Глава 22

СОЙЕР

Что делать, когда кажется, что твое сердце вырвали и растоптали?

Еще хуже, что делать, когда ты сама виновата? Последние несколько недель я работала на автопилоте, почти ничем другим не занимаясь за пределами своей обычной рутины. Я либо в школе, либо в детском саду, либо в клубе, либо в своей кровати, прячусь от реальности. В последнее время у меня не было сил ни с кем общаться, несмотря на то что Гвен и Кэсси пару раз пытались меня выманить.

Я не хочу ничего делать. Желаю, чтобы эти чувства исчезли. Я так запуталась. Постоянно тревожусь обо всем и не знаю, к кому обратиться. Прошло уже несколько недель, как Макс узнал обо мне и Рексе, а мне все еще больно, как и тогда, когда это случилось. С тех пор как порвала отношения с Рексом, боль становится только сильнее. Я чувствую пустоту. Скучаю по нему. Хочу вернуть все назад и лежать в его объятиях, теплых и безопасных, но не могу. Не хочу рисковать с Максом и разрушать шансы Рекса на карьеру в НХЛ.

Перевернувшись на спину, я пытаюсь снова заснуть, но слышу стук в дверь спальни, а затем входит Кэсси. Я отлеживалась в своей кровати после того, как меня отправили домой из «Атлантиды». Молли была очаровательна и полностью меня поддерживала, но я просто не могла выйти из своего плохого настроения. Молли сказала, что люди не очень хорошо реагируют, когда рядом грустная девушка, поэтому я вернулась домой и забралась обратно в кровать. По крайней мере, здесь я могу поплакать, не испортив чей-то стояк.

— Эй, Сойер? Ты проснулась? — тихо спрашивает Кэсси, садясь на кровать.

— Да, — бормочу я, мое лицо все еще опухшее от слез.

— Макс здесь, и у него есть кое-что для тебя.

Я напрягаюсь при упоминании его имени и воспоминании о том, как он был здесь в последний раз. Когда все развалилось.

— Я не хочу с ним разговаривать, и мне точно ничего от него не нужно. Скажи ему, что он может отправляться прямиком в ад. Мы поговорим там.

— Что бы у него ни было, это от Рекса, — добавляет она. — Смотри, Макс в гостиной. Отказывается уходить, пока ты не уделишь ему хотя бы пять минут. Я пыталась, но он не сдвинется с места. Чертов упрямый мул.

Эти двое — как масло и вода, всегда были такими и, наверное, всегда будут.

— Хорошо. Но если я попаду в тюрьму, ты внесешь за меня залог, — предупреждаю я.

— Договорились. Хотя я, вероятно, буду сидеть рядом с тобой, так что не уверена, что получится.

Я сбрасываю с себя одеяло и встаю. Я в тех же трениках, что носила последнюю неделю, в старой футболке, которая выглядит так, будто на нее пролили вино, и я не мыла волосы уже больше недели. Я выгляжу так, как и чувствую себя, но не в силах совладать с собой. Выходя вслед за Кэсси из своей комнаты, не знаю, злюсь ли на то, что мне придется говорить с Максом, или нервничаю по поводу того, что у него есть для меня.

Что-то во всем этом кажется странным. Макс ненавидит Рекса, так что вряд ли принес от него послание. Что это, черт возьми, такое?

Увидев его сидящим на моем диване, я снова начинаю злиться, но что-то в том, как он смотрит на меня, останавливает меня от крика.

— Что тебе нужно, Макс? Я не в настроении для твоего дерьма. Мне неприятна даже сама мысль о разговоре с тобой по душам, — заявляю я, скрестив руки на груди.

Взглядом он медленно оценивает мой внешний вид. Я паршиво выгляжу и знаю это. Честно говоря, мне даже немного стыдно.

Но когда смотрю на Макса, по-настоящему смотрю на него, вижу сломленного человека. В его глазах столько опустошения и печали, что это трудно выдержать.

Но ничто не удивляет меня больше, чем первые слова из уст брата.

— Я виноват, знаю, — говорит он тихим, спокойным голосом. — Я заставил маму во многом мне признаться. Не думаю, что я все узнал, но сложил два и два, когда начал вспоминать о том, что произошло. Она часто манипулировала мной в последние несколько лет, и я понимаю, насколько хреновым это меня сделало в твоих глазах.

Не ожидала услышать это от него. Макс никогда не признавал свою вину. Он всегда был тем, кто просто не обращал внимания и ждал, пока все пройдет.

— С чего это вдруг? — Я заикаюсь, сдерживая слезы. Услышав извинения, которые не ожидала получить, но в которых так отчаянно нуждалась, даю волю эмоциям, которые обрушиваются на меня, как товарный поезд.

Я изо всех сил стараюсь не заплакать.

— Честно? Я вроде как хреново играл в прошлой игре. Очень, черт возьми, плохо, — говорит Макс.

Я слышу, как Кэсси бормочет рядом со мной:

— Да это преуменьшение года.

На что Макс награждает ее выразительным взглядом, после чего снова поворачивается ко мне.

— Но я поговорил с тренером, то есть с Рексом. Он заполнил некоторые пробелы для меня. Рассказал мне кое-что, чего я не знал, — признается Макс, на минуту отворачиваясь и покусывая губу, словно нервничает. — Я виноват. Я не должен был отворачиваться от тебя. Мама так заморочила мне голову, что я поверил всему, что она говорила. Я очень жалею обо всем. Сожалею, что мои поступки стоили мне отношений с тобой. Я просто надеюсь, что однажды ты сможешь меня простить. Я не жду этого сейчас. Просто, пожалуйста, пойми, как мне жаль.

Я смотрю на него в недоумении, слезы текут по моему лицу.

Машинально подхожу к нему. То ли дать ему пощечину, то ли обнять, еще не решила. Но когда обнимаю его и всхлипываю на груди брата, я не знаю, кто больше удивлен. Макс тут же обхватывает меня в ответ, по его щеке стекает одинокая слезинка, а Кэсси выскальзывает из гостиной, давая нам время.

Отстранившись, он смотрит на меня.

— Мне так жаль, Сойер. Мне так жаль. Я надеюсь, что ты сможешь простить меня и что каким-то образом получится вернуть все, как раньше. Ты была моим лучшим другом, сестренка, — плачет он мне в плечо.

— Честно говоря, дружище, я понимаю. Мама такая манипуляторша, поэтому не удивительно, что она смогла промыть тебе мозги. Она и со мной так поступала, и с балетом, даже после того, как я получила травму. Но то, что ты извиняешься, очень много значит. Не думаю, что я понимала, насколько мне было необходимо услышать эти слова от тебя.

Потянувшись в задний карман, он достает конверт с моим именем и передает его мне.

— Что это? — спрашиваю я.

— Понятия не имею. Рекс дал мне его на тренировке и попросил проследить, чтобы ты его получила, — говорит Макс, выглядя немного смущенным. — Видимо, ты игнорировала его звонки и сообщения. Наверное, это как-то связано с твоим братом-мудаком.

Я, наверное, выгляжу смущенной, потому что Макс начинает посмеиваться.

— Да, я знаю. Мне было неловко говорить это вслух, но даже я признаю, когда что-то порчу, — выдает Макс, а затем становится серьезным. — Ты ведь понимаешь, что Рекс влюблен в тебя?

Я закатываю глаза. Не может быть, чтобы он на самом деле был влюблен в меня. Да, он заботился обо мне и хотел встречаться. Но любовь... не может быть, чтобы он чувствовал то же самое.

— Я серьезно, — говорит Макс.

Я смотрю на конверт и вижу свое имя, написанное мелким почерком Рекса. Что он может сказать мне такого, чего не мог отправить в сообщении или позвонить? То есть, я полагаю, что для этого мне пришлось бы отвечать на них. В последние несколько недель я отлично справлялась с задачей полностью его избегать.

Не в силах больше ждать, я разрываю конверт и вытаскиваю содержимое. Внутри письмо и какие-то бумаги. Открыв письмо, я сразу рухнула, как подкошенная. Слезы тут же начинают течь, и я практически рыдаю на полу, а письмо лежит передо мной.

— Что такое, Сойер? Ты в порядке? — спрашивает Макс, держась на некотором расстоянии.

Кэсси выбегает из своей комнаты, вероятно, собираясь надрать ему задницу.

— Что, черт возьми, происходит? Она в порядке? — спрашивает Кэсси, глядя на письмо. В отличие от Макса, она без колебаний берет его, чтобы посмотреть. — Вот черт, — выдыхает Кэсси, садясь рядом со мной. — Он нашел тебе студию. Там написано: «Студия старая, ее нужно немного отремонтировать. Но она будет твоей. Мамина благотворительная организация нашла способ пожертвовать ее тебе, если ты согласуешь ее с их целями», — читает она, просматривая для меня все бумаги. — Его мама хочет встретиться с тобой в ближайшие пару недель, чтобы все обсудить. Сойер, дата на всех этих бумагах — на этой неделе... Он сделал все это после того, как вы расстались. — Кэсси произносит это так, как будто это должно что-то значить для меня. — Макс прав. Он любит тебя.

Все говорят об этом, но я не могу заставить себя поверить. Но чем больше мне рассказывают о Рексе, тем больше понимаю, насколько я в него влюблена.

Он был против того, чтобы встречаться со мной, и никак не может быть влюблен в меня. Но тогда что все это значит? И если он влюблен в меня, неужели я все испортила? Черт, это вопросы, на которые никогда не узнаю ответа, и нет смысла тратить время на размышления об этом.

Но он приложил столько усилий и подергал за кучу ниточек, чтобы найти способ заполучить для меня студию. Это должно что-то значить, верно? К тому же он пытался выйти на связь, и до того как все случилось с Максом, у нас все было отлично.

— Черт возьми! Кажется, я все разрушила, — практически хнычу я

— Нет, это я, — протестует Макс. — Но не думаю, что все разрушено, Сойер. По крайней мере, я надеюсь, что нет, потому что, честно говоря, это на моей совести. Я поговорил с ним. Сказал ему, что не буду вмешиваться. Это не мое дело, и я не имел права говорить тебе, с кем ты можешь встречаться. Мне не следовало влезать в ваши отношения. Меня это просто чертовски бесило, и я вел себя как ребенок. Я не утверждаю, что мне нравится идея, что вы вместе, но вижу, что вы оба искренне любите друг друга.

— Ну, надеюсь, ты прав, потому что, думаю, я тоже люблю его.

— У меня есть идея, но ты должна мне довериться, ладно? — Макс вздрагивает от своих собственных слов. — Я знаю, что это страшно, доверять мне и все такое, но в этом случае, пожалуйста, просто дай мне шанс. Приходи завтра на нашу игру, а после мы пойдем куда-нибудь. К тому же я очень хочу, чтобы ты пришла. Приедут агенты из «Циклона», а я чертовски нервничаю из-за игры.