Потому что в этот момент, сейчас... я понимаю, что Бетани полностью и окончательно подходит мне. Я никогда не полюблю кого-то другого так, как люблю ее. Никто и никогда не сравнится с ней. Это невозможно.

Все, что связано с ней, воспламеняет душу самым лучшим образом и делает все пережитое в прошлом стоящим. Я бы прошел через все это снова и снова, если в итоге она окажется рядом. Она пробуждает лучшее во мне, во всех нас.

Бетани когда-нибудь станет моей женой. Подожди. Нет... Не когда-нибудь...Она станет нашей женой. Мне все равно, захочет ли она свадьбу века, которая будет соперничать с королевской, или пожелает скромную церемонию. Я сделаю все, что потребуется, чтобы это случилось. Если для этого придется поджечь мир? Думаю, мне лучше запастись спичками и горючим. Потому что ее счастье – это наше счастье. Каждая ее эмоция – наша.

Я не уверен, как это произошло, но помню лишь, что встал с кровати и опустился на одно колено.

— Бетани. Наташа. Мое солнышко. Сейчас самое худшее время в чертовом мире, но я не могу остановиться. Я не хочу останавливаться. Прости, что еще не сказал тебе, но я люблю тебя. Люблю тебя и хочу жениться на тебе. Мне все равно, что еще выпадет на нашу долю, если мы справимся со всем вместе, как ты и сказала. Мы сможем преодолеть любое препятствие, которое встанет перед нами. У меня нет кольца с собой, поскольку я идиот, но куплю любое, какое ты захочешь. Ну, что скажешь, солнце, выйдешь ли ты замуж за большого тупого болвана, который так безнадежно влюблен в тебя?

Слезы скатываются по ее щекам, после чего она лучезарно улыбается мне и начинает смеяться.

— Ты не вовремя, Деклан, но да. Да, я выйду за тебя замуж, потому что ты самый большой дурачок на свете и всегда находишь способ заставить меня смеяться. Если тебе не хватает обычного светского протокола, ты компенсируешь это множеством других способов. -

Ее глаза смягчаются. — И я тоже тебя люблю. А теперь поднимись и поцелуй меня, пока я не взяла поднос из-под еды и не отшлепала тебя за то, что ты так долго не мог прийти к своему огромному откровению.

Я подпрыгиваю в воздух, как ребенок на Рождество, и кричу «да», затем забираюсь на кровать так осторожно, как только могу, заключаю Бетани в объятия и впиваюсь в ее губы поцелуем. Наши языки столкнулись, когда она провела своим по кольцу на моей губе, а затем сплелись в эпическом фейерверке. Она перебирает мои волосы, а я прижимаюсь к ее прекрасному лицу.

— Ты что, только что сделал предложение моей сестре без чертова кольца?

О-о-о... черт.

— Уххх... Как много из этого вы, ребята, слышали? — Нет. Я не повернусь лицом ни к кому из них. Нет-нет-нет!

— Хватит.

Чёрт!

Бетани бросает взгляд на брата.

— Ой, заткнись, Константин. Я сказала «да», и ты не можешь этому помешать, так что просто смирись, старший брат. То же самое касается и тебя, Алексей, завязывай уже с этим.

Все вошли, и я услышал, как закрывается дверь, когда Алексей ворчит:

— Все-таки надо было взять кольцо, если он не собирался у нас просить разрешения.

— Мне не нужно твое разрешение... Любое из твоих разрешений, чтобы выйти за них замуж, когда придет время.

Кто-то наклоняется надо мной и пальцами приподнимает ее подбородок.

— Значит, ты скажешь «да», когда Джи или я спросим тебя, котенок? — Конечно, это Синклер.

Бетани ухмыляется.

— Джованни? Да. А вот тебе, возможно, придется меня немного уговорить.

Он смеется и целует ее.

— Маленькая паршивка. Ни дня не можешь прожить без чертовой колкости.

— Тебе это нравится.

— Я бы не хотел, чтобы ты была другой, котенок, — отвечает он.

И так мы проводим остаток дня. Медленно продвигаясь к выздоровлению, мы все по очереди обнимаем Бетани, в то время как ее братья ворчат и брюзжат по поводу всех нас и того, как они к этому привыкнут. Мы подписываем свидетельства девочек, зная, что они всегда будут в наших сердцах, пока мы строим планы на будущее и на все то дерьмо, с которым нам придется столкнуться, когда вернемся домой.

Когда все окончательно улеглись, я отправляюсь на сестринский пост, чтобы взять клипборд, бумагу и карандаш. Я набрасываю идею татуировки, которую мы все должны сделать в память о наших девочках.

Мила Рене Костова и Габриэлла Елена Костова.