Глава 31

Джош

Линси набрасывается на меня, как только мы переступаем порог моего дома, нашего дома. Ее руки, губы, ее хихиканье. Боже, я по уши влюбился в эти звуки. И в ее запах. Не могу поверить, как сильно я скучал по ее запаху, когда она ушла.

Линси без всякой нежности стягивает с меня рубашку через голову и царапает ногтями мою грудь и пресс. Черт, люблю, когда она становится дикой и неконтролируемой, как сейчас. Напористой и требовательной. Больше всего на свете я хотел бы упасть на колени и поклоняться ее телу, пока не взойдет солнце. Но сначала должен кое-что ей показать.

— Детка, — говорю, хватая ее за руки и удерживая, моя грудь вздымается от желания, когда я смотрю на нее сверху вниз. — Мне нужно показать тебе детскую.

Ее зрачки расширены, и она хлопает своими длинными ресницами.

— Можем посмотреть позже, — возражает Линси, придвигаясь, чтобы снова поцеловать меня, и, черт возьми, я ей позволяю. Позволяю потому, что она такая вкусная, мне с ней так хорошо, и если бы не был таким идиотом, я бы уже женился на ней.

Я прерываю поцелуй и говорю:

— Теперь все выглядит совершенно по-другому.

Линси хмуро смотрит на меня и, наконец, позволяет отвести ее по коридору в спальню, которая раньше принадлежала ей. Я открываю дверь и включаю свет, чтобы показать работу, которую я и еще трое мужчин проделали за последние сутки. Ну, плюс моя мама, которая практически сбилась с ног, скупив весь детский магазин менее чем за два часа.

Поскольку мы до сих пор не знаем пол ребенка, комната представляет собой эклектичное сочетание цветов. Я сказал маме, что не хочу, чтобы это был серый или приглушенные оттенки. Я хотел, чтобы комната была яркой и похожей на красочную блузку, которая была на Линси в вечер нашей встречи. Эта блузка все еще висит в моей гардеробной и, надеюсь, останется висеть там и дальше, когда мы начнем нашу совместную жизнь.

Линси охает, когда входит и видит белую кроватку, пеленальный столик и комод с разноцветной одеждой. Дотрагивается до старинного бабушкиного кресла, которого раньше не было в доме и теперь являет собой идеальное кресло-качалку. Она восхищается стеной в яркий горошек, творение рук Макса, и включает цветной мобиль, который мама устанавливала до глубокой ночи.

— Мне очень помогли со всем этим.

— Где все мои вещи?

Я делаю глубокий вдох.

— В нашей комнате.

Она поднимает брови.

— Ты был так уверен, что сумеешь вернуть меня?

— Я просто хотел показать тебе, как будет выглядеть наша жизнь здесь, — заявляю я, проходя в детскую и становясь на черно-белый ковер. — Кабинет слишком мал для нашего ребенка, гораздо больше смысла использовать эту комнату.

Она понимающе кивает.

— А если я захочу еще детей?

Я приподнимаю брови, но не пугаюсь вопроса. Он чертовски радует меня.

— Я построю тебе дом побольше.

Она смеется и качает головой.

— Вот так просто?

— Раз ты открываешь собственную практику, будешь зарабатывать деньги на пропитание и сможешь построить дом, а я стану папой-домохозяином.

Она мило улыбается.

— Ты этого хочешь?

— Я просто хочу тебя, — серьезно заявляю я и протягиваю руку, чтобы погладить ее живот. — И этого ребенка. Хочу, чтобы мы стали семьей.

— Ох, Джош, — восклицает она, а потом подается вперед и нежно целует меня. — Займись со мной любовью.

Я поднимаю ее и несу в нашу спальню, как в медовый месяц. Вся ее одежда висит в моей гардеробной. Половина комода отведена ей, а все ее туалетные принадлежности мама аккуратно разложила в хозяйской ванной.

Я опускаю ее на кровать и начинаю поклоняться ей с головы до ног, уделяя особое внимание животу, от которого слишком долго шарахался. Этот ребенок — настоящее чудо. Эта женщина — настоящее чудо. Этот момент и моя жизнь — все это чудо. И я намерен никогда не принимать их как должное.