Глава 3. Запрос

Ревик переключился в режим разведчика. Перемена произошла быстро — так быстро, что его разум не успел сформулировать ни единой сознательной мысли.

Его свет включился в режим оценки.

Затем, почувствовав, что внутри этих каменных стен находятся разведчики, а не монахи, aleimi Ревика ожесточился, переключаясь в более агрессивную форму самообороны.

Конечно, при этом от него не ускользнула ирония — даже когда он ненавидел свою собственную жизнь, какая-то часть его боролась за её защиту с бдительностью, граничащей с патологией.

Несколько нюансов относительно быстро успокоили эту повышенную бдительность.

Кто бы ни ждал его там, они не пытались спрятаться от него. Они также не пытались скрыть свои сканирования, что в этикете видящих являлось более-менее вежливым способом приблизиться к свету незнакомца, когда вы хотели узнать о нём больше.

Во-первых, это дало другому видящему возможность закрыться щитами.

Тем не менее, этот контакт с новой силой пробудил в Ревике тошноту от разлуки.

Бл*дь. Кто бы это ни был, он определённо не монах.

Монахи придумали какой-то способ, по крайней мере, в отношении Ревика, чтобы уберечь их свет от проявления худших аспектов его лишения.

Конечно, на самом деле это не помогало. Он всё ещё ловил себя на том, что пялится на некоторых из них, в зависимости от специфических частот их света.

Даже подумав об этом, он пожалел, что не нашёл этим утром времени подрочить.

Он пожалел, что не сделал этого перед тем, как ему придётся иметь дело с тем, кто, чёрт возьми, находился сейчас в его комнате.

Юмор окрасил всё пространство Барьера вокруг него.

Ревик мог поклясться, что в нём он слышал настоящий смех.

К его лицу прилило тепло, когда он понял, что означал этот юмор.

Они могли его слышать. Даже за щитами, хотя он ещё не издал ни звука, который сообщил бы им, что он за дверью… они могли слышать его мысли.

«Всё в порядке, брат», — прошептал голос в его голове.

Видящий, стоящий за этим, послал вместе со словами тёплый, насыщенный импульс уверенности.

«Хочешь верь, хочешь нет, но нельзя сказать, что я совсем незнаком с подобными ситуациями, — печально добавил мужской голос. — Я не обижаюсь на твои трудности, связанные с тем, что ты так долго жил в условиях целибата. Как и кто-либо из моей команды. И каковы бы ни были твои проблемы на этом фронте… к которым я не испытываю ничего, кроме глубочайшего сочувствия, брат мой… Подозреваю, что на самом деле я не в твоём вкусе».

Челюсти Ревика напряглись.

Он мало что мог сказать в ответ. Видящий в его комнате уже совершенно ясно дал понять, что он превосходит Ревика по рангу с точки зрения видящих.

Тем не менее, Ревик кое-что уловил.

Средних лет. Мужчина. Прошедший военную подготовку.

Хренов шутник.

Другой видящий снова рассмеялся.

«Ты зайдёшь внутрь, брат Ревик? — спросил он. — Или мне следует выйти к тебе? Мне сказали, что если я подожду здесь достаточно долго, ты в конце концов вернёшься. Или эти добрые старые монахи лгали мне, просто чтобы посмотреть, смогут ли они вызвать эмоциональную реакцию?»

Что-то бормоча себе под нос, Ревик нерешительно переступил с ноги на ногу.

Его руки поднялись по бокам, стиснув бёдра, но его нерешительность только усилилась.

Затем, осознав, что монахи, вероятно, не хотели его смерти, независимо от того, какой бы занозой в заднице они его ни считали, он прошёл остаток пути до двери, преодолевая расстояние быстрыми, но дёргаными шагами.

Распахнув деревянную панель, он вошёл внутрь, затем снова остановился.

Видящий, говоривший с ним, оказался не один.

В общей сложности там сидели три видящих.

Двое мужчин, одна женщина.

Тот факт, что он не почувствовал никого из них конкретно, сообщил Ревику, что они определённо превосходили его по рангу.

Тот, кто позволил Ревику почувствовать себя первым, то есть из-за двери, улыбнулся.

Это должен быть он.

В его серых глазах жил тот же насмешливый блеск, который Ревик уже ощущал в своих мыслях ранее. Свет старшего мужчины также походил на тот, который Ревик впервые уловил из-за двери.

Все трое сидели на подушках на каменном полу — подушках, которые, должно быть, кто-то притащил в комнату для их удобства вместе с более толстыми циновками, на которых лежали подушки, поскольку обычно в комнате Ревика не было ни того, ни другого.

Все они сидели с прямыми спинами, как будто привыкли сидеть на полу.

Они выжидающе смотрели на него, расположившись перед ним разрозненным полукругом.

Ревик с помощью своего света сделал снимок видящего в центре, пока осматривал его с ног до головы.

Он явно был их лидером. Эти светлые, проницательные глаза выделялись под каштановыми волосами с лёгкой проседью на висках. Наверное, ему 350–400 лет. Он был в хорошей форме, на нём не было ни грамма лишнего жира. Он выглядел как боец, судя как по тонусу мышц, так и по тому, как его глаза скользили по Ревику.

У него были странные черты лица по меркам видящих.

Его внешность была почти человеческой… европейской. В сочетании с этими серыми глазами и его плотно прикрытым, почти невидимым aleimi Ревик мог бы вообще принять его за человека, если бы другой не заговорил в его сознании.

Он до сих пор почти ничего не видел в его свете.

Он сильно подозревал, что мог видеть только то, что мужчина специально хотел ему показать. Даже те фрагменты, которые Ревику удавалось разглядеть, он улавливал с трудом, что заставляло его сомневаться, не было ли всё это просто ещё одним слоем маскировки.

У него были структуры, у этого видящего, но Ревик понятия не имел о масштабах этих структур.

Как правило, это означало, что у него их было чертовски много.

— Кто вы? — потребовал он прямо.

Трое видящих переглянулись, словно подавляя улыбки.

И всё же, каким-то образом, у Ревика возникло ощущение, что, по крайней мере, двое мужчин-видящих почувствовали облегчение от того, что увидели в нём. Что-то в их лицах и светах намекало на это облегчение, как будто они готовились увидеть что-то другое, когда Ревик вошёл в эту дверь.

Тот мужчина-видящий, что не был лидером, улыбнулся ему.

Он выглядел моложе своего командира, может быть, на целых сто лет.

Его светло-зелёные глаза — эти радужки, окружённые бледно-фиолетовым и излучающие люминесцентное сияние — улыбались ещё теплее, чем его губы.

Что-то в этих глазах ослабило более глубинное напряжение в груди Ревика.

Мужчина-видящий был почти сверхъестественно красив, что также обезоруживало.

Затем другой голос заставил его перевести взгляд в сторону.

— Ты Дигойз Ревик? — спросила женщина.

Ее голос был резким, образованным.

Только тогда Ревик осознал, что избегал смотреть на неё.

У неё были длинные тёмные волосы, которые она заплела в замысловатую косу — прическа разведчика, если таковая вообще существовала. Почти не контролируя себя, он поймал себя на том, что оглядывает её тело под бронежилетом и рубашкой, отмечая, что она высокая, разглядывая её высокие скулы, узкую талию, длинные ноги.

Дольше всего его взгляд задержался на её миндалевидных глазах, радужки которых представляли собой странную смесь светло-карих и зелёных тонов с жёлтыми вкраплениями и чем-то почти серебристым.

Эти глаза были ошеломляющими, от них трудно было отвести взгляд.

Почувствовав, что она заметила его пристальный взгляд, возможно, даже почувствовав её реакцию, стоящую за этим, Ревик сглотнул, крепко скрестив руки на груди, затем снова посмотрел на мужчину средних лет, сидевшего в центре троицы.

Он подумывал ничего не говорить.

Потом он понял, что не может.

Он не мог ничего не сказать.

— Возможно, ты не в моём вкусе, брат, — категорично сказал он сероглазому мужчине, странно похожему на человека. — Хотя, честно говоря, прямо сейчас это спорное утверждение…

Зеленоглазый мужчина издал смешок, улыбаясь сероглазому.

Ревик переводил взгляд с одного на другого, и его челюсти напряглись. Он указал на женщину одной рукой, не глядя на неё.

— …Она определённо в моём вкусе. Ей обязательно здесь находиться?

Воцарилась тишина.

— Я серьёзно, — сказал Ревик. — Я не хочу, чтобы она была здесь.

Женщина тихонько щёлкнула, что-то бормоча себе под нос на языке, которого Ревик не знал.

Когда он посмотрел на неё в упор, почти вопреки своему желанию, она покачала головой, затем щёлкнула громче, нахмурившись.

— Ты вряд ли в моём вкусе, малец, — пробормотала она на прекси.

То, что она говорила на том же языке, что и он, означало, что она явно хотела донести эти слова до его ушей.

— Тогда считай это одолжением, — парировал он откровенно враждебным тоном.

— Может быть, мне не нужны от тебя никакие «одолжения»… Шулер.

— Тогда эта встреча окончена, — отрезал Ревик. — Убирайтесь к чёрту из моей комнаты. Сейчас же. Все вы.

Сероглазый видящий поднял руку в мирном жесте.

Ревик повернул голову.

Сделав это, он понял, что эти светло-серые глаза ни на секунду не отрывались от его лица. Он никогда не видел, чтобы эти глаза теряли фокус… и всё же у него отчётливо сложилось впечатление, что его сканируют, и что сканирование исходило от сероглазого мужчины.

Ревик не мог точно почувствовать это сканирование, не говоря уже о том, чтобы уловить какие-либо детали того, что искал другой, но данное впечатление не рассеивалось.

Если этот видящий мог так хорошо скрывать сканирование — если он мог не выдавать это глазами, когда смотрел прямо на свою цель — он действительно хорош.

Даже слишком хорош.

Эта мысль нервировала Ревика, даже когда он начал осознавать, как мало ему приходилось защищаться от подобных вещей здесь. С тех пор как он перестал работать на Шулеров, большая часть его усилий направлялась на противоположное. Они пытались заставить его открыть свой свет, довериться другим видящим, ослабить бдительность — вещи, которые настолько противоречили предыдущей подготовке и инстинктам Ревика, что было почти смешно.