Глава 22

Гейдж

– О Боже мой. – Делани останавливается у выхода из лабиринта, прижимая руку к груди и прерывисто дыша. – Мы могли быть пойманы там.

Я поднимаю свой бокал в воздух в притворном жесте «ура».

– Но с нами этого не произошло.

– Мы должны вернуться, – говорит она с выражением паники на лице.

– О, я так не думаю. Я ещё не закончил с тобой. – Я беру её руку и кладу ту на перед своих брюк, и она смеётся.

– Как ты можешь быть твёрдым после того, как мы только что сбежали оттуда, чтобы люди нас не поймали? – спрашивает она, широко раскрыв глаза. Затем она делает паузу. – Ох. Ты твёрд, потому что нас могли поймать.

Я пожимаю плечами.

– Может быть, – отвечаю я. – Или, может быть, это только ты меня заводишь.

– Здесь некуда бежать, – говорит она. – Если мы войдём в гостевой дом или главный дом, кто-нибудь заметит.

– Хорошо, что мы не идём ни в одно из этих мест, – говорю я. – Пойдём.

Делани следует за мной по дорожке к гольф-кару, припаркованному сбоку от пристройки, где садовники хранят свои припасы.

– Я не понимаю. Сюда?

– Нет, не сюда, – отвечаю я, жестикулируя. – Залезай.

– Куда ты меня ведёшь? – спрашивает она. Но она скользит на сиденье в гольф-каре.

– Не доверяешь мне, дорогая? Это чрезвычайно гнусно с твоей стороны, учитывая, где только что были мои пальцы.

Делани поднимает брови, ухмыляясь и держась за борт гольф-кара.

– Я определённо знаю, что тебе нельзя доверять, – произносит она.

– Позорно. – Я качаю головой, ведя нас по тропинке, которая вьётся вдоль задней части дома.

– Так как же это будет выглядеть для любого, кто увидит гольф-кар, просто бродящий здесь? – спрашивает она.

– Как будто один из садовников выполняет работу.

– Ночью.

Я пожимаю плечами.

– Никто не задумается об этом, – говорю я.

Делани смотрит на меня.

– Мой отец был прав, – молвит она. – Ты проблема. Тебе определённо нужна няня.

– Согласен. Ты наденешь клетчатую юбку?

Делани смеётся.

– Это школьница, а не няня.

– Ох. Школьница, значит, ещё лучше. Что носят няни? – спрашиваю я, подтягивая голф-кар туда, куда я хочу её отвезти. Мы припарковались на холме в дальнем конце застроенной части участка, рядом с прудом, где можно порыбачить – думаю, рукотворным, – и с видом на сад, который только сегодня вечером стал моим новым любимым местом. Ну, это почти второе место после солярия.

– На моей были джинсы и футболка. Ничего сексуального, – отвечает она. – Жаль разочаровывать. У тебя что, никогда не было няни?

– У меня была няня, – говорю я. – Немка. Не очень приятная.

– Аня часто была рядом, когда ты был ребёнком? – спрашивает Делани.

– Не-а, – отвечаю я, пожимая плечами. – Что, вероятно, к лучшему. На самом деле она не самый заботливый человек на свете.

Делани минуту молчит.

– Издалека это выглядит так красиво, – произносит она, глядя на вечеринку с нашей выгодной позиции вдалеке, где белые огни сверкают на фоне шатров.

– Да, когда тебе действительно приходится спускаться туда и взаимодействовать со всеми, это не так красиво, – говорю я. Это прозвучало более горько, чем я предполагал.

Делани заправляет волосы за ухо и смотрит на меня.

– Ты счастлив? – спрашивает она. – Я не имею в виду, например, доволен ли ты собой и мной или что-то в этом роде. Я имею в виду это в более общем плане.

– Какого чёрта, Делани? Это чертовски неудобный вопрос.

– Думаешь? – спрашивает она. – Не должно быть, верно? Это должно быть легко.

– Я не знаю, – отвечаю я. Это нелегко. Это наименее простой вопрос на свете. – Ты счастлива?

Она изучает меня секунду, и, клянусь Богом, моё сердце замирает. Типа, полная остановка. Я не знаю, почему меня так волнует её ответ на этот вопрос, но внезапно мне кажется, что это самая значимая секунда ожидания в мире.

Затем Делани расплывается в самой широкой, чёрт возьми, улыбке, которую я когда-либо видел, и она абсолютно, блядь, сияет.

– Да, – говорит она. – Прямо сейчас – да.

Я тупо смотрю на неё, и прежде чем я успеваю что-либо сказать, она прижимает свои мягкие губы к моим. Поцелуй робкий и неуверенный, совсем как тогда, когда она впервые поцеловала меня четыре года назад. И я мгновенно переношусь в свои восемнадцать, когда я был без ума от Делани.

Она целует меня так, как никто никогда не целовал до и с тех пор, и химия настолько сильна, что это грёбаный взрыв, фейерверк Четвёртого Июля.

И я имею в виду это буквально.

Мы оба подпрыгиваем от взрыва, и Делани хихикает.

– О Боже, это напугало меня, – говорит она.

Затем она кладёт свою руку в мою, и минуту мы просто сидим там, наблюдая за фейерверком вместе, и я думаю, что моё грёбаное сердце сейчас взорвётся.

Фейерверк всё ещё продолжается, когда она забирается на меня и целует, её волосы падают мне на лицо. Я снимаю бретельки её платья с плеч, а затем и лифчик, и смотрю на неё, силуэт которой вырисовывается на фоне вечеринки и фейерверка.

Меня вдруг поражает, насколько всё с Делани кажется правильным. Она – словно возвращение домой.

Она делает паузу, глядя на меня.

– Что? – шепчет она. – Ты странно выглядишь.

– Блять, ты тоже, – говорю я, мой большой палец скользит по её твёрдому соску.

Она шлёпает меня по руке.

– Я имею в виду, у тебя странное выражение лица, – мягко произносит она, снова целуя меня.

Я кладу руки по обе стороны от её лица и обнимаю его.

– Ничего, – говорю я. – Я мог бы просто привыкнуть смотреть на тебя вот так.

Делани ничего не говорит, просто краснеет в ответ, прежде чем снова поцеловать меня. Её язык находит мой, и она стонет, прижимаясь ко мне, скользя рукой вниз к моему поясу, где она возится с пуговицей на моих брюках, прежде чем схватиться за лацканы моего пиджака.

– Я хочу это снять, – говорит она хриплым голосом. – Сними. Я хочу, чтобы ты был внутри меня.

Это то, что я так долго ждал услышать. Это не всё, но этого достаточно. Я снимаю пиджак и бросаю его на сиденье рядом с ней, а затем её руки оказываются на моём поясе, расстёгивая молнию на штанах, прежде чем у меня даже появляется шанс. Когда она хватает мой член, она вздыхает.

Она, блядь, вздыхает.

Как будто она этого ждала.

Как раз в тот момент, когда я думаю, что справлюсь с Делани, она делает следующий шаг и всё меняет.

Я протягиваю руку между её ног и подтверждаю её желание.

– Ты всё ещё мокрая, – произношу я.

– Я же говорила тебе.

Делани даже не ждёт, пока я надену презерватив; она выхватывает его у меня из рук, как только я разрываю обёртку, и раскатывает его по всей длине, не сводя с меня глаз.

– Больше никаких прелюдий, – приказывает она. Одарив меня порочной ухмылкой, она поворачивается и задирает юбку, затем насаживается на мой член, скользя по всей длине одним движением, прежде чем снова прижаться ко мне.

Я крепко обнимаю её, лаская её груди, медленно двигаясь внутри неё. Того факта, что я заполняю её по самое основание, мои яйца прижаты к ней, здесь, посреди поместья её отца, достаточно, чтобы заставить меня пульсировать. Но затем Делани начинает скакать на мне, медленно и ритмично, и я оказываюсь почти на грани.

– О, боже, Гейдж, – стонет она. – Просто вот так.

– Больше никаких прелюдий, – говорю я, трахая её. Но я не имею в виду собственно физический акт прелюдии. Я имею в виду пререкания и борьба, перепалки между Делани и мной.

– Нет, – выдыхает она. – Просто трахни меня.

Я толкаюсь глубже в неё, и она скачет на мне, сильнее прижимаясь ко мне, когда начинает терять контроль. Она притягивает меня всё ближе и ближе, и я оттягиваю её голову назад, схватив за прядь волос.

– Больше никаких глупостей, Делани, – предупреждаю я.

– О Боже, Гейдж, – выдыхает она. – Я так близко.

– Никаких. Больше. Это. На. Одну. Ночь. Связь. Херни. – Я подчёркиваю каждое слово толчком и дёргаю её за волосы. – Ты и я трахаемся.

– Да, – стонет она.

– Ты ждёшь, чтобы кончить, пока я не скажу, что ты можешь кончить, – говорю я. Чёрт, мне будет нелегко сдержаться. Я сильнее нажимаю на её клитор, чтобы помучить её ещё немного. – Ты меня понимаешь?

– Гейдж, пожалуйста.

– Это означает «да»? – спрашиваю я. – Ты принадлежишь мне. Ты вся моя.

– Да, да, да, – кричит она.

– Кончай для меня, – рычу я ей на ухо, и её мышцы сжимают мой член ещё до того, как я заканчиваю предложение. Мои яйца сжимаются, и я отпускаю себя, заполняя её, мои руки на её бёдрах, сильно насаживая её на мой член. Когда она кричит, я засовываю пальцы ей в рот, и она сосёт их, заглушая свои крики.

Я настолько захвачен моментом, что сначала даже не замечаю, что она хлопает меня по руке.

– Что, детка?

– Гейдж! – кричит она. – Мы, блядь, движемся.

– Чёрт возьми, да, это так. – Мои глаза закрыты, и я утыкаюсь головой в её шею, и я вдыхаю её аромат, эту смесь секса и лета, которую я хочу запечатлеть в своём мозгу, чтобы запомнить это навсегда.

– Чёрт, нет, Гейдж! Мы действительно движемся! Назад! – кричит она.

Я открываю глаза и понимаю, что на самом деле мы катимся назад. Быстро.

Вниз по склону.

К грёбаному пруду.

Я нащупываю аварийный выключатель, пытаясь найти его ногой в темноте, а Делани у меня на коленях. Это намного сложнее, чем кажется, когда ты катишься задом наперёд вниз с холма.

Когда я нажимаю на педаль тормоза, и мы перестаём скользить назад, мы оказываемся на берегу пруда, задние колеса в опасной близости от воды. Гольф-кар стоит немного под углом, и Делани сидит прямо на моём члене.

Она задыхается, её обнажённая грудь вздымается, она прикрывает лицо рукой. На секунду мне кажется, что она плачет, но когда она поднимает глаза, то разражается раскатами смеха.

– Твою мать, Гейдж, мы чуть не оказались в озере!

– Наверное, нам стоит посидеть здесь ещё несколько минут, – говорю я. – Не хочу смещать вес или что-то в этом роде, чтобы случайно заставить нас скатиться в пруд.

– О Боже, неужели? – визжит Делани. Затем она смотрит на меня через плечо, и я поднимаю брови. – Ты просто хочешь, чтобы я подольше была на твоём члене.

– Умная девочка.

– Ты имел в виду то, что сказал, когда мы были в середине… ты знаешь?