Глава 6

Линси

Я сижу на полу своей недавно опустевшей гостиной, все еще в шоке от того, что вся моя жизнь уместилась в крошечном контейнере, который двадцать минут назад увезли парни из грузоперевозок. Контейнер будет храниться в какой-нибудь промзоне Боулдера, пока я не выясню, что, черт возьми, я собираюсь делать со своей жизнью.

Текущее состояние вашей жизни. Поставьте галочку в соответствующем поле.

Безработная... галочка.

Бездомная... галочка.

Отсутствие личной жизни... большая, жирная-прежирная ГАЛОЧКА.

И будто этого недостаточно в моем списке, теперь я еще беременна от незнакомца... галочка, галочка, галочка.

Прислоняюсь головой к стене и глубоко вздыхаю.

Как я прошла путь от классной, дикой и свободной студенческой жизни, тусовок с друзьями до беременности, безработицы и переезда к родителям? Где, черт возьми, я ошиблась?

По лицу текут горячие слезы. За последние несколько дней, пока я переваривала эту неожиданную новость, слезы стали моими новыми лучшими друзьями.

Жизнь должна была сложиться совсем не так. У меня имелись планы, цели, перспективная карьера. Я должна была влюбиться и выйти замуж, прежде чем становиться матерью. И уж, конечно, я никогда не думала заводить ребенка с парнем, который едва меня выносит.

Как, черт возьми, я расскажу обо всем этом родителям?

Они и так вечно задаются вопросом, почему я не похожа на свою сестру, которая вышла замуж сразу после колледжа и подарила им двух прекрасных внуков. В то время как я заканчивала колледж и неустанно работала в социальной службе, размышляя над тем, чего бы хотела сделать со своей жизнью.

Итак, как поступает любой уважающий себя миллениал, когда не знает, что ждет его в будущем? Он возвращается в колледж. Потому что, конечно, степень магистра в двадцать семь лет будет ответом на все мои проблемы.

Вот ведь глупая.

Я шмыгаю носом и задираю рубашку, чтобы вытереть нос. Входная дверь открывается, и я вижу Дина.

При взгляде на меня его улыбающееся лицо сникает.

— Почему ты плачешь?

Я пожимаю плечами, а потом снова льются слезы.

Он шагает ко мне и присаживается рядом.

— Серьезно, Линси. Почему ты плачешь?

Я качаю головой, эмоции настолько сильны, что я даже не могу сейчас высказать их словами.

— Это из-за переезда? — спрашивает он, поправляя очки в темной оправе и пригвождая меня серьезным взглядом.

Снова слезы.

— Потому что тебе придется переехать к родителям? Я же говорил, что ты можешь остановиться у меня. Линс, это глупо.

Мотаю головой, закрывая лицо ладонями. Это правда, Дин предложил мне пожить у него, но я беспокоилась, что это нарушит границы, а после его признания в любви Кейт прошлым летом и нашей истории, это размыло бы многие границы.

И предполагалось, что переезд к родителям будет временным. Теперь, когда я беременна, понятия не имею, как все обернется.

— Линси, что происходит? Ты меня пугаешь. — Он приподнимает мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. — Ты что, больна?

Я фыркаю и мотаю головой.

— Я не больна.

— Тогда в чем дело? — Он смахивает мои слезы подушечками пальцев и сочувственно сжимает мою руку.

Я шмыгаю носом и отворачиваюсь, вытирая нос о плечо, а потом выпаливаю:

— Дин... я беременна.

Его рука застывает на мне, и он хрипит:

— Ты что?

Смотрю в его широко распахнутые карие глаза, и их выражение немного меня пугает.

— Я беременна.

Он дергается, будто от ожога.

— От кого?

Я опускаю глаза вниз и сглатываю болезненный ком в горле.

— Помнишь в тот вечер, когда мы отправились в бар «Биттер», твой клиент, Макс, пришел с одним парнем?

— Ты беременна от придурка-доктора? — рявкает он, от паники его низкий голос повышается. — Того, кто нагрубил тебе в кафетерии? Я думал, ты ненавидишь этого парня!

Я тру ладонями лицо.

— Я и ненавижу. Ненавидела. Не знаю. В тот вечер я перебрала, мы взяли один Uber и... занялись сексом, ясно? Из-за тебя мне теперь только хуже!

Дин встает и проводит рукой по волосам.

— Линси, это случилось месяца три назад. Почему ты не сказала мне, что беременна?

— Я узнала об этом всего пару дней назад. — Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть на него. — Все эти недели я понятия не имела, что беременна.

— Черт, — говорит Дин, моргая от шока, прислонившись к стене, соскальзывает по ней вниз на пол рядом со мной. Некоторое время смотрит на пустое пространство перед нами и добавляет: — Ты на самом деле беременна.

Я глубоко вздыхаю.

— Я на самом деле беременна.

После короткой паузы он спрашивает:

— Ты оставишь... его.

— Да, я оставлю его, — мысль о том, чтобы избавиться от ребенка, даже не приходила мне в голову.

Он задумчиво кивает.

— Ну и каков же твой план?

Я выдавливаю из себя неуверенную улыбку.

— На данный момент перееду к родителям, но как только наберусь смелости сообщить им эту новость, они, скорее всего, вышвырнут меня вон.

Дин сжимает челюсти.

— Неужели они действительно так поступят?

Я закатываю глаза.

— Надеюсь, что нет. Возможно, отправят меня в какой-нибудь странный католический лагерь для матерей одиночек.

Дин бледнеет.

— Разве они еще существуют?

Я беспомощно пожимаю плечами.

— Значит, доктор не хочет иметь ничего общего с ребенком? — Тело Дина напрягается в ожидании моего ответа. — А он знает?

— О, он знает. — Я издаю жалкий смех. — Он сказал, что позвонит мне, но прошло уже два дня, а я до сих пор ничего о нем не слышала.

Между нами воцаряется молчание, и я поднимаю на него взгляд.

Глаза Дина горят яростным огнем.

— Я убью его на хрен.

Никогда раньше не видела его таким взбешенным.

— Дин...

— К черту все. — Дин двигается, пытаясь подняться с пола. — Где моя бита?

Я притягиваю его обратно к себе и крепко держу за руку.

— Расслабься, ладно? Он, похоже, был так же обескуражен этим, как и я, поэтому я дам ему несколько дней, прежде чем удостоверюсь, что он козел.

Ноздри Дина раздуваются от едва сдерживаемой ярости.

— Это просто пиздец.

Я улучаю момент, чтобы вдохнуть и выдохнуть.

— Слушай, я даже не знаю, хочу ли видеть его во всей этой ситуации. То есть, конечно, мы провели вместе ночь, но он ясно дал понять, что не любит детей. И я не уверена, что хочу быть обремененной кем-то подобным.

— Тебе этого не надо, черт побери, — цедит Дин сквозь стиснутые зубы. — А что говорит обо всем этом Кейт?

Я сглатываю комок в горле.

— Я ей еще не сказала.

У Дина выпучиваются глаза.

— Почему, черт побери? Она была с тобой в больнице.

— Да, но, когда я узнала, она находилась в приемной. — Я прерывисто выдыхаю. — И я ужасно виновата в том, что солгала ей в ту ночь, но мне нужно выяснить, что я чувствую к ребенку, прежде чем позволить ей сказать мне, что я должна к нему чувствовать. Ты же знаешь Кейт.

Дин задумчиво кивает.

— У нее на все есть свое мнение

— Вот именно, — со стоном отвечаю я. — А если Доктор Мудак не позвонит, и мне придется растить ребенка одной, ее эмоции будут бить через край.

Дин поворачивается ко мне, его челюсть напрягается, когда он говорит:

— Линси, я считаю, тебе следует остаться у меня.

Я закатываю глаза и толкаю его плечом.

— Ни за что.

Взяв меня за подбородок, он поворачивает мое лицо к себе, чтобы я взглянула на него.

— Я не шучу. Ты не готова ошарашить родителей этой новостью, а Доктор Мудак — гребаный козел, а значит, тебе нужно, чтобы кто-то был рядом, сейчас больше, чем когда-либо.

— Ты с ума сошел. — Я качаю головой, видя суровость во взгляде.

— Нет, не сошел, — огрызается Дин и бросает на меня сердитый взгляд. — Я люблю тебя, Линс. Ты моя лучшая подруга, и я могу тебе помочь.

— Дин, ты не можешь хотеть, чтобы я к тебе переезжала, — восклицаю я с недоверчивым смехом. — Я залетела!

— Ты беременна, а не больна, — парирует он с вызовом. — С этим я справлюсь.

У меня в горле клокочет безумный смех.

— Дин, что ты вообще знаешь о беременности?

— Немного, но я доказал, что хорош в самообразовании. — Он пожимает плечами, будто мы ведем самый непринужденный разговор в мире. — Если хочешь, я даже могу пойти с тобой на всякие там занятия.

— Имеешь в виду курсы Ламаза? — Я смеюсь. — Дин, ты же не хочешь, чтобы все это, — указываю на свой живот, — вторглось в твою берлогу. Что ты скажешь веренице женщин, снующих туда-сюда?

Дин улыбается.

— Я скажу им: смотрите... вот ваше будущее.

— Вот именно. Они только взглянут на меня и ломанутся к двери.

Дин закатывает глаза.

— Меня это не волнует, Линси.

— А должно бы, — укоризненно заявляю я. — Я сверхэмоциональна, у меня болят сиськи, и я не сру уже неделю.

— Вау, это сексуально. — Дин кокетливо ухмыляется.

Я пихаю его.

— Я серьезно. Последние пару месяцев я была в полном отчаянии, а теперь выясняется, это потому, что внутри меня растет крошечный человек. Будет только хуже.

— У тебя нет других вариантов! — Его лицо становится серьезным. — Твоя мать заставит тебя ходить на мессу каждое воскресенье и есть блюда, приготовленные только из плодов ее жутких гидропонных растений, которые она выращивает в подвале.

Я смеюсь, а потом плачу, потому что он прав.

Он обнимает меня одной рукой.

— Я куплю тебе «Орео» и буду массировать ноги, когда они станут отекать. Это ведь происходит с беременными, да?

— Будь я проклята, если знаю, — стону я, поднимая босые ноги и ожидая увидеть признаки. — Я только недавно узнала, что больше не могу есть мясную нарезку.

— Никакой мясной нарезки? — с любопытством спрашивает Дин.

— В ней содержится какой-то хреновый фермент. Я могу есть ее, только если согрею в микроволновке, чтобы он исчез.

— Мерзость.

— Еще какая, — раздраженно отвечаю я. — Но если серьезно, с родителями у меня все будет хорошо. Как только я наберусь смелости сказать им, они отнесутся к этому... нормально.

— А ты будешь несчастна. — Дин целует меня в волосы. — Оставайся у меня в свободной комнате, сколько захочешь. Тебе не нужно, чтобы они доставали тебя из-за отсутствия работы и странной ситуации с отцом ребенка.

Мои плечи сотрясаются от жалкого смеха. Если у ребенка вообще будет отец.