И его плечи, определенно, выглядят так, что хочется их облизать. Широкие и божественные, ему нужно быть спасателем, потому что скрывать такое тело под халатами, — это преступление. С внутренней стороны бицепса на меня смотрит татуировка, но его голос отвлекает меня прежде, чем я успеваю понять, что там изображено.

— Ты заплатишь за свой сарказм. — Парень придвигается ближе, нависая надо мной во всей своей статной красе. Теперь, когда я сбросила каблуки, он просто гигант. Без рубашки, восхитительно пахнущий гигант, и почему мужчины без рубашки и в костюмных брюках такие чертовски горячие?

Тянусь к нему губами, молча умоляя снова меня поцеловать. Он наклоняется ко мне, едва касаясь моих губ, и я задерживаю дыхание и жду контакта.

— Я очень даже кусаюсь, милая, — говорит он, и внезапно на мою задницу в стрингах обрушивается шлепок. Звук пугает, и у меня отвисает челюсть.

— Ты… ты только что шлепнул меня? — Я стараюсь не обращать внимания на то, что ягодица — не единственное место, где покалывает.

Он опускает свои губы к моим, у меня перехватывает дыхание, когда он, яростно целуя, хватает за то место, по которому ударил, и сильно сжимает. Я упираюсь руками в его скульптурную грудь, мое тело борется одновременно с болью и возбуждением. Когда я, наконец, отстраняюсь, то хриплым голосом говорю:

— Сделай это еще раз.

— Что ты сказала? — спрашивает Джош, с любопытством поднимая брови.

Я прищуриваюсь, пытаясь понять, откуда это взялось.

— Сделай это... еще раз. — Я сглатываю комок в горле.

Святое дерьмо, может, мне, правда, нравится порка.

Джош мгновение мешкает, явно удивленный моими словами. Честно говоря, сама удивлена. Сначала я сделала ему предложение на улице, а теперь прошу о том, чтобы он…

...отшлепал меня? Кто я такая?

Джош сжимает мой зад большими теплыми ладонями.

— Скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал. Я хочу это услышать.

Я прочищаю горло и, вздернув подбородок, медленно отвечаю:

— Я хочу, чтобы ты отшлепал меня.

В его груди грохочет низкий стон, он прижимается лбом к моему лбу, а затем наклоняется, чтобы поцеловать меня в челюсть, шею и плечо. Мгновение он его покусывает, прежде чем пробормотать:

— Черт, ты меня убиваешь.

Не говоря больше ни слова, он разворачивает меня и толкает вниз, так что я склоняюсь над кроватью, упираясь руками в матрас. Схватив меня за бедра, он притягивает их к своему паху, прижимаясь эрекцией к моему входу, пока его руки скользят вверх по моей спине, чтобы расстегнуть лифчик.

Воздух касается сосков, и я задерживаю дыхание, когда большими ладонями Джош скользит по моим ребрам и груди, большими пальцами двигает взад и вперед по затвердевшим бутонам. Он подтягивает меня к себе, прижимая спиной к своей груди, мнет мои полушария и щиплет соски. Мое тело вздымается от желания.

Коснувшись губами моей шеи, он шепчет:

— Полагаю, твое заявление сегодня утром о пластике груди сделано не из личного опыта?

У меня отвисает челюсть.

— Что, черт возьми, это должно означать?

Я поворачиваюсь, чтобы оттолкнуть его, но он крепче сжимает меня и шепчет на ухо:

— Что она тебе не нужна, милая.

Он кусает меня за мочку и в мгновение ока снова толкает вниз. Жадно скользит руками по моей заднице, мнет и ласкает плоть, будто подготавливает ее.

— Говоришь, тебе нравится, когда я тебя шлепаю? — спрашивает он, целуя меня в спину.

Воспоминание о его шлепке резонирует по всему телу, и между ног становится влажно.

— Думаю, да, — бесстыдно хриплю я.

Я практически слышу его улыбку, пока он продолжает гладить мои ягодицы.

— Я хочу убедиться, что тебе нравится.

Он отодвигается от меня, и я резко втягиваю воздух, когда тот отводит стринги в сторону.

Джош нежно скользит пальцами по моей щелке, заставляя подпрыгнуть, и глубоким голосом произносит:

— Я едва тебя коснулся, а ты уже чертовски промокла для меня. — Он кружит по клитору, посылая электрические волны по всему телу. — Скажи, чего ты хочешь, Линси.

Закусив губу, я оглядываюсь через плечо. Он стоит в одних брюках, эрекция сильно натягивает ткань. Потемневшие от желания глаза ожидают моего ответа.

Взяв себя в руки, делаю глубокий вдох и твердо заявляю:

— Я хочу, чтобы ты отшлепал меня, Джош.

Он улыбается, и без предупреждения его рука опускается на мою ягодицу с удивительно сильным шлепком. Более мощным и менее игривым, чем предыдущий, и…

Черт возьми, я сейчас умру.

Уткнувшись лбом в серое одеяло, цепляюсь за ткань так, будто от одного-единственного удара испытаю оргазм. Я со стоном вжимаюсь в матрас, крепко закрываю глаза, а затем подаюсь к Джошу, желая погреться в его тепле, его напоре, его прикосновениях. Хочу, чтобы этот мужчина окутал меня. Я так близко.

Он сдвигает мои трусики в сторону и погружает палец глубоко внутрь, и я издаю хриплый крик.

— Мокрая и такая тугая, — рычит он, прижимаясь губами к моей пылающей от удара ягодицы. Языком скользит по нежной плоти, когда он бормочет: — Чертовски идеальная.

Снова подаюсь к нему, пока его пальцы входят и выходят из меня, и я так безумно близка к оргазму.

Кто-нибудь доводил меня когда-нибудь до такого возбуждения так быстро?

Нет. Черт. Возьми.

Даже с вибратором у меня уходит больше времени.

— Хочешь еще? — спрашивает он со знанием дела, кружа вокруг клитора и заставляя меня вскрикнуть.

— Да, — тут же стону я. — Боже, да. Я хочу, чтобы ты шлепал меня снова и снова.

Тепло его тела исчезает, он стягивает с меня трусики, постукивая по лодыжкам, чтобы я вышла из них.

— Еще пять раз, а потом я должен быть внутри тебя.

Порочное обещание, стоящее за его словами, звучит почти лучше, чем очередная порка.

Почти.

Он гладит мою попку, крепко сжимая плоть большими ладонями. Его утробное рычание толкает меня выше.

Потом убирает руку, и я задерживаю дыхание, а затем отчаянно вскрикиваю, когда шлепок достается другой ягодице, разжигая во мне самый сильный огонь, который я когда-либо испытывала. Он быстро шлепает снова, чередуя удары по каждой ягодице. Пятый и последний шлепок попадает в промежность, посылая электрический разряд, с ревом достигающий до самых кончиков пальцев рук и ног, и я сжимаюсь в освобождении.

Он поднимает меня и разворачивает, усаживая на кровать, пока мой затуманенный взгляд приходит в себя после оргазма и фокусируется на Джоше, избавляющемся от брюк и черных боксеров. Если бы я только могла поглазеть на него в них подольше, прежде чем он их сбросил.

Но тут я замечаю истинную звезду вечера.

Его член.

Кто бы мог подумать, что у Доктора Мудака такой огромный... член?

Возможно, я заподозрила это еще сегодня, когда он был в униформе, но во плоти, выпрямившись и изогнувшись к его животу во всей своей твердой красе, — это невероятное зрелище.

Он подходит к тумбочке и открывает ящик, роется в нем несколько секунд, а потом бормочет себе под нос ругательства.

— Блядь! — восклицает он и захлопывает ящик.

— Мы ведь займемся сексом, да? — с тревогой спрашиваю я, совсем не готовая положить конец этой волне удовольствия, которую я оседлала.

Он смотрит на меня с болезненным выражением на лице.

— У меня нет презервативов.

— Что? — кричу я, у меня отвисла челюсть. — Как у тебя не может быть презервативов?

— Их нет в ящике, — огрызается он, напрягая бицепсы и хватаясь обеими руками за шею. — Вот где я их держу.

— Со сколькими женщинами ты спишь, что даже не замечаешь, когда кончаются презервативы? — Я встаю и упираю руки в бока.

— Не понимаю, какое тебе до этого дело, — огрызается он. — Не похоже, что у нас гребаная брачная ночь.

— О, боже, — стону я, отталкивая его от тумбочки, чтобы посмотреть самой. — Поверь мне, Джош, когда я собиралась сегодня вечером, ты был последним мужчиной в мире, с которым я ожидала переспать. Ты же врач. Разве вы не получаете их бесплатно или типа того? — Мои руки замирают, когда в голове вспыхивает идея. — Мой единственный девчачий клатч!

— Твой, что?

— Мой единственный девчачий клатч, — восклицаю я, поворачиваясь в поисках чего-то, что можно накинуть, чтобы не мелькать перед соседями голышом в гигантских окнах гостиной.

Подхватив с пола его рубашку, надеваю ее и, едва не подвернув лодыжку, мчусь по коридору туда, где оставила клатч. Когда я возвращаюсь, Джош сидит на краю кровати, разочарованно ероша волосы. Он с любопытством наблюдает, как я роюсь в боковом кармане и чуть не визжу, когда мои руки натыкаются на знакомый квадратик.

С победоносной улыбкой протягиваю его ему. Он хмуро смотрит на обертку.

— Мерседес Ли Лавлеттер?

Я закатываю глаза.

— Это псевдоним моей подруги. Она пишет эротические романы и раздает это на автографсессиях.

— Что за писатель раздает презервативы? — Он смотрит на меня с сомнением.

— Сексуального жанра! — парирую я, двигаясь, чтобы сунуть его ему в руку.

Он берет его с выражением недоверия на лице.

— Серьезно, чего она ждет, подписывая книги, в комплекте с которыми идут презервативы?

— Может, прекратишь пытаться понять это и наденешь эту чертову штуку?

Мои слова побуждают его к действию, и прежде чем я успеваю сделать вдох, презерватив уже надет, и мы в его постели. Джош лежит на мне, удерживая мои руки внизу и яростно целуя.

Я с трудом могу поверить, что мне даже не нравится этот парень.

Я обхватываю его ногами и бормочу между поцелуями:

— Поцелуи горячие и все такое, но, черт возьми, я готова к тому, чтобы сделать это.

Его дыхание обдувает мои губы, он смотрит на мой рот.

— Правда?

— Да. Мы в постели. Голые. Думаю, впервые за весь день мы с тобой на одной волне, так что должны действовать сообща, да?

Он смотрит на меня, уголок его губ приподнимается в улыбке, глаза темнеют.

— Скажи точно, чего ты хочешь, Линси.

Звук его голоса, произносящего мое имя с таким порочным обещанием, посылает толчок телу, и в нем трепещут крылья сотен бабочек. Только этот парень вызывает во мне не трепет бабочек. Он вызывает у меня раздражение. Что это такое? Я отмахиваюсь от отстойных мыслей и сосредотачиваюсь на его вопросе.