Глава 5

— Не могу дождаться, когда вернусь домой, — со вздохом закрываю свой шкафчик. — На завтра я поменялась сменами с Харпер. Буду работать в две смены.

— Почему? — спрашивает Пиппа.

— Она сказала, что ее мама заболела и ей нужно ее навестить. Я не могла отказать.

— Иногда ты слишком мягкосердечная. Харпер никогда ни с кем не соглашается меняться. — Она качает головой. — Ты снова столкнулась с тем сексуальным незнакомцем? С тем, которого встречала три недели назад?

— Нет. — Я машу рукой девушке за стойкой регистрации, когда мы проходим мимо.

— Не могу поверить, что он не попросил твой номер.

— Может, ему было неинтересно. — Я пожимаю плечами. — Он увидел, как Рэнди приставал ко мне, решил помочь, и все.

— Я все еще не верю, что Рэнди уволился. Это было так неожиданно.

— Я слышала, что он упомянул о семейных обстоятельствах и уехал из города, — говорю я, когда мы проходим через двери выхода. — Слава Богу.

Внезапно Пиппа перестает идти в ногу со мной. Я останавливаюсь и поворачиваюсь, увидев, что она смотрит на что-то с округлившимися глазами.

— Пип? Ты идешь?

— Эм... насчет твоего загадочного парня.

— А что с ним?

— Похоже, он все-таки заинтересован. — Она ухмыляется и кивает в сторону парковки.

Я слежу за ее взглядом и непроизвольно улыбаюсь. В пятнадцати ярдах от нас парень в пиджаке прислонился к капоту большой серебристой машины, скрестив руки на груди.

— Твою мать. Это «Бентли»? — шепчет мне на ухо Пиппа, подталкивая плечом. — Ну же давай, иди к нему. Заставь его на себе жениться. И тебе больше никогда не придется работать, — хихикает она.

Я фыркаю. Она предлагает именно то, чего я изо всех сил стараюсь избежать.

— Увидимся завтра.

Парень в пиджаке смотрит на меня, пока иду к нему, и я жалею, что на мне больничная одежда. В свете полуденного солнца в его волосах заметна седина, и я в очередной раз поражаюсь, насколько он привлекателен. Сегодня на нем простая серая рубашка, поверх которой ничего нет. Его осанка подчеркивает широкие плечи и выпуклые бицепсы. Он сложен, как профессиональный пловец, с подтянутыми мышцами, узкой талией и широкой грудью. Я выхожу на прямую линию его взгляда и улыбаюсь.

— Ну, привет еще раз, незнакомец. Если тебя можно назвать незнакомцем, — говорю я. — Просто проезжал мимо?

— Вроде того. — Он выпрямляется и засовывает руки в карманы. — Хотел пригласить тебя со мной пообедать.

— Я обычно не хожу на обед с мужчинами, чьих имен не знаю, Курт.

Я ожидаю, что он улыбнется на это, но вместо этого возвращает мне взгляд.

— Кофе?

Интересно, почему он не хочет назвать свое имя? Он ведь мог с самого начала назваться вымышленным именем. Я ведь не попросила бы его удостоверение личности для подтверждения. Может быть, он думает, что так покажется мне более привлекательным? Если это так, то он не совсем ошибается.

— От кофе не откажусь. — Я пожимаю плечами и показываю в сторону небольшого заведения поблизости, где большинство сотрудников больницы, включая меня, являются, по крайней мере, почти регулярными посетителями. — Через дорогу есть кафе.

Он кивает и молча следует за мной, пока мы переходим дорогу. Мы выбираем один из столиков во внутреннем дворике, покрытый пестрой красно-белой скатертью. Парень в пиджаке выдвигает для меня стул и садится рядом со мной.

— Итак, Курт, ты преследуешь меня?

— Нет, — говорит он. — У меня были кое-какие дела поблизости, и я увидел, как ты выходишь из больницы, когда садился в машину.

— Какое совпадение.

Приходит дочь владельца кафе, чтобы принять наши заказы. Капучино для меня и двойной эспрессо, без сахара, для него. Мне всегда было интересно, как люди могут пить кофе без сахара.

— Что нового, Голди?

В том, как он наблюдает за мной, ожидая ответа, есть что-то необычное. Словно он искренне хочет знать, а не просто спрашивает, чтобы завязать разговор. Это может показаться глупым, поскольку я действительно обменялась с ним всего несколькими словами, но у меня сложилось впечатление, что он редко кому уделяет свое внимание.

— Почти одно и то же, — говорю я. — Каждый день ножевые ранения. Передозировка. Сломанные кости. Одно отравление.

— Отравление?

— Ревнивая жена. Муж изменял. — Я усмехаюсь. — Она отнюдь не обрадовалась.

— Он выжил?

— Да. Ему промыли желудок, когда он поступил.

— Что она использовала?

— Какой-то коктейль из кухонных химикатов. — Я приподнимаю бровь. — А у тебя что нового?

— Никаких отравлений. Лишь встречи и тонна бумажной волокиты.

Я прищуриваю на него глаза. Пусть он и выглядит как бизнесмен, с его дорогой одеждой и часами, которые, вероятно, стоят больше, чем моя годовая арендная плата, но не кажется мне человеком, который будет заниматься бумажной работой. Он держится определенным образом, даже сейчас, когда кажется, что расслаблен, и это убеждает меня в обратном — он не обычный менеджер.

— Ты ведь не просто случайно оказался поблизости, Курт? — Я беру кофе, который официантка поставила передо мной, и делаю глоток.

— Нет. — Он наклоняется вперед, протягивает руку и снимает заколку, удерживающую мои волосы в пучке на затылке, отчего они каскадом рассыпаются по спине. — У тебя очень необычные волосы, Голди.

В моих волосах нет ничего необычного. За исключением того, что у нас с сестрой светлый оттенок, но больше ни у кого в нашей семье его нет. Светлые волосы не распространены в итальянской общине. Бьянка и я — единственные, кто пошел в нашу норвежскую бабушку.

Он берет несколько прядей между пальцами в перчатках, слегка расчесывая локоны.

«Скажи ему, чтобы он остановился! Он переходит границы. Ты не должна позволять случайному незнакомцу трогать свои волосы».

Я полностью игнорирую голос разума и смотрю на прядь волос, которую он держит, замечая, что использует только первые три пальца, а два других остаются слегка напряженными и согнутыми. Интересно, что случилось с его рукой?

— Итак, ты ждал меня, — говорю я. — Почему?

— Неужели в том, что я хочу пригласить красивую женщину на обед, кроется что-то плохое?

— Обычно это происходит после необходимых представлений, Курт. — Я ухмыляюсь. — Тебе есть что скрывать? Может, есть причина, по которой ты не хочешь назвать мне свое имя?

— Что я могу скрывать? — Он отпускает мои волосы и проводит пальцами в перчатках по коже предплечья, вызывая мурашки от возбуждения по всему телу.

— Я не знаю. Может, ты бывший уголовник? Политик, у которого дома жена и трое детей?

— У меня нет ни одного штрафа за превышение скорости. Ни жены, ни детей тоже нет.

— Почему? — Я приподнимаю бровь. — Сколько тебе лет?

— Тридцать четыре. Заводить жену и детей я никогда не планировал.

— И у тебя есть четкий план на все случаи жизни?

— Для большинства вещей — да. — Он смотрит мне в глаза. — Не хочешь ли ты подать заявление на должность жены?

Я смеюсь. Дело не в самом вопросе, а в том, как он был задан совершенно серьезным тоном.

— Извини, Курт. Я не совсем на рынке. Тебе придется поискать подходящую кандидатуру в другом месте.

— Ты что-то имеешь против брака? Боишься обязательств?

— Нет. — Я качаю головой в недоумении от того, что обсуждаю брак с человеком, с которым только что познакомилась. — У меня вполне обоснованный страх оказаться связанной обязательствами с мужчиной, которого я не люблю. Наверное, слишком много плохих примеров в моей семье. В свое время мы с сестрой Бьянкой договорились, что никогда не выйдем замуж. Собирались быть кошатницами, жить в доме, где пахнет мочой. — Я тянусь за своим капучино. — Это было до тех пор, пока она не нарушила свою часть сделки и не вышла замуж за страшного русского парня. После этого я по-настоящему изменила свой взгляд на брак.

— Как это?

— Странно, но я увидела, как хорошо это может быть. Они... как чертовы родственные души. Я никогда не видела двух людей, которые так чертовски любят друг друга. Они могли бы быть на открытке «Холмарк». — Я делаю глоток кофе. — Я не могу это объяснить. Тебе нужно увидеть их, чтобы понять.

— Ты тоже планируешь выйти замуж за страшного русского парня? — спрашивает он.

— Конечно, нет. — Я смеюсь. — Мне не нравятся страшные парни. Я хочу сказать, что не соглашусь на меньшее.

— А говорила, что ты не романтичная... — Он проводит пальцем по моему обнаженному предплечью и прослеживает линию до голубых вен на запястье. Клянусь, мое сердце по-настоящему пропускает удар.

— Может быть, да, немного. — Я пожимаю плечами, чувствуя, как его палец снова движется вверх, и пытаюсь подавить желание просто закрыть глаза и наслаждаться его прикосновениями.

— Тот парень снова к тебе приставал? — спрашивает он. — Тот, из бара?

— Рэнди? Не-а. Я слышала, что он внезапно уехал из города, даже не позвонил. Слава Богу.

— Хорошо. — Он кивает и проводит пальцем по тыльной стороне моей руки. — Еще что-нибудь новенькое?

— Кроме того, что происходит куча странных вещей? Нет.

— Каких странных вещей?

— Ну, можно начать с того, что я пошла на свидание с мужчиной, имени которого не знаю. — Я ухмыляюсь.

— Так это свидание?

— Это ты мне скажи.

— Может, и так. — Он берет меня за руку, поворачивает ее ладонью вверх и продолжает выводить узоры на моей коже. — Я не часто хожу на свидания, поэтому не совсем уверен, как это правильно назвать.

— Ты не ходишь на свидания? — Я вскидываю бровь.

— Нет. На самом деле, не думаю, что я когда-либо ходил на свидание. Может быть, в старших классах.

Я прыскаю со смеху.

— Ты меня обманываешь, да?

Он лжет. Должен. С таким внешним видом как у него наверняка женщины выстраивается в очередь толпами, чтобы броситься в его объятия. Он смотрит на мою руку, которую я вырвала из его руки, пока хохотала, и обхватывает пальцами мое запястье. Притянув его ближе, он продолжает выводить линии кончиком пальца. Линия любви, линия жизни, не знаю точно, которая из них какая.

— Что еще за странные вещи? — спрашивает он.