ГЛАВА 10

Когда мой телефон зазвонил со знакомым ирландским номером, я подавил ухмылку. Старик. Конечно, он уже все узнал. Мои люди были преданы мне, но многие из них также были преданы моему отцу. Один из них, очевидно, взял на себя обязанность сообщить моему отцу о предстоящей свадьбе. Вряд ли была другая причина для его звонка, особенно учитывая время.

— Отец, — сказал я. — Должно быть, поместье горит, раз ты звонишь.

— Я бы вызвал пожарных, если бы горела усадьба, или Балор. Он не уезжал из страны, — пробурчал он.

Балор был не единственным, кто не уехал, но упоминать об этом отцу было бессмысленно. Его старший сын, его наследник, всегда был и будет самой большой гордостью моего отца.

Я не стал говорить, что кто-то должен возглавить бизнес здесь, что именно по этой причине я здесь. Я сомневался, что отец скучал по мне очень часто, если вообще скучал, так что жизнь за большим прудом не должна была испортить ему настроение.

— В течение многих лет я представлял тебе женщин, все они были ирландками, красивыми и с отличной родословной, но теперь я узнаю, что ты обручился, даже не посоветовавшись со мной о своей будущей невесте.

Тяжелая нотка разочарования в его голосе не была новостью и уже почти не произвела на меня впечатления. Времена, когда я жаждал одобрения отца, давно прошли.

— Мне придется делить с этой женщиной постель и свою жизнь, так что ты должен радоваться, что я вообще кого-то нашел.

— Меня больше волнует причина твоего выбора, — проворчал он. Счастье все равно не входило в стандартный репертуар отца, больше нет. — Имя Киллин оставляет у меня во рту горький привкус. Ты уверен, что сможешь контролировать девушку?

— У меня нет абсолютно никаких сомнений.

— Так думал мой брат с матерью, и посмотри, к чему это привело. Киллин и Девани... это плохая кровь, могу сказать.

— Папа, пожалуйста, не начинай со своими суевериями. Ты же знаешь, я не верю в это...

Глупости.

У нас с отцом было много разногласий за эти годы, но я не стал бы проявлять к нему неуважение.

— Независимо от моей позиции относительно брака с Киллин, что за чушь я слышу о женитьбе на ней в течение двух недель? Да еще и в Америке!

— Учитывая, какими взбалмошными бывают Киллин, я предпочитаю более раннюю свадьбу, папа. Уверен, ты понимаешь.

— Я понимаю то, что ты все еще ведешь себя как буйный подросток, несмотря на свой возраст. Некоторые решения не следует принимать поспешно, и свадьба — одно из них. Если бы твоя мама была жива... — Тяжелая нота грусти в голосе отца вызвала мою собственную, но я подавил ее. Мама умерла пять лет назад. Было время для траура и грусти, но оно прошло.

— Но ее нет, — тихо сказал я.

— Нет, — согласился папа, и между нами повисла густая тишина. Через пару минут папа прочистил горло. — Тебе придется снова отпраздновать свою свадьбу в Ирландии, в нашем поместье, как это делали все Девани за всю историю. Это традиция, и ты не будешь первым, кто нарушит ее.

— Не буду, папа, — пробормотал я. Ему всегда удавалось заставить меня чувствовать себя пятилетним ребенком. — Но это займет много месяцев планирования. У меня нет такого времени. Может, ты попросишь кого-нибудь из моих двоюродных братьев или тетушек начать подготовку? Они смогут выбрать дату следующим летом.

— Ты уверен, что к тому времени девушка все еще будет твоей женой?

— Если нет, тогда мы не будем тратить деньги на большую свадьбу.

Я мог представить себе прищуренный взгляд отца. — Нехорошо так шутить со священными узами брака, сынок. Совсем нехорошо. Иди к Гулливеру и посмотри, что ты можешь сделать для искупления.

— Папа, сквернословие о браке — это наименьшее из того, что меня беспокоит, когда я сижу на исповеди.

— Ты не знаешь, как Бог взвешивает твои грехи.

— Я уверен, что убийство он взвешивает сильнее, чем сквернословие о браке.

— Все еще дерзкий мальчишка.

— До последнего дня, папа. До моего последнего дня.

— До моего, до моего.

Он повесил трубку, а я усмехнулся.

Теперь пришло время рассказать счастливой невесте о дате нашей свадьбы. Эйслинн была умной девушкой, поэтому, возможно, она догадывалась, что я не захочу ждать несколько месяцев, чтобы связать узел, но я был уверен, что она не ожидала, что мы поженимся в течение двух недель.

Я взял трубку и позвонил ей. Когда она не взяла трубку после шестого звонка, я начал беспокоиться, что она уже сделала то, что делают Киллин, и сбежала. Возможно, моя сегодняшняя завуалированная угроза не подействовала. Неужели она действительно заставит меня преследовать ее? Потому что я бы заставил. Эйслинн станет моей женой, даже если мне придется тащить ее к алтарю.

— Ты уже навязчив, — ответила Эйслинн после восьмого звонка.

Я усмехнулся. Наглая женщина. Будет весело показать ей, кто здесь хозяин.

— Есть ли причина, по которой ты звонишь так поздно, или ты просто хочешь убедиться, что я не сбежала?

— Я знаю, что ты не убежишь. Ты слишком умна для такого безрассудства.

Она ничего не сказала. — Что тебе нужно, Лоркан? Мне нужно позвонить маме и сообщить ей хорошие новости.

По телефону она была намного злее, чем при личной встрече. Может быть, по телефону было легче забыть, кто я такой. Может быть, мне стоит напугать ее еще больше во время нашей следующей встречи, чтобы убедиться, что она не станет сбежавшей невестой.

— Я хочу сообщить тебе о нашей свадьбе. Подумал, что ты захочешь знать, чтобы ускорить процесс покупки свадебного платья и всего остального, что делают женщины перед свадьбой.

— Разве это не может подождать? Мы же не завтра женимся. — Наступила пауза. — Верно? — Намек на беспокойство в ее голосе заставил меня ухмыльнуться.

— Даже с моими связями здесь требуется две недели, чтобы организовать приличную свадебную вечеринку.

Эйслинн издала нервный смешок. — Две недели? Ты шутишь, да?

— Вовсе нет, милая Эйслинн.

Она выдохнула с недоверием. — Ты не можешь дождаться, чтобы заявить свои права, не так ли?

— О, я буду, не волнуйся. Я буду делать это снова и снова, снова и снова. Пальцами, языком и членом. Твой рот, твоя киска, они скоро будут моими, милая Эйслинн. Сегодня вечером я хочу, чтобы ты ввела в себя пальцы, как делала это прошлой ночью. Я хочу, чтобы ты помнила, как мои руки ощущали тебя, как твой клитор набухал от потребности, как он пульсировал, когда мои пальцы давали ему то, в чем он нуждался.

Она повесила трубку, но не смогла скрыть своего возбужденного дыхания. Я откинулся назад, вспоминая, как ее проворные пальцы работали с ее киской, и представляя, как она делает то же самое сейчас. Черт, я не мог дождаться момента, когда смогу овладеть ею.

Я тяжело дышала, пока мои пальцы сжимали телефон. Когда позвонил Лоркан, я наконец набралась смелости и сказала маме, но сейчас я была слишком взволнована и, к моему ужасу, слишком возбуждена, чтобы позвонить ей.

Грязные слова Лоркана переключили переключатель, и теперь мое тело было горячим и требовательным. Меня пугало, что он имеет такую власть надо мной, особенно потому, что его власть только возрастет, когда мы поженимся. Он хотел играть мной, как марионеткой, и, очевидно, мое тело было готово к тому, чтобы быть нанизанным на ниточки.

Я приняла холодный душ, несмотря на неодобрительные возгласы Гулливера о том, что два душа в день — это роскошь, которую он не может себе позволить. Если бы он знал, почему я пытаюсь охладиться, он бы от всей души поддержал мое решение.

В тот вечер было уже поздно, далеко за полночь, когда я сняла трубку, чтобы позвонить маме. На последние деньги я купила мобильную карту, чтобы позвонить за границу и сообщить маме новости раньше Гулливера. Даже если бы они не были в хороших отношениях, я чувствовала, что она может позвонить ему, чтобы убедиться, что со мной все в порядке, и Гулливер, вероятно, не стал бы скрывать эту грандиозную новость.

Когда я закончила рассказывать маме о своей свадьбе с Лорканом Девани, опустив подробные причины своего согласия, на другом конце воцарилась тишина. — Эйслинн, ты не знаешь, во что ввязываешься. Не разрушай свою жизнь, потому что Имоджен разрушила свою. Я не могу потерять вас обоих, пожалуйста.

— Это касается не только Имоджен, — сказала я, а потом сморщилась, потому что не хотела, чтобы мама чувствовала себя плохо.

— Они шантажировали тебя, потому что я сбежала. Я должна была знать. Не похоже на Девани, чтобы они оставили что-то без внимания. Я всегда удивлялась, почему они никогда не заставляли меня платить. Теперь знаю. Но, Эйслинн, пожалуйста, не делай этого только из-за меня. Я могу спрятаться и знаю, как думают эти бандиты.

— Мама, как ты будешь скрываться с Финном? Ему нужно лечение, а тебе нужны деньги. Клан Девани поймает тебя в мгновение ока, и тогда нам придется страдать еще больше. Я могу справиться с этим. Позволь мне найти Имоджен, а потом мы решим, что делать. Я уверена, мы что-нибудь придумаем.

— Эйслинн, — тихо сказала мама. — Не разрушай свою жизнь.

— Я справлюсь с этим, — твердо сказала я, и под этим я подразумевала Лоркана. Может быть, он и был садистом-социопатом — и это было весьма вероятно, учитывая то, что я видела сегодня, — но он, очевидно, проявлял ко мне интерес. Это могло дать мне преимущество в начале. Мне просто нужно было найти Имоджен до того, как Лоркан потеряет ко мне интерес.

На следующее утро Гулливер объявил, что у нас с Лорканом будет предварительная беседа в церкви во второй половине дня. Я знала, что эти беседы призваны внушить важность брака и взаимных обязанностей супругов, что в нашем случае было совершенно излишним. Наш брак не был основан на каких-либо моральных соображениях, и мой дядя знал это. Вынуждать меня терпеть подобные разговоры было излишне, но, возможно, за этим тоже стоял Лоркан. Ему явно нравилось мучить меня, даже до того, как я официально стала его женой.