Она вытаскивает руки из рукавов, позволяя ткани обвиться вокруг ее живота, и я использую эту возможность, чтобы отдать дань уважения ее груди, мучившей меня весь этот месяц. Я снимаю с нее лифчик и набрасываюсь на соски, посасывая твердые бугорки и скользя по ним языком. После очень целенаправленного разговора Линси с доктором Лиззи — никакого каламбура — я больше не беспокоюсь о том, чтобы быть нежным. Сейчас я хочу услышать, как она кричит.

Когда сжимаю зубами ее нежную плоть, Линси вскрикивает и откидывается назад к большому зеркалу, пальцами перебирая мои волосы. Боже, как я люблю ее руки в своих волосах. Они возбуждают самым чувственным образом, заставляет вены в члене пульсировать от желания.

Я помогаю ей слезть со столика, чтобы избавиться от платья. Развернув ее, наклоняю, и наши взгляды встречаются в зеркале, пока я устраиваюсь членом у ее входа.

— Ты хочешь меня, Джонс? — Мои глаза пронзают ее, как смертоносное оружие, когда я слегка толкаюсь кончиком.

— Да, Джош, — говорит она хрипло, опираясь руками на гранитную поверхность.

— Скажи, как сильно ты меня хочешь, — требую я, отчаянно желая снова услышать желание в ее голосе.

— Боже, я очень сильно хочу тебя, — восклицает она, прикусывая губу и еще больше сводя меня с ума сексуальным выражением на ее лице.

— Ты хоть представляешь, как сильно я хотел тебя трахнуть с того момента, как ты переступила порог моего дома? — спрашиваю я, вдавливаясь в нее еще на пару сантиметров и наслаждаясь тем, как отвисает ее челюсть в беззвучном страдальческом крике. — Смотреть, как ты разгуливаешь в лифчике и трусиках, занимаешься долбаной йогой и переодеваешься на работу по три раза в день? Проклятье, ты сводишь меня с ума.

— Да, — кричит она, когда я уступаю ей еще сантиметр. — Джош, пожалуйста. Пожалуйста, трахни меня.

— Все это время ты хотела, чтобы я тебя трахнул, Линси? — спрашиваю я, наблюдая за ее лицом, когда она кивает. — Ты что, бегала полуголой только для того, чтобы помучить меня?

— Да, — хрипло и с трудом говорит она. — Я хотела трахнуть тебя с того самого момента, как сказала, что не хочу.

— Почему ты отказывала нам в этом, Джонс? — требую я, продвигаясь чуть дальше и впиваясь руками ей в бедра, чтобы остановить себя и не врезаться в нее до самого основания. — Зачем отказывать нам в том, что так охрененно приятно?

— Не знаю, — стонет она, откидывая голову назад, когда прижимается ко мне, жадно принимая меня в себя полностью, и уверенно добавляет: — Но больше не откажу.

— Чертовски верно, — рычу я, легко шлепая по ее заднице, когда увеличиваю скорость, дико входя в нее так глубоко, как только позволяет ее тело.

Ее звуки эхом отражаются от кафельных стен, мы утоляем жажду, медленно нараставшую в нас многие недели.

Пусть винит во всем свои гормоны.

А я буду винить ее.

Винить за то, что она так чертовски сексуальна и так идеально подходит для моего члена.

Боже, как с ней хорошо. То, чем мы занимаемся — хорошо. Видеть, как она наблюдает за мной в зеркале, когда я быстро погружаюсь в нее и выхожу. Слава богу, небольшие грубые игры нам разрешены, потому что, когда я шлепаю ее по заднице, она умоляет о большем, явно желая этого так же сильно, как мне хочется это дать.

— Не останавливайся, — восклицает она, задыхаясь и крича, ее дыхание такое же громкое, как и мое, когда я толкаюсь членом в точку G. — Я очень близко!

— Я тоже, — рычу я, прикусывая губу, чтобы сдержаться, пока она не будет готова, пока ее оргазм не прикончит меня.

Я протягиваю руку и вывожу жесткие круги на ее клиторе, и через несколько секунд она выкрикивает мое имя и опускает лицо на холодную столешницу. Ее кульминация стискивает мой член, и я опустошаюсь внутрь нее, а затем замираю, позволяя спазмам ее оргазма осушить меня до последней капли.

Через пару минут аккуратно выхожу и наслаждаюсь видом ее обнаженного и истощенного от секса тела, распластавшегося по туалетному столику. Собравшись с силами, шагаю в выложенную плиткой душевую кабину и включаю воду. Как только она становится горячей, медленно отрываю Линси от столешницы и веду в душ.

С полузакрытыми глазами она ступает под теплые струи. Я намыливаю ей волосы и начинаю мыть. Тщательно стараюсь избегать ее выпуклого животика, когда провожу мыльными руками по другим частям ее тела, а затем делаю то же самое с собой, пока она губкой снимает с лица макияж.

Когда мы выходим, она позволяет мне обернуть себя полотенцем и отвести к моей кровати. Но замирает, как только я откидываю одеяло.

— Я могу спать в своей постели.

Я хмурюсь, глядя в ее большие карие глаза, окруженные темными ореолами остатков макияжа.

— Ты будешь спать здесь, — требую я, и, к счастью, она не спорит.

Линси сбрасывает полотенце и голышом скользит под одеяло, а я следую за ней. Она отворачивается от меня, а я лежу на спине и смотрю в потолок. Мы оба молчим, пока мои мысли блуждают по событиям вечера. За короткий промежуток времени произошло столько всего, что в последнее время стало обыденностью нашей жизни. Не знаю, о чем думает она или что все это значит, но сейчас я слишком устал, чтобы волноваться об этом.