— Клянусь Богом, Рори. Тебе лучше знать, как летать, потому что, если ты упадешь, я последую за тобой.

Паника пронзает меня изнутри, но она быстро сменяется облегчением, таким сильным, что у меня перехватывает дыхание. Анджело. Я прижимаюсь головой к его груди, накрываю его руки своими и задыхаюсь. Это большие, отчаянные глотки соленого воздуха. Пуговицы его рубашки холодят мою спину, но его затрудненное дыхание согревает мою шею.

— Что ты здесь делаешь? — тяжело дышу я.

Мои ноги отрываются от грязной земли, когда он хватает меня за бедра и оттаскивает ещё дальше от края. Даже если бы я захотела прыгнуть, его тело обвилось вокруг меня так крепко, что я бы никогда не смогла вырваться из него.

— Хочу убедиться, что ты не наделаешь глупостей, — рычит он мне на ухо. Яд волнами скатывается с его языка.

Он дает мне ровно столько места, чтобы я могла повернуться в его объятиях и посмотреть ему в лицо. Я поднимаю на него глаза и на мгновение упиваюсь чертами его красивого лица. Темная ярость, которая скрывает это. Святой ворон. Каждая клеточка моего тела гудит от желания поцеловать его. С надеждой.

Его взгляд яростный, но противоречивый, и когда он опускается на мои губы, он смягчается ровно настолько, чтобы впустить меня.

— Черт возьми, Рори, — он сжимает мою шею сзади, когда его нос касается моего. — Ты пытаешься довести меня до сердечного приступа?

— Спроси меня о грехе.

Он замирает, его взгляд устремляется на бушующее море позади меня, затем он слегка качает головой.

— Я не хочу этого, — его рука собственнически перемещается к моему затылку. — Не здесь.

Я набираю полную грудь воздуха и все равно говорю ему.

— В тот день, когда ты увидел меня здесь, я не собиралась прыгать, — я сглатываю. — Я никогда не собиралась прыгать. Ни тогда, ни сегодня.

Его глаза сужаются. Он мне не верит.

— Я пыталась посмотреть, достаточно ли там высоко. Потому что мне нужно, чтобы было достаточно высоко, чтобы, если я столкну Альберто с утеса, он точно умер.

Мой грех тяжким грузом повис между нами. Его суровое выражение лица ничего не выдает.

— Ты собиралась убить Альберто.

Странно слышать это вслух. Исходящее из чужих уст. Я киваю. Эмоция, которую я не могу назвать, отражается на его лице, но он ничего не говорит. Вместо этого он пригвождает меня своим пристальным взглядом и ждет.

— Думаю, в глубине души я всегда знала, что его контракт был фиктивным. Итак, если брак не мог был обеспечить безопасность для моего отца, мне нужен был запасной план, — я оборачиваюсь, бросая взгляд на накатывающий прилив на горизонте. — Я собиралась позвонить ему, чтобы он приехал за мной. Я знаю, что он пришел бы сам, потому что был бы огорчен, если бы кто-нибудь ещё узнал, что у него сбежала невеста. А потом... — я сглатываю, снова поворачиваясь к Анджело. — Я бы сделала это. Я бы столкнула его.

Тишина. Анджело прикусывает нижнюю губу.

— Я был твоим запасным планом, — говорит он, проводя большим пальцем по моей скуле. — Я же говорил тебе, что вытащу тебя из этого. Ты сказала, что доверяешь мне.

— Я доверяла, а потом ты исчез!

— Потому что я работал над планом, Рори, как и обещал тебе. Это дерьмо не происходит в одночасье.

— Тор сказал мне, что ты не вернешься!

— Тор? — я киваю, и выражение его лица становится жестче. — Ублюдок. Я сказал ему охранять тебя, пока меня не будет, так во что, черт возьми, он играл?

Прежде чем я успеваю ответить, он проводит ладонью по затылку, его ноздри раздуваются.

— Черт, детка. Ты знаешь, каково это — убить человека?

— Такого человека, как Альберто? Наверное, довольно приятно.

Несмотря на его ярость, мрачное веселье тронуло его губы. Он слегка качает головой. Неверие.

— Моя плохая девочка.

Фейерверк искр вспыхивает у меня в животе. Я не могу поверить, что он вернулся ко мне. Ради меня. Я вздергиваю подбородок вверх.

— Итак, какой у нас план?

Его хватка на моем затылке усиливается.

— Помнишь, как ты говорила мне мыслить как бизнесмен, а не как головорез?

Я киваю. Мышцы его челюсти напрягаются, когда он опускает взгляд на мою руку, прижатую к его груди. Его рука скользит поверх моей, теребя кольцо на моем пальце. Затем он снимает его, грубо и быстро.

— Что ты…?

Бриллиант сверкает на фоне мрачного неба, когда он с силой швыряет его с края утеса. Когда он снова смотрит на меня, его пристальный взгляд сталкивается с моим, слово Порочный вспыхивает в его глазах, как предупреждающий знак.

— Извини, Сорока. Я головорез насквозь.

Прежде чем я успеваю ответить, он поднимает меня и перекидывает через плечо, грубо хватая за ткань моего платья. Его руки теплые и собственнические, когда они находят мое бедро. Он с силой срывает подвязку на моей коже и издает звериное рычание.

— Я собираюсь сжечь это гребаное платье, когда мы вернемся домой.

Дом. Одно это слово заставляет мой пульс учащенно биться.

— Что происходит?! — я ахаю, у меня кружится голова от внезапного движения и ощущения его прикосновений ко мне.

— Я забираю то, что принадлежит мне.

— Тебе?

Он сажает меня на пассажирское сиденье своей машины и прислоняется к дверному косяку.

— Да. Капо нужна жена. Полагаю, я выбирал тебя.

Жар разливается по моим венам, и я чувствую, как мое сердце снова срастается воедино.

— Полагаешь? — шепчу я, глядя на него сквозь ресницы.

Он хватает меня за подбородок. Проводит мягкую линию по моей нижней губе.

— Я знаю. Я, блять, всегда это знал.

Складки моего платья цепляются за дверцу машины, когда он захлопывает ее, но мне все равно. Мое сердце бьется в другом ритме, теперь, когда его снова сшили, и оно наполнено надеждой. Я не выхожу замуж за Альберто.

Когда тепло Анджело касается меня с водительского сиденья, миллион вопросов борются за место в моем горле. Один из них заключается в том, действительно ли я выхожу за тебя замуж вместо него?

Но я этого не говорю. Вместо этого я наблюдаю, как он достает пистолет из-за пояса, другой — из нагрудного кармана пиджака и аккуратно кладет их на центральную консоль.

— Ты действительно возвращаешься?

— Да.

— Навсегда?

Его рука находит моё бедро, тяжелая и успокаивающая.

— Навсегда.

Он заводит машину и мчится по проселочным дорогам, пока на горизонте не появляется его дом. Я не могу отвести от него глаз, я боюсь, что если я это сделаю, то проснусь в гостевых апартаментах особняка Бухты и пойму, что все это было лихорадочным сном.

— Почему ты не позвонил? — шепчу я. — Я бы не поверила Тору, если бы ты просто позвонил.

Его взгляд скользит по сторонам, и он выглядит недовольным.

— Я дал тебе свой номер, чтобы ты позвонила в экстренном случае. Но у меня не было твоего.

— А ты не мог вернуться несколько дней назад? Ну, знаешь, до дня свадьбы?

— Ты знаешь, сколько дерьма мне пришлось решить за неделю, Рори?

— Например?

— Например, назначить нового генерального директора для моего бизнеса, продать мою лондонскую квартиру. Полностью перевернуть свою жизнь и переехать в Дьявольскую Яму, — его челюсть напрягается. — Кроме того, я сделал крюк в Сан-Франциско. У меня там было... незаконченное дело.

Я киваю, медленно осмысливая все это.

— Но ты ненавидишь Дьявольскую Яму.

Его взгляд застывает на стекле.

— Но я не ненавижу тебя.

Мой пульс бьется как барабан, и я прислоняюсь к холодному окну в попытке остыть. Пока мы огибаем холм, я наслаждаюсь слишком знакомым запахом машины, коктейль из лосьона после бритья и кожи, это, безусловно, он. Я вдыхаю все это, кайфуя, как от наркотика.

Мы поднимаемся на вершину холма, и я с удивлением вижу, что в доме так же оживленно, как и в особняке в Бухте, но сегодня здесь определенно не планируется свадьба.

Или я ошибаюсь?

Несмотря на неизвестное потрескивание в воздухе, похожее на статические разряды, в моем сердце мерцает надежда. Но когда я бросаю взгляд на Анджело, он кивает здоровенным мужчинам, выходящим из дома.

— Люди Габа. Они пробудут здесь некоторое время, по крайней мере, пока мы во всем не разберемся. Хорошо?

— Хорошо.

— Габ позаботится о твоей безопасности. Мне нужно, чтобы ты делала все, что он говорит, пока я не вернусь.

Я резко оборачиваюсь.

— Вернешься? Куда ты?

Выражение его лица мрачнеет.

— Сказать Альберто, чтобы он не ждал, что ты сегодня пойдешь к алтарю.

Ужас закрадывается в мою грудь.

— Нет, — бормочу я, накрывая его руку своей. — Останься со мной. Хотя бы, на сегодня? Он скоро сам все поймет.

Его ухмылка холодная, расчетливая. Порочная. Самая темная часть меня хочет зажать ему рот и вдохнуть все это.

— Это не единственное, что мне нужно ему сказать, малышка.

При мысли о том, что Анджело войдет в особняк в Бухте и объявит, что он украл меня и хочет вернуть Дьявольскую Яму, у меня сводит живот.

— Разве тебе не следует взять Габа с собой? Просто на всякий случай?

Раздражение искажает его черты.

— На случай чего? Ты думаешь, я не справлюсь с этим?

Я знаю, что он справится с этим. Возможно, Анджело последние девять лет шел по правильному пути, но я никогда не встречала человека страшнее его. В нем царит тихий ужас, он исходит от него, как звуковой сигнал, когда он входит в комнату, и от этого воздух молниеносно меняется.

Он был воспитан как мужчина мафии, но ему было суждено стать королем.

— Поцелуй меня.

Его взгляд инстинктивно опускается к моим губам.

— Что?

— Мне всегда было интересно, каково это — целовать тебя, с тех самых пор, как ты пришел на тот первый ужин в пятницу вечером. Так что поцелуй меня перед уходом, потому что, если с тобой что-нибудь случится, я, по крайней мере, буду знать, — я сглатываю. Ерзая на своем месте. — Я узнаю, каково это — целоваться с Анджело Висконти.

Тишина тяжелая, и длится она несколько мучительных секунд.

Все ещё держа одну руку на руле, он наклоняется вперед. Одурманивает меня более концентрированной версией его запаха. Мое сердце замирает, когда его губы касаются моих, когда его щетина касается моего подбородка.