Аллея сворачивает вправо и заканчивается большой бетонной стеной. Возле нее припаркован пикап. Вокруг никого нет. Я уже почти повернулся, чтобы идти обратно, когда заметил под пикапом что-то желтое. Я бросаюсь туда и останавливаюсь на месте. Там, между грузовиком и стеной, Ася лежит на боку, лицом к стене, а ее руки крепко обхватывают себя.

"Господи!" Я опускаюсь на колени и обнимаю ее. Она дрожит. Как только я заключаю ее в объятия, ее руки обхватывают мою шею, а ее ноги обвивают мою талию. Я кладу ладонь ей на затылок, прижимая ее лицо к своей шее.

"Все хорошо, mishka", - шепчу я. "Я здесь".

Жалкая.

Слабая.

Именно так я себя чувствую, когда Паша несет меня обратно в свою квартиру. Я не могу набраться смелости, чтобы поднять голову и посмотреть вверх, потому что боюсь, что снова сойду с ума. Вместо этого я уткнулась лицом в его шею.

Я не понимаю, почему он продолжает беспокоиться обо мне. Все, что я сделала, это ворвалась в его жизнь и устроила в ней беспорядок. Я с ужасом жду момента, когда он усадит меня и скажет, что мне пора уходить. Это обязательно произойдет, и, вероятно, скоро. Я для него никто. Я не могу продолжать портить его жизнь. Но одна мысль о том, чтобы покинуть его, заставляет меня содрогаться от ужаса.

"Давай примем душ", - говорит Паша, занося меня в квартиру.

В ванной он останавливается возле душевой кабинки, ожидая, что я отпущу его. Но я прижимаюсь к нему еще крепче.

"Ася, детка. Посмотри на меня".

Неохотно я поднимаю голову с его шеи и смотрю ему в глаза. Мне кажется, я никогда не встречала человека с такими глазами, как у Паши - поразительный, серый металлический цвет.

"Тебе нужно помыть волосы", - говорит он своим глубоким голосом, и кажется, что я чувствую его до самых костей. "У тебя везде машинное масло".

"Ты можешь это сделать?" говорю я и жалею об этом, как только слова покидают мой рот. Как будто я ему и так не в тягость.

Паша наблюдает за мной несколько мгновений, поднимает руку, как бы намереваясь положить ее мне на лицо, но передумывает и просто снимает очки.

"Хорошо." Он ставит очки рядом с раковиной и медленно опускает меня вниз.

Я снимаю пальто и свитер, затем туфли и джинсы. Паша терпеливо ждет передо мной, его взгляд прикован к моим глазам. Даже когда я снимаю лифчик и трусики, его взгляд не опускается ниже.

Это должно меня беспокоить - быть голой перед ним. Но это не так. Одна мысль о том, что мужчина смотрит на мое обнаженное тело, обычно заставляет желчь подниматься у меня в горле. Любой мужчина, кроме него. Я хочу, чтобы он посмотрел ниже. Прикоснулся ко мне. Поцеловал меня.

Я захожу в кабинку и включаю душ. Вода бьет на меня сверху, поток падает прямо на голову, заставляя струйки стекать по телу. Я неподвижно стою под струями и смотрю, как Паша снимает пиджак, туфли и носки и заходит в душ полностью одетым. Он берет с полки бутылку шампуня, наливает в ладонь в три раза больше, чем нужно, и смотрит на меня сверху вниз.

"Повернись", - говорит он, его голос хриплее, чем обычно.

Я отворачиваюсь от него лицом и протягиваю руку, чтобы выключить душ. Как только шум воды стихает, единственное, что я слышу, - это глубокое дыхание Паши. Его прикосновения начинаются с макушки моей головы, его руки массируют мне кожу головы. Биение моего сердца учащается. Он по ошибке взял свой шампунь, а не мой. Но я не остановила его. Я закрываю глаза и вдыхаю, позволяя аромату шалфея и цитрусовых заполнить мои ноздри. Не думаю, что когда-нибудь смогу связать эти два запаха с чем-то другим, кроме как засыпать рядом с Пашей.

Его руки исчезают с моих волос. Я снова включаю душ и медленно поворачиваюсь.

Вода каскадом стекает по моему лицу, затуманивая зрение, но не настолько, чтобы заслонить вид его широкой груди передо мной. Его белая футболка полностью промокла и прилипла к телу, обнажая изображения, нанесенные чернилами на его кожу. Он редко снимает футболку в моем присутствии. Я думаю, он считает, что его татуировки пугают меня. Но это не так. Ничто в Паше меня не пугает, как раз наоборот. Единственное время, когда я чувствую себя в полной безопасности, это когда он рядом со мной.

Я наклоняю голову и вижу, что его серые глаза смотрят на меня. Боже, как же я хочу его поцеловать. Я думаю об этом уже несколько недель, но не могу решить, стоит ли мне это делать или нет. Однако сейчас, глядя на него - мокрого с головы до ног, потому что я попросила его помыть мне волосы, - мне не нужно решать. Нет вопроса, хочу я или нет, есть только потребность почувствовать его губы на своих. Я поднимаю руки, чтобы обхватить его лицо ладонями и притянуть его голову вниз.

"Ася". Он медленно наклоняется, заглядывая мне в глаза.

"Мне нравится, как ты произносишь мое имя". Я улыбаюсь. Он произносит его с русским акцентом. Приподнявшись на носочки, я наклоняю голову и слегка касаюсь своим ртом его рта. "Скажи мое имя еще раз. Я хочу знать, какое оно на вкус на твоих губах".

Рука Паши ложится на мою шею, поглаживая чувствительную кожу, а его глаза смотрят в мои.

"Пожалуйста", - шепчу я ему в губы.

Он прикасается своим лбом к моему и закрывает глаза. "Тебе было больно".

"Я знаю". Я провожу рукой по его челюсти и зарываюсь пальцами в его влажные пряди.

"Тебе восемнадцать", - говорит он. "Я слишком стар для тебя, mishka ".

Я слегка прикусываю его нижнюю губу. "Чушь."

Его рука на моей шее захватывает мои волосы. Его дыхание обдувает мое лицо, когда он выдыхает, и он открывает глаза, чтобы посмотреть на меня. "Ася", - говорит он мне в губы, а затем захватывает их своими.

Я хватаюсь за материал его мокрой рубашки, чтобы удержаться на месте, позволяя ему поглощать меня своим ртом.

"Ася", - повторяет он между поцелуями, перемещая свои губы к моему подбородку и вдоль шеи. "Моя Асенька".

Я хватаюсь за подол его футболки и тяну ее вверх и через голову. Руки Паши скользят вниз по моему телу, останавливаясь под бедрами, когда он поднимает меня. Я обхватываю его руками и ногами в тот же момент, как делала это много раз. Движение настолько естественное, что кажется, будто я делала это всю свою жизнь. Он выносит меня из ванной и несет к кровати, целуя меня всю дорогу.

"Мы ничего не будем делать, mishka", - говорит он и опускает меня, чтобы я стояла рядом с кроватью. "Я буду просто целовать тебя. Хорошо?"

Я киваю и провожу ладонью по его щеке. "Хорошо".

"Мне нужно взять сменную одежду. Подожди здесь".

О, этого не будет. Я прыгаю обратно в его объятия.

"Ася". Он смотрит на меня сверху вниз. "Мне нужно в гардеробную, детка".

Я знаю, что он имеет в виду. Там его костюмы. "Я не буду смотреть", - говорю я.

Паша сжимает свою руку вокруг моей спины. "Хорошо. Я быстро".

Он бежит. Я даже не замечаю костюмов, потому что он забегает внутрь, хватает пару трусов, пижаму, футболку и выходит через пять секунд.

Когда он снова укладывает меня на кровать, я перебираюсь на свое место у стены и натягиваю одеяло на голое тело. Мои волосы все еще мокрые и намочат подушку, но мне все равно. Паша поворачивается ко мне спиной и несколькими быстрыми движениями переодевается из мокрых джинсов и трусов в сухие трусы-боксеры и пижаму.

"Не надо", - говорю я, когда он тянется за футболкой.

Он смотрит через плечо, потом на футболку в руке. "Mishka?"

"Пожалуйста", - шепчу я.

Паша кивает и бросает футболку на кресло. Матрас прогибается, когда он забирается в кровать. Как только он оказывается рядом со мной, я наклоняюсь вперед и целую его обнаженную грудь. Его рука проникает под мой подбородок, и он приподнимает мою голову вверх.

"Сегодня вечером ничего не будет. Только поцелуи и объятия. Но если ты хочешь, чтобы мы прекратили, ты должна сказать мне. Прямо сейчас, Ася".

При этих словах мне хочется плакать, но я сдерживаю это желание. Обхватив его шею руками, я прижимаюсь губами к его губам. Его рука ласкает мою спину, поглаживая меня по одеялу. Я стряхиваю с себя одеяло и продолжаю целовать его. Ладонь Паши прижимается к моей спине, и на секунду я замираю. Он быстро убирает руку и лежит совершенно неподвижно.

"Все хорошо", - говорю я ему в губы. "Я знаю, что это ты".

Он медленно возвращает руку, но она едва касается меня. Я вздыхаю, перекидываю ногу через его талию и забираюсь на него сверху. "Пожалуйста, перестань относиться ко мне так, будто я сломаюсь".

Рука Паши касается моей щеки, он проводит большим пальцем по коже под глазом. "Боюсь, что так и будет".

"Ты не можешь сломать то, что уже сломано безвозвратно, Паша". Я прижимаюсь щекой к его ладони. Его челюсть напрягается, а вена на виске пульсирует.

"Мы тебя починим, mishka ", - говорит он сквозь стиснутые зубы и притягивает мое лицо ближе. "Мы соберем каждый разбитый осколок, я тебе обещаю. А потом, блядь, мы уничтожим ублюдков, которые причинили тебе боль".

Я прижимаюсь ртом к его рту. Я не думаю, что когда-нибудь вернусь к тому, кем была раньше, но я не говорю ему об этом. Только целую его.

Рука Паши обхватывает мою талию, и он переворачивает нас так, что я оказываюсь на спине, а его тело нависает над моим.

"Хорошо?" - спрашивает он, и я киваю.

"Только поцелуи, и ничего больше, Ася. Помнишь?"

Когда я снова киваю, Паша опускается ниже, его рот приземляется на мою ключицу и проводит линию по центру груди до живота. Его руки блуждают по моим рукам, бокам - его прикосновения медленные и легкие.

"Никто и никогда больше не причинит тебе боль, mishka ", - шепчет он, двигаясь вниз по моему телу, его губы покрывают каждый сантиметр моей кожи - вниз по правой ноге, затем по левой, вплоть до ступней. Когда он перемещается обратно вверх, оставляя след поцелуев на внутренней стороне моих бедер, этот ужасный голос шепчет в моей голове.

Ты отвратительна. Я не знаю, как он может терпеть то, что его рот станет таким же грязным, как и ты. Единственное, на что ты годишься, это на то, чтобы тебя трахали без всякой пощады. Ты не заслуживаешь ничего хорошего.