Глава 24

Элиас

Мы уехали, может быть, через час или около того. Не могу сказать точно. Могу сказать, что мы выпили чертовски много. По крайней мере, я, но Индиго, похоже, была знакома с коктейлем. Я так ей и сказал.

— Это неправда, — смеется она, икота слетает с ее губ, что заставляет меня тоже смеяться, хотя я не могу вспомнить, над чем мы смеемся.

Я открываю дверь такси, пропуская ее вперед. Похоже, даже в пьяном виде у меня есть манеры. Элиас: 1, Вино: 0. Индиго садится, каким-то образом умудряясь удариться головой. Она стонет, ругается под нос. Усмехаясь, я следую за ней внутрь и уделяю повышенное внимание своей голове, что является плохой идеей. Со всем своим вниманием к голове я забываю, как высоко мне нужно поднять ногу, чтобы войти. Моя туфля задевает за край, из-за чего я теряю равновесие, наклоняюсь вперед и ударяюсь подбородком о сиденье.

Индиго разражается смехом и шлепает себя по бедру. Я хмыкаю в ответ. Встать на ноги становится очень трудно. Я пытаюсь подняться, но снова поскальзываюсь, упираясь подбородком в сиденье, а ногами в салон.

— Перестань смеяться и помоги мне, — говорю я, но она только смеется сильнее и громче, ее руки сжимают живот.

— О, — продолжает она, вытирая слезы с глаз, — да, хорошо, давай, давай.

Я улыбаюсь, видя, как она наклоняется, но перед тем, как схватить меня за руку, снова смеется и открывает свою сумочку. Она достает свой телефон.

— Мне нужно сфотографироваться.

Она смеется еще сильнее, и это заразительно.

Сделав кучу фотографий и заставив меня смеяться еще больше, она помогает мне встать.

— Куда? — спрашивает таксист.

— Как он сюда попал? — спрашиваю я Индиго, совершенно сбитый с толку, что заставляет ее снова смеяться. Я пытаюсь сфокусироваться на ней, прищурив глаза, но мое зрение расплывается.

— Домой? — спрашивает она, поднимая руки вверх.

Моя голова снова поворачивается к водителю.

— Ты слышал ее, — киваю я, гордясь собой. — Мы едем домой.

Да. Кажется, это отличная идея. Мужчина хмурится.

— Он собирается убить нас, как в том плохом фильме ужасов? — шепчу я, дергая своим ушибленным подбородком в его сторону. Сейчас, когда я думаю об этом, мне действительно больно. Индиго вздрагивает рядом со мной, а я обхватываю ее рукой. Сначала он может перерезать мне горло, но до тех пор она под моей защитой.

— Мне нужно название улицы, — говорит жуткий тип, — и я не собираюсь вас убивать, — вздыхает он, массируя виски.

У меня так болит голова. Индиго что-то пробормотала, и таксист начал уезжать.

Моя голова склоняется на плечо Индиго, мой взгляд прикован к ее рукам.

— У тебя красивые руки, — буркнул я, взяв одну из них в свою.

— Однажды я думала о работе моделью, — признается она, и я киваю.

Не могу представить Индиго, ходящую по подиуму, поэтому я продолжаю держать свой рот на замке. С моих губ срывается усмешка, и останавливать ее уже поздно.

— Что? Ты не единственный, кто считает мои руки красивыми.

Они выглядят такими гладкими, что я беру одну и провожу ею по щеке, улыбаясь от ощущений.

— Что ты сказал моей маме, чтобы она так быстро ушла? — внезапно спрашивает она, прижимая ладонь к моему лицу.

Я хихикаю и поднимаю голову, глядя ей прямо в глаза.

— Что единственное место, где у тебя есть жир, это твоя задница.

♡ ♡ ♡

Мы остановились только один раз на обратном пути к ее дому, и то потому, что я почувствовал внезапный позыв к рвоте. Это была ложная тревога, но, клянусь Богом, я был близок к этому.

Теперь мы лежим на ее огромном диване, голова к голове, ноги раскинуты в разные стороны.

— Думаю, пора обзавестись собственным жильем, — говорю я.

Это приходило мне в голову столько раз за последние несколько недель. Я не могу вечно оставаться в доме моих родителей.

— Вообще-то это звучит забавно, — говорит она.

Я сажусь правильно и поворачиваюсь к ней, и она делает то же самое. Теперь мы наконец-то сидим как нормальные люди.

— Правда?

— Да. Я переехала сюда три года назад, и мне нравится каждая секунда, — заявляет Индиго, положив голову на подушку.

Я киваю, вспоминая свой первый переезд.

— Я ненавидел, когда уезжал из дома, но учеба много значила для меня, поэтому я все равно это сделал.

На самом деле трудно признать, что я никогда не хотел уезжать из дома. Похоже, я маменькин сынок. Не могу сказать, что это не так.

— Ненавидел уезжать из города или из дома родителей?

— И то, и другое. Но когда я переехал во второй раз, то был очень взволнован. Переезд к Эве показался мне самой большой переменой.

Я иронично улыбаюсь на это.

— Почему вы расстались?

Я пожимаю плечами.

— Мы поняли, что один из нас хочет отношений больше, чем другой.

Она кивает, ее глаза почти закрываются. Я смотрю на часы, концентрируясь на них пару секунд, пока мое зрение, наконец, не сфокусируется. 3:30 утра.

Ее голова падает, и она расслабленно откидывается на спинку дивана. Я решаю отнести ее наверх, но, когда пытаюсь встать, мои ноги как желе.

Я оглядываюсь вокруг и нахожу одеяло. Хватая его трясущимися руками, я кладу его на нее, получая тихое мурлыканье.

Я растянулся на огромном диване и зевнул.

— Хочешь пойти со мной на поиски квартиры? — шепчу я, не уверенный, услышит ли она меня.

— Ммм, — пробормотала она, поворачиваясь.

— Отлично.

Мой голос трещит, глаза закрываются, а сон наконец-то забирает меня.