Глава 23 Проклятое вино

Боль пронзает спину, когда я поднимаюсь с деревянного пола. Мне следовало переночевать в гостинице. Я чувствую, как знакомая мне клетка смыкается вокруг меня, когда в сознание прокрадывается воспоминание о ночном сне. Я была заперта в комнате заброшенного дома, загнанная в угол, без возможности выбраться. Мрачные тени нависали над каждым окном, перекрывая свет, до тех пор, пока я не осталась в полной темноте. Это был страх перед неизвестностью.

Я слишком долго позволяла себе быть овцой. Пришло время стать волчицей. Я не могу больше жить в постоянном страхе. Мысли о парне с тату заполняют мою голову. Что бы он предпринял на моем месте?

Может мне стоит заняться спортом. Сильное тело укрепляет и разум. Интересно, есть ли в этом маленьком городке занятия йогой? Это же Калифорния, разве здесь это не в порядке вещей? А пока что, ограничусь парочкой подбадривающих напутствий.

― Мистер Кершоу, это Рэвин. Я подумала, вам стоит знать, что я последовала вашему совету и сбежала, хотя в этом и не было необходимости.

― Вероятно, это неплохая идея, нам не нужно рисковать понапрасну. Где ты сейчас?

― Ницца, Калифорния. Здесь очень красиво.

― Ницца? Интересный выбор.

У меня затекла шея, так что приходится наклонить голову в сторону.

― Вы знаете, где находится Ницца?

― М-м-м, не совсем. Я никогда там не был, но у меня есть один клиент в Ницце. Нестандартный выбор, но он гораздо лучше, чем то место, где ты была. Я не хотел тревожить тебя, но Лас-Вегас казался мне слишком туристическим.

― Да, я о том же. Не думаю, что мне нужно будет беспокоиться об архитектурных конференциях в этом месте.

― Полагаю, что не нужно. Требуется ли мне скорректировать твои банковские данные?

― Пока нет. Я собираюсь продолжать продавать свои работы из Лас-Вегаса. Я сохраню свой счет там, чтобы Джетте было удобнее. Мой бизнес зарегистрирован в Неваде (прим.: штат, где расположен город Лас-Вегас). К тому же, я подумала, что разумно иметь банковский счет в другом штате ― так будет сложнее отследить, где я нахожусь.

― Вот это я понимаю, Рэвин. Вот что значит мыслить нестандартно. Очень умно. Хорошо, я продолжу перечислять твои доходы на счет в Вегасе. Послушай, у меня есть новости, которые могут тебе не понравиться.

― Я слишком счастлива для плохих новостей, но я готова их услышать. Я справлюсь.

Я слышу его тяжелый вздох, и сама начинаю глубоко дышать.

― Суд над Нэйтом был отложен. Он не предстанет перед присяжными еще несколько недель.

Пью кофе большими глотками.

― Это ведь хорошо? Не так ли? Разве это не задержит его в Новом Орлеане подольше?

― Да, но есть одна проблема.

― Проблема? Какая проблема?

Кажется, будто мое сердце бьется прямо в горле.

― Суд над Нэйтом назначен на ноябрь. До этого времени остается три месяца. Его адвокат подал ходатайство о проведении очередного слушания по вопросу освобождения под залог на понедельник. Не исключено, что в выпуске под залог снова будет отказано, но когда до суда остается так много времени, нередко обвиняемого отпускают до начала судебного процесса.

Страх пульсирует в моих венах.

― Вот дерьмо.

― Я уверен, что одним из условий освобождения будет запрет на выезд из города, но это не значит, что он не сможет провести тщательное расследование и отправить своих подручных на твои поиски. Подумай, Рэвин, есть ли среди твоих знакомых кто-то, кто мог бы узнать тебя? Использовала ли ты где-нибудь свое старое имя?

Мысли крутятся в голове.

― Я не думаю. Надеюсь, что нет.

― Хорошо. Я уверен, что все обойдется. Рад, что ты уехала из Лас-Вегаса. Это было разумным решением. Я залягу на дно, по мере возможности, на ближайшие несколько месяцев. Позвони мне на следующей неделе. К тому времени я буду знать больше.

― Хорошо. Так и сделаю. Поговорим на следующей неделе.

― Будь осторожна. До связи.

Ноющая тревога впивается в мою плоть. Я ненавижу это чувство. Наливаю себе бокал вина, хотя еще даже не завтракала. Меня манит джакузи, и я надеваю купальник.

От моей кожи поднимается пар, а голова откидывается назад под действием силы тяжести. Постепенно мое беспокойство растворяется в воде и возвращает мне чувство спокойствия. Нэйт не сможет найти меня здесь. Я живу в глуши. Долина Напа (прим.: популярное туристическое направление ― один из лучших винодельческих регионов в мире, расположенный также в штате Калифорния), конечно, недалеко, но если я не буду рисковать и выбираться за горы, то буду в безопасности. Надеюсь на это.

Пытаюсь устоять на ногах, пока поднимаюсь из горячей бурлящей воды. От выпитого вина и жары мир вокруг меня вращается. Насухо вытираюсь и надеваю кое-какую одежду, пока не привезли мебель.

Курьеры появляются точно в назначенное время и выгружают кровать, комод, диван, кресло, пуфик, журнальный столик и столик-бистро с двумя стульями. Не проходит и пяти минут, как Хизер устраивается поудобнее под журнальным столиком. Я думаю, что он рад покинуть пределы своей переноски, чтобы сменить обстановку.

― Держи оборону, приятель. Я пойду поем где-нибудь.

Спускаюсь по крутому склону объездной дороги, вдоль которой располагается мой дом, к главной дороге, тянущейся вдоль озера. Свежий воздух и физическая нагрузка ощущаются приятно после долгого вчерашнего переезда. Здесь все кажется таким знакомым, словно я ходила по этим улицам всю свою жизнь. Каждый поворот, каждый перекресток вырезан в моей голове острием острого ножа, подобно диковинной ментальной резьбе. Я дома. Мое сердце бьется в груди медленно и ровно.

Мягкие белые облака украшают голубое небо с оттенком орхидеи, дразня солнце, но не похищая его тепло. Небо здесь совсем другое, нежели в Новом Орлеане или Лас-Вегасе. Оно более ясное, отчетливое, более контрастное, чем привычные для меня дымчато-серые оттенки. Дома мне было все равно, светит ли солнце или небо покрыто плотным слоем облаков. Цвет всегда оставался одинаково тусклым и безжизненным.

Впереди я вижу обветренную, красную с золотистыми буквами вывеску «Паб "Пожарная часть"». Старое здание выглядит так, словно здесь и правда когда-то располагалась пожарная часть. Оно выстроено из толстого кирпича и в нем огромные окна, которые, вероятно, когда-то были гаражными воротами, позволявшими пожарным машинам въезжать и выезжать.

Внутри располагается большая барная стойка в виде деревянной подковы с латунным поручнем для ног. Выдвигаю табурет и сажусь на него. Карта вин бесподобна. Заказываю бургер с беконом и голубым сыром, чтобы закусить бутылку вина, которую я осушила еще до полудня. Я умираю от голода, а бургер настолько хорош на вкус, что мне даже не важно, что сок стекает с подбородка и капает обратно на тарелку.

Бармен смотрит в мою сторону и улыбается. К щекам приливает кровь. Я улыбаюсь в ответ и быстро вытираю подбородок салфеткой. Он усмехается и отворачивается, чтобы вытереть участок бара напротив меня.

Он кажется мне дружелюбным. В заведении тихо, поэтому он придвигает табурет по другую сторону бара от меня и заводит разговор.

― Я вас раньше не видел. Вы недавно в городе или просто проездом здесь?

На моих губах играет робкая улыбка.

― Вообще-то, я решила остаться тут. Я живу на Синик-Хилл-Роуд.

― О, ― его глаза загораются интересом, ― что привело вас в Ниццу?

Он опускает взгляд на мой безымянный палец.

― Если честно, не знаю. Думаю, что радуга, которую я увидела прошлым вечером над озером, осветившая его для меня.

― Хвала Господу за радугу, ― говорит он, вставая со своего места, чтобы налить пива для сидящего напротив меня посетителя.

Я разглядываю его. Поцелованные солнцем каштановые волосы ниспадают на воротник клетчатой фланелевой рубашки. Джинсы «Левис» обтягивают упругие ягодицы. Прилив жара с новой силой охватывает мои щеки.

«Перестань, Рэвин. Тебе нужно затаиться, что означает воздерживаться от втягивания невинных людей в свою сложную жизненную ситуацию».

Он возвращается на свой табурет, перегибается через стойку ко мне и протягивает руку.

― Энди. А как зовут тебя, красотка?

― Рэвин.

Он склоняет голову набок.

― Рэвин. Мило. Так чем ты занимаешься, Рэвин?

― Я художница.

― Так ты собираешься открыть галерею в нашем районе?

― Нет, мои картины продаются исключительно в галерее в Лас-Вегасе.

― Впечатляет. Я немного разбираюсь в искусстве, и мне бы хотелось как-нибудь взглянуть на твои работы.

Опускаю взгляд на свой бокал с вином.

― Боюсь, если ты увидишь мои работы, то захочешь убежать и спрятаться.

Украдкой наблюдаю за его реакцией.

― Мое искусство не для всех.

― Теперь я еще больше заинтригован. У тебя нет другого выбора, кроме как показать их мне.

― Для этого сначала нужно что-то нарисовать. Я оставила все свои готовые работы в Вегасе.

― Учти, это свидание, ― говорит он, снова отходя в сторону, чтобы дождаться пожилую пару, которая только что подъехала к бару.

«Какое свидание? Я не назначала никакого свидания».

Краснею.

Слушаю разговор Энди с пожилой парой. Мужчина напротив тоже присоединяется к их беседе. Похоже, они планируют какой-то сбор средств. Энди возвращается на свой табурет.

― Что за мероприятие, о котором вы все говорите? ― спрашиваю я его.

― Жители нашей общины хотят собрать деньги для семьи Кларк. Две недели назад они попали в автокатастрофу. Вся семья получила серьезные травмы и осталась с кучей больничных счетов. Ни один из родителей еще не смог вернуться на работу и, вероятно, они не смогут сделать это еще на протяжении несколько недель. Их маленький сын все еще находится в больнице. Это трагедия. У нас очень сплоченная община. Здесь никто не борется в одиночку. Если кто-то в беде, мы собираемся вместе и помогаем ему. Это то, что мы всегда делаем.

― Могу я чем-нибудь помочь? Есть что-то, что я могу сделать?