Я бы не хотела.

— Я знаю, но иногда тебе нужно от этого избавиться, прежде чем сможешь начать исцеление.

Исцеление? Звучит как чуждое понятие, если я когда-либо слышала о нём. Я планирую ожесточиться, так как шансы на исцеление ничтожны.

Я не могу заставить себя рассказать о том, что случилось с Форджем, поэтому выпаливаю:

— Саммер мне не сестра.

Глаза Аланны расширяются, а рот открывается.

— Что? О чём ты говоришь?

Я закусываю губу, жалея, что сказала. Меньше всего я хочу причинить кому-либо хотя бы часть той боли, которую сейчас чувствую.

— Я встретилась со своим отцом, — отвечаю я, делая паузу, когда вспоминаю, что Аланна ничего об этом не знает. Я ей ничего не сказала, потому что я не только дерьмовая дочь, но и дерьмовая приёмная дочь.

— Твоим отцом? Как? Когда? — она скручивает руками одеяло, которым я укрываюсь.

Я делаю прерывистый вдох и позволяю всему вылиться наружу. Как меня похитили. Почему Саммер похитили. Как отец меня нашёл. Почему Фордж женился на мне. Почему Бастиен доставлял неприятности. Всё это время Аланна сидит на диване и недоверчиво смотрит на меня.

— О, боже мой. Если это то, что ты держала в себе, не удивительно, что ты в беспорядке, дорогая. — Она ещё раз обнимает меня и сжимает так сильно, что почти ломает ребро.

Слёзы, которые, казалось, высохли, хлынули приливной волной.

— Тсс-с… тсс… не плачь. Всё будет хорошо, — бормочет она, успокаивая меня так, как я никогда не позволяла ей, будучи колючим и настороженным подростком.

— Как всё может быть хорошо? Моя сестра мне не сестра! — мой голос ломается на последнем слове, и я встречаюсь со взглядом Аланны. Она протягивает руку, чтобы убрать растрёпанные волосы с моего лица, а потом выражение её лица становится властным.

— Никогда не говори так о Саммер. Мне плевать, если у вас нет ни капли общей крови, потому что это не имеет значения. Возможно, я не вынашивала тебя в своей утробе и не родила кого-то из вас, но вы всё равно мои дочери. Семья — это не только кровь, Инди. Семья — это нечто большее.

— Но…

Она качает головой.

— Никаких «но». Ты вырастила Саммер с рождения. Ты её защищала. Кормила. Одевала. Любишь её больше жизни. Неужели для тебя это ничего не значит?

Слеза в моей душе исчезает от её слов.

— Это значит всё, — шепчу я.

Губы Аланны сжимаются.

— Чёрт возьми, да, и никогда не забывай этого. Саммер всегда будет твоей сестрой.

Я прислоняюсь к плечу Аланны, впитывая её успокаивающее присутствие, позволяя её словам проникать и окутывать меня.

Саммер всегда будет моей сестрой. Несмотря ни на что.

— Ты права. Я просто… — я смотрю мимо неё на закрытые шторы, пытаясь подобрать слова, которые хочу сказать.

Она сжимает моё колено.

— Ты столкнулась с эквивалентом грузовика с информацией, и у тебя не было времени обработать её. По крайней мере, так это выглядит с моей точки зрения.

— Ага. Что-то вроде этого, — говорю я, переводя взгляд снова на неё.

— А что насчёт мистера Форджа? — спрашивает она неуверенно.

Я прикусываю губу, зрение размывается.

— Я не хочу об этом говорить. Пока нет.

Аланна гладит меня по колену.

— Тогда, пока не будешь об этом говорить. Но нам нужно поговорить о человеке в костюме у дверей твоего дома, который ведёт себя как бульдог и проверяет удостоверения личности каждого, кто входит. Есть ещё один, который наблюдает из чёрного седана на том же месте, где они раньше припарковались.

Человек-паук и Супермен.

Я смахиваю слезы.

— Они должны уйти.

Её взгляд останавливается на мне.

— Ты в опасности, Инди? Есть ли что-то ещё, о чём нам нужно знать?

Я не могу не представить себе тела Бейтса и Доннигана в холле отеля в Праге, и я молюсь за них.

— Я больше ни в чём не уверена. Я больше ничего не знаю.