ГЛАВА 17

МАЙ 2413

— Нет, опусти меня, — стонала я, борясь с хваткой Воробья. — Опусти меня, урод со стальными глазами…

Я боролась еще несколько минут, прежде чем поняла, что Воробей была грудой простыней. Они обвили мои руки и ноги раздражающим клубком. На моей кровати было больше простыней и в два раза больше одеял, чем я привыкла. В какой-то момент, когда я попыталась выбраться из них, я перевернулась и увидела, что кровать Воробья была полностью обнажена.

Она сняла все свое постельное белье и навалила его на меня. Я также обнаружила, когда мне удалось высвободить руку, что она одела меня в три слоя пижамы. У меня было по три носка на каждой ноге, а ноги были как-то втиснуты в две пары штанов.

Неудивительно, что я была вся в поту.

— Почему? — я со стоном выбралась из клубка кровати. — Все, о чем я прошу, это нормальное количество тепла… Анна…

Воспоминание ударило по глазам: Анна была заперта внутри гигантского бота. Рейнджеры принесли ей припасы, но они вот-вот сдадутся. Если кто-то не поможет ей в ближайшее время, она умрет от жажды — может, даже умрет от голода или сварится заживо в этом металлическом ведре.

Я все еще не распуталась, но вскочила с постели. Я нетерпеливо сбросила простыни и, спотыкаясь, пошла к двери. Моя голова все еще довольно болела — и это было хорошо. Значит, прошло не так много времени. Если бы я проснулась здоровой, было бы слишком поздно.

К двери была приклеена записка. Я не узнала почерк, но предположила, что это была Воробей. Слова были написаны так аккуратно, будто взяты из проекции:

Даже не думай об этом.

Я не думала об этом.

Я распахнула дверь так быстро, что записка слетела на бетонный пол.

Боже, я потела, как кусок свиной кожи над открытым огнем. Влага с треском покидала мое тело. Я оглянулась и увидела, что мои ноги вспотели сквозь тройной слой носков: отчетливая дорожка из маленьких мокрых следов вела из общежития по всему коридору.

Если Воробей заметит, что меня нет, она без труда найдет меня.

Учреждение было ярко освещено. Я знала, что был день. Наверное, завтрак или обед, так как Воробья в нашей комнате не было. Я спешила по коридору и не останавливалась, пока не достигла круглой комнаты со всеми дверями.

Одну дверь я еще не открывала. Она мигнула зеленым, считав отпечаток моего большого пальца, будто вот-вот впустит меня. Но она всегда захлопывалась, прежде чем я успевала пройти в нее. И она захлопывалась. Я пыталась тянуть всем своим весом, и меня просто швыряло в дверной косяк.

Сегодня я была вооружена отчаянием — и шестью парами носков. Я сняла их, когда дошла до двери, и сунула один в другой, пока не получился огромный комок ткани. Мои ноги скользили от пота, когда я уперлась в раму. Дверь запищала, считав мой отпечаток, и открылась.

Я едва успела. Я запихнула комок носков в раму и едва успела отдернуть пальцы, прежде чем дверь захлопнулась с сокрушительной силой.

На секунду мне показалось, что я не справилась: дверь закрылась поверх носков. Она сжала комок и подала звуковой сигнал, будто была закрыта. Я думала, что мне удалось только испортить нить моих носков. Затем через секунду дверь отскочила от рамы и широко распахнулась.

Звукового сигнала и сигнализации не было. Наверное, дверь все еще думала, что была закрыта. Носки, видимо, поддались, позволили затвору войти в раму. Затем они вернулись в форму и вытолкнули дверь.

Я прошла — я не знала, что здесь найду, но за время пребывания в Учреждении я поняла, что должна была ожидать самое странное и бессмысленное расположение высокотехнологичного оборудования. И это было похоже на то, что я нашла.

Эта комната была заполнена кучей миниатюрных капсул ZOOT. Сине-зеленые трубы тянулись вдоль стен рядами от дверного проема. Они доверху были набиты слизью ZOOT. Некоторые из них были пусты, но в середине других плавали объекты посередине.

Трубок было так много, а сама комната была так тускло освещена, что мне казалось, будто я погрузилась в какой-то холодный водоем. Рябь плясала по стенам, огибая стеклянные трубки и прячась под тенями плавающих объектов. Ближайший ко мне ряд был заполнен морковью в разной степени роста: некоторые представляли собой мохнатый клубок, а другие были почти готовы к употреблению.

Должно быть, это были фермы, о которых мне рассказывала Воробей. Наверное, все фрукты и овощи, которые мы ели, были выращены внутри этой слизи — вот почему все они на вкус были никакими.

Меня разочаровало, только это находилось за дверью. Наблюдение за ростом моркови не поможет мне сбежать из Учреждения. Но так как я уже была здесь, я решила осмотреться.

Чем глубже я проходила, тем шумнее становилась комната. В задней части комнаты были большие трубки, и они потребляли очень много энергии. После фруктов и овощей шли белки. Меня бросило в дрожь, когда я увидела цыплят, плавающих внутри этой сине-зеленой слизи. Хуже стало, когда замигали красные лампочки, и баки начали опустошаться, а цыплята оказывались в куче мокрых перьев на дне бака.

Я подпрыгнула, когда ближайшую ко мне курицу засосало в желоб. Пол открылся, а затем сильное всасывание сбило курицу. Как только она исчезла, резервуар медленно наполнился слизью. Я смотрела, пока резервуар полностью не наполнился, и снова подпрыгнула, когда куриное яйцо вылетело из потолка резервуара в середину слизи.

Меня мутило от мысли о том, что, вероятно, больницы Далласа выглядели так же, только вместо цыплят там младенцев сбрасывали с потолка и засасывали в желоба. Все было так холодно и механистично. Я не сомневалась, что Шеф считал нас не людьми. И именно так он относился к нам.

Я пробиралась мимо круглых емкостей для кур и прямоугольных емкостей, заполненных большим количеством влажной земли. Наверное, отсюда была картошка. Я понимала выращивание картофеля партиями: у растений не было чувств. Но цыплята — и люди — наверняка знали.

В задней части комнаты ничего не было. Там было темно и пусто, пахло плесенью. Я прошла у последнего ряда баков, надеясь вопреки всему, что найду здесь что-нибудь полезное. Я уже почти дошла до конца ряда, когда рядом со мной что-то загорелось.

Должно быть, мои движения активировали свет. Он медленно расцвел, пока не начал светиться над гладкой металлической дверью и не озарил выцветшие слова на ее фасаде:

Директор компании

Шеф.

Эта комната, чем бы она ни была, принадлежала Шефу. Я нажала большим пальцем на ручку двери, но ничего не произошло. Мой оттиск даже не отвергался. Я нажала на ручку и зарычала себе под нос, обнаружив, что она была заперта. Как, черт возьми, мне попасть туда?

Я как раз собиралась искать лом или что-то в этом роде, когда заметила, что рядом с дверью была клавиатура. А теперь, благодаря Воробью, я знала код.

— Хорошо, — мой палец дрожал, когда я держала его над клавиатурой, — поехали. Давай, помоги мне выбраться отсюда…

Код до сих пор был в моей памяти. Я быстро вбила его, и дверь издала звук. Я направила ручку вниз и толкнула редко используемую дверь. Я уже сделала три шага внутрь, прежде чем у меня хватило дыхания, чтобы посмотреть вверх и увидеть, что я нашла.

И когда я это увидела, весь воздух вылетел из моих легких.

— Что за…? — захрипела я, но не могла произнести ни слова.

Будто кто-то прыгнул мне на грудь и растоптал ее. Мои легкие вздымались, когда я снова врезалась в стену. Я прижалась к ней, держась за сердце, будто не верила, что оно не вылезет из-под моих ребер.

Внутри кабинета Шефа был еще один цилиндрический резервуар, и он был огромен. Почти такой же большой, как капсула ZOOT. Инструменты щелкали и шипели на полке рядом с резервуаром. Я представила, что они качали дыхание в существо внутри слизи.

Нет, не существо: человек.

Человек, имя которого я случайно знала.

Существо, висящее внутри этого резервуара, дышащее через трубку, торчащую изо рта, было самым худшим, что я могла найти в этой комнате.

Это был Говард.

— … Говард?

Тело, плавающее внутри резервуара, не отвечало мне. Он висело в сине-зеленой слизи, голое и худое. Я бы смутилась, увидев интимные части Говарда, если бы не была так потрясен, увидев Говарда.

Нет, не Говарда. Просто тело Говарда — просто какой-то… клон? Наверное, это было правильное слово.

Это тело было младшей версией человека, который много лет мучил меня в Лаборатории Далласа. Когда я знала его, он был взрослым. Вот как он выглядел в подростковом возрасте — и я только предполагала, что он был в подростковом возрасте, потому что его колени и локти были узловатыми, как раньше у Ральфа. И на его лице была тонкая прядка черных волос…

Подождите. Говард был Нормалом. У него не было волос на лице. Или руках и ногах. Или на тех частях его тела, которые грубо было разглядывать. У Нормалов волосы были только на голове и бровях.

Значит, это не мог быть Говард…

Да?

Я подошла к стеклу. Мое горло неприятно сжалось, когда я заставила себя протянуть руку и постучать костяшками пальцев по передней части резервуара. Перед моим мысленным взором вспыхнул кошмар — в котором глаза этого плавающего тела резко открылись, показав пару тусклых золотых радужек, а рот расплылся в широкой улыбке вокруг дыхательной трубки.

Его дыхание вырвалось потоком пузырьков, которые, когда они лопнули, принесли обрывки ледяного голоса Говарда:

— Здравствуй, маленькая мисс Шарлиз.

Хотя это был лишь кошмар. Это было нереально. Это просто мой разум играл со мной злые шутки.

Здесь, в реальном мире, я стояла перед телом, обмякшим и пустым, как выращенный в лаборатории цыпленок. Почему у Говарда было здесь тело, я не знала. Но я знала, что его разозлит, если я убью его.

И убить его было бы так просто. На боку бака был стальной рычаг с красными буквами, обозначающими катапультирование. Рычаг был такой же длины, как моя рука, и установлен почти слишком высоко для моей досягаемости. Но если я встану на носочки, я едва смогу обхватить его пальцами.