- Саша, это величайшее открытие, которое когда-либо видел Калимшан! – он начал заваливаться в воду, но девушка успела вовремя.

- Эй, хватит на сегодня плавания, хорошо, Виглаф? Давая просто отнесём твой чудо-хлеб обратно в город.

В «Печах Вечноязыких» на полную дневную ставку работали три пекаря; два подмастерья, занимавшиеся обсчётом, закупками, составлением списков, запасанием и контролем постоянного потока поставок; и – самая низшая ступень в хлебопечной иерархии – поварёнок, в чьи обязанности входило нескончаемое поддерживание полов и стоек настолько чистыми, насколько позволяло дело, и возвращение использованного инвентаря обратно в рабочий процесс, но уже начищенным и блестящим. Некоторое время даже сам Виглаф был поварёнком – незавидная позиция, через которую, однако, предстояло пройти всем, кто хотел подняться по лестнице поварского мастерства. Даже лавочный кот, по кличке Сдобовой, расценивался как инспектор.

Торин и прочие ещё до восхода начали работать над поставкой утренней выпечки, и уже перешли к изготовлению свежих буханок для вечернего приёма пищи, когда в пекарню, вернувшись с прогулки, ворвались Виглаф с Сашей. Булочники обрадовались старому коллеге, но они были ужасно заняты. Виглафу не раз пришлось уворачиваться от мельтешащих людей, пока он пересказывал все события сегодняшнего дня – все, кроме необычной находки на дне бассейна, заметила девушка. Но в самый напряжённый момент маг вынул сокровище из кармана и поднял над головой, будто это какой-то зачарованный меч.

Когда у работяг появилась возможность увидеть что-то осязаемое, вся суета прекратилась. Они с опаской приблизились к тесту и баночке, которыми потрясал Виглаф. Только Сдобовой, спящей буквой U изогнувшийся на подоконнике, не проявил интереса.

- Если это не опара, то я – балерина, - подивился Сэм Браунстоун, один из пекарей-старожилов Торина. Юноша протянул предмет тому на изучение. – Самая отвратительная из всех, что я видел, - он слегка помял образец. – Как будто свежая, но сухая, словно поверхность пустыни. Мы должны поверить, что ей сотни лет, господин Вечноязыкий?

- Может быть тысячи! – возопил Виглаф.

- Так что ты собираешься с этим делать, сын? – поинтересовался его отец.

- Ну, если здесь никто не знает, куда её пристроить, схожу с предложением в другое место, - широко улыбнулся молодой маг.

- Ты же не думаешь, что после стольких лет она ещё на что-то годится?

- Есть только один способ узнать, отец.

Торин Вечноязыкий помолчал, обдумывая.

- Ну хорошо, но только после того, как закончим с сегодняшней выпечкой. Сегодняшней, джентльмены.

Чары спали, и хлебных дел мастера торопливо вернулись к своим обязанностям.

Виглаф прыгал от радости.

- Так чего же мы тогда медлим? Дайте мне фартук, и я помогу!

Саша откашлялась, прочищая горло. Во всей этой суматохе на неё даже не обратили внимания.

- Думаю, для меня сейчас как раз подходящий момент, чтобы пойти прогуляться. Увидимся позже, Виглаф.

Он ответил коротким взмахом руки и нырнул второй раз за день – в бешеный поток работы в отцовской пекарне.

Было приятно вернуться к прежнему ремеслу. Если свежий, горячий хлеб – добрая еда, то его изготовление – достойный труд. Иногда те, кто с радостью когда-то покинули своё дело, сталкиваются с воспоминаниями о былых тяготах, приходящими в виде запахов и звуков; Виглаф лично знал бывшего кузнеца, которых ненавидел запах лошадей и подпрыгивал от кусачих звуков ударов металла о металл. Парень всегда считал, что если когда-нибудь сможет сбежать из булочной, то никогда больше туда не вернётся. Но он понимал, что любая профессия становится рутиной, если приходится делать то, что не хочешь – даже обучение магии. А любой, кто когда-либо проходил мимо булочной, знает – не так много существует других не менее дразнящих ароматов; удовольствие вдыхать их не миновало и самих пекарей.

Виглаф помогал с подготовкой, очисткой, и, особенно, с обслуживанием покупателей, в котором всегда преуспевал. Большинство заходивших посетителей были стародавними знакомыми, знавшими его всю жизнь, поэтому они удивлялись, завидев его за работой, и каждому он рассказывал про свою последнюю находку. Вторая половина дня пролетела, и до того, как юноша узнал об этом, последние буханки – те, что сами булочники заберут себе домой – лежали в корзинах, исходя дымком.

С серьёзностью группы опытных целителей, хлебопёки приготовились сотворить ломоть хлеба из особого теста Виглафа. Поварёнок разогрел воду в котле. Сэм Браунстоун набрал немного в большую миску и предоставил молодому магу честь совершить волшебное открытие.

- Так, нужно всего полбуханки, - предупредил Виглаф, - так что используем в два раза меньше ингредиентов. Сначала испытаем.

Он осторожно бросил кусочек теста в ёмкость и помешал смесь вилкой. Все в комнате, затаив дыхание, следили за этим, обычно обыденным действием; Сдобовой даже сорвался с места и вился у ног, соревнуясь за внимание. Вскоре опара полностью растворилась.

Сэм погрузил чайную ложечку в мешок с сахаром. Все знали – это момент истины; возможно ли, чтобы дрожжи не потеряли своих свойств за всё это время? Важно взглянув на громко сглотнувшего Виглафа, Сэм высыпал сахар в воду и начал размешивать.

Смесь начала пузыриться.

Пекари испустили дружный, радостный вопль.

- Живое! – приободрился Сэм, хлопнув Виглафа по спине. – Хорошо!

Старый булочник набрал воды в другую посудину и сноровисто вмешал туда мёд, соль и муку. Затем, постепенно – так медленно, что почти мучительно – добавил жидкое тесто. Оно легко растворилось, будто само зная, что дальше делать.

Наконец удовлетворившись консистенцией, Сэм перевернул миску, и большой комок нежно-кремового цвета шлёпнулся на стол. Хлебопёк раскатал его в блин, затем начал формировать буханку; надавливая, заворачивая, собирая, переворачивая – изящными текучими движениями, заворожившими публику так же верно, как это сделало бы колдовство.

- Славное тесто, Виглаф, - поделился Сэм, массируя смесь. – Уж не знаю, каково оно на вкус, но под рукой ощущается, словно мягкая молодая девушка.

- Значит, так же оно будет ощущаться под рукой Достойнейшего! – внезапно раздался от двери визгливый голос.

Все головы повернулись в сторону гостя – невзрачного, лысеющего, похожего на мышь человечка, несущего перед собой потрёпанный гроссбух, словно это священное писание. Его ослепительно-красное одеяние сбилось из-за резного золотого кулона, размером почти с неплохой щит, свисающего с шеи – который, кстати, наверняка нёс как минимум частичную ответственность за его сутулость. Торин издал едва слышный стон, когда посетитель заковылял, точно умирающий гуль, через прихожую, попутно вынудив Сдобового забиться в дальний угол.

- Виглаф, имею честь представить тебе уважаемого Хассана А’Зануди, собственной официальной персоной - возвестил он голосом, полным едва прикрытой нарочитой монотонности.

- Х’Ассануди, - поправил хорёк.

- В любом случае, - протянул пекарь, закатив глаза, - он – сборщик налогов.

- Младший специалист по экономике внутреннего перераспределения средств, - продекламировал маленький человечек, - в западо-северо-западной пригородной торговой зоне города Калимпорта, королевства Калимшан, на услужении у Могущественнейшего из Могущественнейших, Его Королевского Благожелательства.

- Мы уже заплатили, кому нужно, - сказал Торин.

- А, но это особый визит, - возразил бюрократ. – От внимания Его Щедрейшей Щедрости не укрылось то, что в этих землях, в его королевстве обнаружены тайные артефакты, могущие иметь ценнейшую историческую… эээ… ценность.

- Твои покупатели разболтали, Виглаф, - подарил Торин сыну унылый взгляд.

- Да это же просто проклятая буханка хлеба, ничего больше! – воскликнул Сэм, всё ещё машинально разминая тесто.

- Вне зависимости от сего факта, согласно сноске одиннадцать, подраздела «двойное Т» тридцать четвёртого параграфа пятьсот двадцать пятого королевского декрета Его Невыразимой Восхитительности, находки исторического значения подлежат дополнительному обложению.

- Ну, этот хлеб совершенно точно сейчас не подлежит, - сказал Торин, сжав кулаки. – Хассан, как ты собираешься оценивать стоимости груды теста?

- Их Великодушная Влиятельность предвидел проблему, и проинструктировал меня получить дань натурой. Нижайше восхищаюсь его безбрежным благодушием по отношению к вам.

- Что он сказал? – спросил Виглаф.

- Его хозяин хочет тесто, - со вздохом объяснил отец.

Х’Ассануди прошаркал к столу Сэма и потянулся за ножом.

- Дополнительное обложение на тайные артефакты покроется… вот этим, - он отмахнул две трети комка, завернул в кусок какой-то тряпки и пошлёпал к двери. – От лица кухонных мастеров Его Устрашающей Всеядности выражаю благодарность за проявленную в этом вопросе патриотическую инициативу, и желаю приятного и спокойного вечера.

Липкий осадок его визита висел в воздухе ещё много мгновений после того, как чинуша ушёл.

- Он имел право? Как он мог иметь на это право? – пожаловался Виглаф.

- Могло быть хуже, приятель, - заметил Сэм, снова раскатав остатки и придав им затем форму. – По крайней мере хоть что-то оставил. А вон та баночка так вообще не добралась до ушей набольшего. Крючкотворы совсем про неё забыли. Лучше убери подальше, пока этот грызун не решил вернуться.

- С удовольствием вылил бы ему тогда на голову, - поделился юноша, сунув склянку в карман мантии.

- Ну, неважно, - сказал Торин. – Давайте готовиться к закрытию. Оставим тесто на ночь, чтобы взошло.

Сэм поместил жалкий крошечный шарик в промасленную деревянную чашку – самую маленькую из имевшихся – накрыл куском ткани и поставил в тепло от больших печей.