— Джош, я в порядке.

Он качает головой, будто не слышит, поэтому я крепче держу его и повторяю:

— Джош, я в порядке.

Он надолго закрывает глаза, а когда открывает их, я чуть не задыхаюсь от их сияния, и все его тело буквально трясется в моих руках. У меня сердце сжимается.

— Джош? — выдыхаю я с беспокойством и тревогой, видя, как он открывает нечто внутри себя, чего я никогда раньше не видела.

Уязвимость.

Следующее, что я помню, наши губы сливаются в крепком, быстром и неумолимом поцелуе, и это похоже на то, как если бы тысячефунтовый грузовик врезался в каменную стену, покрытую подушками.

Мы хватаемся за лица друг друга, как за спасательные круги, наши рты соединяются на гораздо более глубоком уровне, чем я когда-либо испытывала. Он целует. Я целую. Наши тела вздымаются от желания, чем все, что мы когда-либо чувствовали... каждая эмоция, каждая мысль, каждое физическое ощущение вливается в этот поцелуй и друг в друга.

Понятия не имею, кто начал первым. Мы не должны этого делать. Но именно сейчас это необходимо. И теперь, начав целоваться, я не хочу останавливаться.

Раздвигаю ноги, притягивая его ближе, касаясь, чувствуя, нуждаясь в нем повсюду. Он толкается пахом мне в промежность, и я сжимаю вокруг него бедра, желая больше и меньше. Меньше одежды, меньше ограничений, меньше правил. Не хочу, чтобы между нами что-то было. Никаких секретов, никаких границ, никаких волнений... только плоть к плоти. Точно так же, как когда мы создали жизнь, которая теперь растет внутри меня.

Он запускает руку в мои волосы, хватает их у корней, оттягивая мою голову назад, и углубляет поцелуй. То же обладание, что и при первой нашей встрече. Неумолимое и напористое. Его язык погружается глубже и умоляет уступить ему, что я и делаю. Потому что мне кажется естественным принадлежать ему вот так. Позволить овладеть моим телом. Я жажду этого.

Его губы движутся к моей шее, опаляя кожу горячим дыханием, я нащупываю молнию на его джинсах, дрожащими руками пытаюсь расстегнуть ее, не задев свою рану. Наконец, стягиваю их с его задницы и вытаскиваю член, стискивая шелковистую твердость, Джош громко стонет мне в шею. Его рука скользит между моих ног, пальцы потирают промежность через трусики. С ворчанием он дергает их так сильно, что они рвутся, обнажая мой влажный центр прохладному воздуху. Его палец дразнит мой вход, и я открываю рот, чтобы вскрикнуть, когда внезапно раздается стук в дверь.

— Джоши, с твоей подругой все в порядке? — Голос Ланы эхом отражается от кафельных стен, и мы оба замираем, открыв рты, наше затрудненное дыхание смешивается друг с другом. Когда Джош не отвечает, она стучит снова. — Джоши?

Джош прижимается лбом к моему лбу, зажмуривает глаза, когда я медленно отпускаю его член, а он убирает руку от моего клитора и передвигает ее мне на бедро.

— Да, мама, с ней все в порядке. Мы скоро выйдем.

— О, хорошо, — воркует она. Она, скорее всего, буквально прижимается губами к двери. — Сью дала мне алоэ из своего сада гидропонных растений, я подумала, вдруг, пригодится.

Прежде чем ответить, Джош выдыхает через нос, пытаясь выровнять дыхание.

— Мам, может быть, позже.

— Хо-хорошо, — заикается она, а затем легонько постукивает ногтями по дверной ручке, прежде чем добавить: — Я просто подсуну его под дверь на случай, если Линси привыкла пользоваться им против ожогов. — Под дверью внезапно появляется маленький зеленый стебелек в прозрачном пакетике для сэндвичей. — Дай мне знать, если тебе еще что-нибудь понадобится, хорошо?

— Хорошо, — челюсть Джоша щелкает от нетерпения.

Когда звук шагов Ланы удаляется, я не могу сдержать подступивший к горлу смех.

— Черт возьми, — говорит Джош, качая головой и отстраняясь от меня.

— Гидропонные растения могут реально обломать кайф, — хихикаю я, прикрывая рот, чтобы скрыть веселье.

Джош, наконец, расслабляется, уголок его рта изгибается в легкой улыбке, он отступает и прислоняется к противоположной стене. Закусив губу, словно ему больно, натягивает джинсы и принимается приводить себя в порядок.

Мое платье задрано до самого верха бедер, а трусики висят на ниточке, поэтому я осторожно свожу ноги вместе, игнорируя свой румянец, пока пытаюсь одернуть юбку.

Джош прижимает руку к груди.

— Прости, Джонс. Мне не следовало этого делать…

— Знаю, — прерываю его, слегка вздрагивая от чувства, что меня отвергли.

Он настороженно смотрит на меня, будто хочет прочитать мои мысли. Я и сама не знаю, о чем думаю. Физически я его хочу. Никаких сомнений. Жажду закончить то, что мы начали, и, возможно, никогда не останавливаться. Но по его лицу я вижу, как он возводит стену, и та уязвимость, которую он выказал всего несколько мгновений назад, полностью исчезает, и я не понимаю, как это влияет на мои чувства.

Джош выдыхает и засовывает руки в карманы.

— Прости, я потерял контроль. Слышал твою маму... увидел, как тебе больно… я был рядом и не остановил ничего из этого.

— Ты не смог бы остановить это, — успокаивающе отвечаю я и смотрю на свою перевязанную рану. Потом ободряюще ему улыбаюсь. — Извини, я предполагала, что сегодняшний вечер может завершиться чем угодно, но только не дерьмовым шоу.

Он задумчиво кивает.

— По крайней мере, дело сделано.

Я издаю недоверчивый смешок.

— Пришлось потушить только один маленький костерок, — отвечаю я, не имея в виду цыпленка.

Джош на мгновение задерживает на мне взгляд, словно точно знает, о чем я говорю, но затем также быстро надевает на лицо маску безразличия и отталкивается от стены.

— Оставлю тебя одну.

Он направляется к двери, но задерживается, будто собирается сказать что-то еще, но потом, должно быть, передумывает. Как только тот уходит, я соскальзываю с тумбы и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на себя в зеркало.

Что, черт побери, мне делать дальше?