— Почему ты говоришь так, будто это плохо? — Я приложил много усилий, чтобы участвовать во всем этом, и самое меньшее, что она могла сделать, — это оценить это.

Линси указывает на здание.

— Джош, по сути, ты привел меня на собеседование. Я чувствовала себя сотрудником, проходящим личностный тест, чтобы ты знал, как со мной обращаться.

— Мне кажется, нам следует пройти эннеаграмму личности, которую она рекомендовала. — Я достаю из кармана телефон, чтобы посмотреть заметку, которую я сделал, когда доктор упомянула об этом. — Это может нам пригодиться.

— Остановись, — стонет Линси, накрывая рукой мою руку. Ее кожа нежная, и во мне разгорается желание почувствовать больше ее.

Глаза Линси на секунду сужаются, и она берет мой телефон.

— Вообще-то, да, мы должны это сделать. Думаю, ты пятерка, и если я права, то это объясняет много странного в тебе.

— Видишь? Сеанс прошел продуктивно. Теперь ничего не мешает тебе переехать из дома Дина ко мне.

Она выключает экран моего телефона и протягивает его мне.

— Думаешь, одного часа вместе достаточно, чтобы я переехала к тебе? Откуда такие мысли? У меня все еще нет работы. Я не собираюсь просто переехать к тебе и слоняться без дела, когда ты едва меня знаешь.

— У меня много денег, Джонс. Более чем достаточно для тебя, меня и ребенка. Тебе даже не придется работать, если не хочешь.

— Я хочу работать. — Она проводит ладонями по лицу. — Ты что, не слышал, что я там говорила? Я сфокусирована на достижении карьерных целей, Джош. И для меня важно быть самодостаточной и чувствовать себя полноценной. Я ни за что не переду, чтобы просто сидеть весь день дома и только вынашивать ребенка. Это скучно.

Мои ноздри раздуваются, в груди вновь нарастает боль. Она хорошенькая, когда говорит с такой страстью. И как бы мне ни хотелось, чтобы она каждый день проводила в моем доме в целости и сохранности, ее амбиции сексуальны.

— Итак, каково же решение? — спрашиваю я, голос охрип от неожиданного желания, которое мне совершенно сейчас не нужно.

Она облизывает губы и молчит минуту, чтобы успокоиться, после чего отвечает:

— Ты можешь принимать участие во время всей беременности, пока я остаюсь у Дина. У тебя не может быть с этим проблем.

Чувствую, как при одном упоминании его имени, мышцы челюсти тикают.

— Дин мне не нравится.

Она моргает большими карими глазами, глядя на меня, выглядя сейчас в своем наряде намного моложе двадцати семи лет.

— Джош, на самом деле, твое мнение о Дине не имеет значения, потому что мы с тобой не состоим в отношениях.

— Но ты носишь моего ребенка.

Она смотрит вперед и выдыхает.

— Да. Это очень сложно. Слушай... давай... начнем с дружбы, хорошо? Я понимаю, ты хочешь участвовать во всем, и это прекрасно. Ты можешь приходить ко мне.

— И все? — Мысль о том, чтобы видеться с ней только раз в месяц, раздражает меня.

Ее лицо сочувственно смягчается.

— А чего еще ты хочешь?

Моя челюсть сжимается от досады, потому что, если бы она не выскочила из моего дома тем утром, мы могли бы сейчас быть совсем в других отношениях.

По правде говоря, с тех пор, как два года назад я покинул Восточное побережье и вернулся домой в Боулдер, я не был открыт для отношений с женщиной. Но с Линси мне хочется чего-то большего. Меня потянуло к ней с того самого момента, как я увидел ее в больничном кафетерии, бормочущей что-то себе под нос. Поначалу ее присутствие раздражало меня, но как только столкнулся с ней лицом к лицу и ее сладкая, неуклюжая невинность выплеснулась наружу, я попался на крючок. Да, я вел себя с ней как придурок... но только потому, что не хотел испытывать к ней желания. Потом, тем же вечером, она оказалась в одном баре со мной, выглядела чертовски сексуально и говорила о своей профессии, будто знала об этом чертовски много, и я попытался ее оттолкнуть.

Но она даже не шелохнулась.

На самом деле, попросила меня поцеловать ее.

И о гораздо большем, чего я никак не ожидал.

А теперь у нас будет ребенок, и то, что я могу хотеть от нее большего, чем просто роли биологической матери моего ребенка, чертовски сбивает с толку.

— Может, мы могли бы видеться вне назначенных встреч, — предлагаю я, наблюдая за ее реакцией.

— Например? — спрашивает она, пригвождая меня сомнительным взглядом. — Хочешь еще сеансов терапии? Сразу, нет. Я сделала это только потому, что хотела встретиться с этим доктором, но это ненормальный способ общения мужчин и женщин, Джош. Если хочешь потусоваться со мной, это должно быть чем-то более личным.

— Например?

Она качает головой, словно не может поверить, что мы ведем этот разговор.

— Например, обычная прогулка, дурак. Подумай, чем бы ты хотел заняться на свидании.

Я выстрелил в нее пустым взглядом.

— Я всегда был несколько занят на работе. Свидания никогда не были для меня приоритетом.

Она хмурит брови, оглядывая меня с макушки до пят.

— Ну, свидания обычно включают ужин и какое-нибудь занятие.

— Занятие? — Возбуждение в промежности джинсов нарастает, мысли устремляются в очень порочные уголки сознания, рисуя занятия в обнаженном виде.

Боже, в этом комбинезоне она выглядит очень сексуально.

Линси пожимает плечами.

— Я открыта для такого, если ты готов.

— Тогда ладно. Ужин и занятие, — повторяю я, и тут меня осеняет. — О, я хотел кое о чем спросить доктора, но забыл.

— О чем? — спрашивает Линси, выжидающе глядя на меня.

— Я хотел узнать, стоит ли мне беспокоиться о том, что тебе нравится, когда тебя шлепают во время полового акта.

— Ах, ты, мазафакер. — Она хлопает меня по руке.

— Осторожнее, — ворчу я. — Эта фраза приобретает совершенно новый смысл теперь, когда ты беременна моим ребенком.

— О, боже, — стонет Линси, закрывая лицо руками. — Я только что поняла, что мы зачали ребенка, когда я умоляла тебя отшлепать меня. — Ее лицо становится свекольно-красным, и она ни с того ни с сего начинает смеяться от всей души.

— Я не шлепал тебя все время. — Я борюсь с улыбкой, пытающейся расплыться по лицу, пока наблюдаю, как она помирает со смеху. В лучах солнца, с этими косичками, она выглядит сногсшибательно. Линси утирает слезы, выступившие от смеха. Качая головой, я тянусь к заднему сидению и кое-что беру.

— Не хочу забыть отдать это тебе.

Она успокаивается и смотрит на белую коробку.

— Что там?

Я безразлично пожимаю плечами.

— Открой и увидишь.

На ее лице появляется сомнение.

— Если там какой-нибудь извращенский хлыст, я немедленно выхожу из машины.

Мне приходится прикусить кулак, чтобы не рассмеяться.

— Тебе придется приберечь хлыст для списка рождественских подарков, Джонс.

Она открывает крышку и ахает.

— Это французский пирог из кафетерия?

Я коротко киваю, одновременно включаю заднюю передачу.

— Подумал, ты скучаешь по своему любимому блюду.

Она быстро моргает, и я клянусь, ее глаза наполняются слезами, прежде чем она откидывается на сиденье и ударяет в меня застенчивой улыбкой.

— На этот раз я постараюсь держать его подальше от твоей промежности.

Выжидая, пока смогу выехать с парковки, пригвождаю ее серьезным взглядом.

— Если хочешь уронить его туда, лучше тебе удостовериться, что на этот раз ты готова убрать за собой бардак.

Она прикусывает губу и опускает глаза на мой рот. За те несколько секунд, понадобившиеся мне, чтобы произнести этот ответ, температура подскочила на десять градусов. Мы напряженно смотрим друг на друга.

Я не хочу, чтобы у меня на коленях оказался этот чертов пирог, — я хочу ее.

Прежде чем кто-либо из нас успевает что-то сказать или сделать, позади сигналит машина, разрушая сексуальное напряжение, оставившее запотевшие следы на окнах, пока я ждал, чтобы сдать назад.

Я вздыхаю.

— Наверное, с твоей стороны будет разумно подождать до дома.

— Думаю, так будет лучше. — Она кивает и смотрит вперед, ее щеки пылают от жара, пронизывающее все мое тело.