Глава 22. Старше и из Адипана

Как только они оказались внутри, Даледжем не ждал.

Схватив его за руки, он за считанные секунды уложил Ревика на мат, пригвоздив обеими руками и изучая его лицо в приглушённом освещении.

— Тебя это правда устраивает? — спросил он, всё ещё наблюдая за лицом Ревика. — Кажется, Балидор считает, что я слетел с катушек… что я загнобил тебя, в припадке ревности заставив тебя стать моим секс-рабом.

Ревик закатил глаза, слегка прищёлкнув языком.

— Он не совсем ошибается, — добавил Даледжем.

Ревик расхохотался.

Не сумел сдержаться.

Но ему сложно было сосредоточиться, особенно когда старший видящий вжимался в него своим телом, прильнув кожей к ноге и боку Ревика.

— Я думал, что я всего лишь бывший Шулер? — произнёс Ревик, прикусив губу, когда его боль усилилась. — Кому какое дело, что я думаю? Для меня это лишь карма и дурные энергии, разве нет, брат?

Ревик произносил это как шутку.

А ещё, возможно, в трусливой манере разряжая обстановку, используя юмор, чтобы избегать того факта, что оба их света открывались, что это уже ощущалось более интимным, чем всё, что случилось прошлой ночью.

Когда он взглянул на Даледжема, другой видящий не улыбался.

Вместо этого Даледжем пристально смотрел на Ревика и хмуро поджимал губы.

— Больше так не говори, Ревик, — серьёзно сказал он. — Я не шучу. Я ненавижу, когда ты говоришь мне такое, брат. Я больше не хочу это слышать. Только не со мной. Говори это другим, если тебе нужно.

Ревик слегка покраснел, но почувствовал, что его губы поджались.

Он выгнул бровь, глядя на другого видящего и разрываясь между весельем и раздражением.

— О чём ты не хочешь говорить? О том, что я был Шулером? Я был Шулером, Джем. Не думаю, что кто-то позволит тебе забыть об этом, особенно если мы трахаемся.

Даледжем вздрогнул.

— И Джемом меня не зови, — сказал Даледжем, поджимая губы. — Мне нравится, когда ты называешь меня полным именем. Так почти никто не делает. Даже Балидор не зовёт меня так. И нет, я имел в виду не тот факт, что ты был Шулером. Я знаю, что ты был Шулером. Мне всё равно. Я имел в виду то, что ты якобы плохой сейчас. Я имею в виду то заезженное дерьмо о том, будто ты какой-то неправильный или безвозвратно злой из-за того, что ты делал в прошлом.

Ревик уставился на него.

На сей раз озадаченность просочилась в его слова.

— Но это ведь правда, разве нет? — спросил он, когда выражение лица другого не изменилось. — Мой свет теперь испорченный. Он навсегда останется испорченным из-за того, что я сделал.

На лице Даледжема проступила искренняя злость.

— Бл*дь, твой свет никакой не испорченный, Дигойз! Боги всевышние! Ты старик? Думать в такой манере чрезмерно старомодно. И категорично. И неверно.

— Не зови меня Дигойзом, — отрывисто сказал Ревик. — Мне не нравится.

— Ладно… Ревик, — произнёс Даледжем, прищёлкнув языком. — Но если это очередная попытка отвлечения, то я говорил серьёзно. Перестань думать о себе так. Это злит меня. Ведь не этому тебя учили те бл*дские монахи в пещерах, нет?

Ревик подумал над его словами.

Слегка нахмурившись, он медленно покачал головой.

— Нет, — сказал он, осознав правдивость своих слов. — Нет. Они не этому учат. Я не там это услышал.

— Хорошо, — Даледжем выдохнул, но не отпустил запястья Ревика, удерживая их на мате. — Тогда прислушивайся к ним. Они твои учителя. А не те невежественные засранцы в Сиртауне, — он помедлил, прищурившись. — Поэтому тебе не нравится, когда тебя называют Дигойз? Из-за твоей приёмной семьи?

Ревик почувствовал, как его челюсти сжались прежде, чем он успел себя остановить.

Посмотрев на него, Даледжем выдохнул, тихонько прищёлкнув языком.

— Мне всё равно, Ревик, — сказал он, легонько встряхнув его. — Я не тот, кому есть дело до выдающихся ролей старых клановых семей. Мне абсолютно насрать на то, что Клан Дигойз — один из первых кланов… а также на то, что они мнят о себе по этой причине.

— Я им не нравлюсь, — сказал Ревик.

— Дело только в этом?

— А разве этого недостаточно? — прорычал Ревик, уставившись на него. — Я никогда не просил, чтобы мне дали их фамилию. Я её не хотел, а они не хотели меня. Мне плевать, что другие называют меня Дигойзом, но я не хочу, чтобы ты называл меня так. У тебя есть какие-то бл*дские возражения, брат?

Даледжем успокоил его своим светом, посылая тепло в его кожу.

Осознав, что он слишком остро реагирует, Ревик вновь испытал смущение, а его злость рассеялась.

— Нет, — сказал Даледжем, и его голос успокаивал так же, как и его aleimi. — У меня нет возражений, Ревик. И я прошу прощения. Я не буду звать тебя Дигойзом.

Ревик кивнул, но чувствовал озадаченность, всё ещё вившуюся вокруг его света.

Силясь отпустить это, он пожал плечами.

— Ты склонен передумать насчёт меня, брат? — спросил он наконец. Он сохранял сдержанный тон, стараясь не давить, и поднял взгляд. — Я не думал, что мы тут будем вести такие разговоры. Ты сейчас не хочешь заниматься этим со мной? Просто скажи мне.

Несколько секунд Даледжем просто смотрел на него.

Затем нахмурился.

Стискивая запястья Ревика, он намеренно вжался эрекцией в бедро Ревика, на несколько секунд опустив веки и открыв свой свет.

Когда aleimi Ревика открылся в ответ, Даледжем издал низкий, болезненный звук.

Ревик осознал, что слегка ёрзает, пытаясь высвободить руки, затем, когда другой лишь сильнее стиснул его, Ревик уступил, закрывая глаза, заставляя себя расслабиться. Он почувствовал, как усиливается боль Даледжема, пока он нависал над ним. Затем другой видящий начал крепче вплетать свой свет в Ревика, притягивая его в более деликатной, экспертной манере, экспериментируя, чтобы найти дорожки в aleimi Ревика.

Затерявшись в чувственной деликатности света другого видящего, Ревик на мгновение утратил контакт с комнатой. Пока он лежал там, до него дошло, что он не знает, с чем связался.

Даледжем был старше него.

Он был старше, опытнее.

Он получил более хорошее обучение.

Бл*дь, он был в Адипане.

Когда он открыл глаза в следующий раз, с лица Даледжема ушло то жёсткое выражение.

— Я так сильно хочу трахнуть тебя, что не знаю, как всё это начать, — сказал видящий. — И я всё ещё ревную. Я знаю, что ты предпочитаешь женщин… а я не женщина, брат.

Ревик нахмурился, собираясь запротестовать, может, поспорить.

Наконец, он закрыл рот и пожал плечами.

— И что? — буднично сказал он. — Я всё равно видящий.

— Видящий, который предпочитает женщин.

Ревик снова пожал плечами.

— Разве для кого-либо из видящих это реально играет такую большую роль? В итоге всё сводится к свету.

Даледжем кивнул, но его губы слегка хмуро поджались.

— Мы поговорим об этом потом, — нейтрально сказал он.

До Ревика дошло, что это почти слово в слово та фраза, которую он сказал, когда Ревик говорил о возвращении в пещеры Памира.

Прежде чем он успел решить, что ещё сказать, Даледжем опустил голову.

Они снова целовались, и поцелуи стали лишь крепче, когда Ревик начал отвечать.

Они целовались, пока свет Ревика не начал открываться по-настоящему, пока он не начал терять те тиски хватки вокруг своей груди и света, затем терять себя — сначала в боли, потом в ощущениях, потом снова в боли, когда та стала невыносимой и затмила его разум.

К тому моменту, как Даледжем завершил поцелуй, Ревик застонал, снова потянувшись за его губами. Он опять чувствовал себя больным, чего не было прошлой ночью. В этом ощущении теперь жила уязвимость, а не только страх. Он остро осознавал свет другого, его разум, пытливо ощупывающий его.

— Ты собираешься меня впустить? — спросил Даледжем, словно услышав его.

Ревик поколебался, затем кивнул:

— Да.

— Правда? Ты правда меня впустишь?

— Да.

Выражение лица видящего сделалось напряжённым, а затем он снова крепко поцеловал его, используя столько света в своем языке, что перед глазами у Ревика всё помутилось. Мгновение спустя он стащил полотенце с талии Ревика, и Ревик почувствовал, что отдаёт больше света, и то чувство уязвимости усиливается, вызывая почти панику в частях его aleimi. Даледжем вливал в него больше жара, пытаясь успокоить, и начал изучать тело Ревика своими ладонями.

— Боги, — Даледжем нахмурился, глядя на его тело. — Эти мудаки везде тебя пометили, — он поднял взгляд, смотря в глаза Ревика. — Я почувствовал их, знаешь ли.

Ревик закрыл глаза, слишком остро чувствуя касания другого, чтобы мыслить ясно.

— Я сожалею, — выдавил он.

Даледжем крепче стиснул его волосы.

— Ты не сожалеешь, но потом можешь и пожалеть, брат. Я не уверен, что сумею быть нежным.

Ревик кивнул.

Он старался не выдать этого лицом, но слова другого мгновенно заставили боль усилиться и едва не ослепить его. Когда к нему вернулось зрение, Даледжем напряжённо наблюдал за его лицом.

Ревик увидел там понимание и вздрогнул.

— Тот Шулер был прав? — спросил Даледжем нейтральным тоном вопреки выражению в его глазах. — Ты хочешь, чтобы я причинил тебе боль?

Ревик почувствовал, как другой мужчина думает о шрамах на его спине, когда он не ответил. Ревик не улавливал там осуждения, хотя искал этого. Вместо этого он почувствовал, что другой видящий пытается решить, что именно делать с этой информацией.

— Это помогает мне… открыться, — признался Ревик, всё ещё наблюдая за этим лицом с высокими скулами.

— Это единственное, что помогает?

Ревик боролся со смущением, стараясь подумать, ответить на его вопрос.

— Нет, — ответил он, затем поправился. — …Ну. Иногда да. Мне это давалось сложно. И до сих пор сложно. Думаю, среди Шулеров всё сводилось больше к ощущениям. Интенсивности. Из-за конструкции сложнее было чувствовать, поэтому все мы излишне компенсировали, и обычно неверными способами. Териан очень любил такое. Он всегда давил.

— Значит, он был твоим любовником? Тот Шулер на поляне?

Ревик поколебался, затем кивнул.

— Да.

— Долго?

Ревик подумал, чувствуя, как к лицу приливает тепло.