Я подумала, что, возможно, реакция была вызвана тем, что его девушка находилась в комнате, полной преступников, но затем он встретился взглядом с Калебом, и напряжение в комнате достигло ядерного уровня.

— Откуда, говоришь, ты знаешь этих людей, Скарлетта? — спросил Калеб.

Напряжение в моем теле от пристального взгляда испарилось, сменившись пылающим адом. Этот придурок назвал меня полным именем и таким тоном, который предполагал, что мы едва знакомы.

Разве ты только что не сказала, что не хочешь, чтобы новичок знал о твоих отношениях с парнями?

Пусть мой внутренний голос идет к черту.

— Я не говорила, Каллахан. Потому что это не твое гребаное дело. А теперь стой тихо, как хороший мальчик. Может быть, получишь награду, — его глаза вспыхнули от приказа. Стремление к власти между нами было подобно проводу под напряжением, и я никогда не устану от этого. Движение его бровей подсказало мне, что награда, которую он собирался получить, — это преподать мне урок. Тот, который, вероятно, включал его член в моем горле или его пальцы, засунутые в мою пизду. От этих образов у меня затвердели соски. Совершенно неподходящее время для такой реакции.

Разочарование затопило мое тело, переходя в гнев из-за раздражающей усмешки, которой он одарил меня.

— Хорошо, давайте перейдем к делу, — крикнула я, отворачиваясь от него и направляясь к столу, на деревянной столешнице которого были разложены стопки бумаг и фотографий. Райан и Ганнер присоединились ко мне, и мое сердце упало от новостей, которыми я собиралась поделиться со своей подругой. У нее большое, заботливое сердце, а мне полностью не хватало этого органа. Холодная глыба льда занимала то место, где должно быть мое. Оно заморозилось много лет назад, и теперь три парня прожгли себе путь в ледниковый придаток.

Она напряглась, встретившись со мной взглядом. Черт, я не смогла достаточно быстро скрыть жалость. Ее глаза кофейного цвета скользнули по столу. Ее челюсти сжались, пока она впитывала глянцевые изображения. Образы, от которых я хотела бы оградить ее. Хотя я никогда не понимала, почему она продолжала проявлять хоть каплю терпимости к Марио.

— Как далеко это уходит в прошлое? — едва сдерживаемая ярость дрожала в ее голосе. Ганнер притянул ее к себе, его рука опустилась на ее бедро, когда он начал успокаивающе массировать круги.

— Откуда у тебя все это? — спросил он. Что-то в его тоне показалось мне странным. Это было сочетание ужаса и благоговейного трепета, но что-то было не так.

Инстинкты подсказывали мне не вдаваться в подробности.

— Я слежу за всеми своими клиентами. Это хорошая мера безопасности — иметь грязные данные о людях на случай, если с ними станет… — я сделала паузу, подыскивая правильные слова, чтобы он понял мою скрытую угрозу. Мне было наплевать на то, что он был сексуальным или что он утешал Райан в это трудное время. Если я узнаю, что у него плохие намерения в отношении нее, я устрою адский дождь. — Трудно иметь дело.

— Эта стратегия не пошла Эпштейну на пользу.

Комментарий Кенджи заставил меня ущипнуть себя за переносицу, чтобы не разразиться смехом. Если Райан увидит, что мне комфортно с ними, этот визит превратится в игру в двадцать вопросов, а я не хотела, чтобы ее друг из МК что-нибудь знал обо мне. О нас.

Когда я открыла глаза, то заметила ухмылку, которая тронула уголки рта Райан. Искорка веселья длилась всего секунду, но она была.

— Как я пыталась сказать, я слежу за всеми людьми, с которыми работаю или могу работать, — я кивнула на папки на столе. — Я наблюдала за Лос-Муэртос, в частности за людьми Хименеса, в течение многих лет. Вот так я обнаружила, что у них есть такая же женщина, которая заправляет всем дерьмом в Ядовитом раю. Но я пристально следила за Марио с тех пор, как решила, что Райан мне нравится. Мне было не все равно, как он с ней обращался, — объяснила я, встретившись взглядом с Райан.

Гребаный Марио всегда был не в себе от кокаина и заставлял Райан выполнять всю тяжелую работу. Но эта часть разозлила меня не так сильно, как то, что он распутничал, утверждая, что Райан — его собственность. Муньека — кукла. Это прозвище не было каким-то милым проявлением привязанности. А для того, чтобы доказать, что она не более чем предмет, которым он владеет. Болезненная одержимость всегда появлялась на его лице, когда он был рядом с Райан. От этого у меня по коже бежали мурашки, и звенели все предупреждающие звоночки.

Райан тоже знала, что это неправильно, но она решила, что сможет избежать проблемы. Какая ирония судьбы. Я всегда чувствовала, что это глупый шаг, но пока я не встретила этих людей — черт возьми, даже в самом начале — я поступала также. Больше не буду. Даже если в конце концов все это развалится, я, по крайней мере, буду наслаждаться любовью, пока она длится. Я стряхнула с себя эти эмоции.

— В общем, некоторые из них датируются годами. Но это, — глянцевая пленка прилипла к моим пальцам. — За последние несколько месяцев. Эта фотография сделана недавно, — сказала я, протягивая ее через стол.

Ее тело дернулось вперед. Предательство поразило ее, как физический удар. Ее кожа приобрела бледно-зеленый оттенок, резко отличающийся от обычно загорелой.

— Черт. Мы можем взять это себе? — пропищал Ганнер, привлекая мое внимание. Он изучил другую стопку фотографий, сделанных примерно за два года до этого.

Зачем ему нужны старые фотографии?

— Конечно. У меня есть копии, — слова прозвучали резче, чем предполагалось, когда я увидела, как фотография дрожит в руке Райан. Эмоции сменяли друг друга на ее лице, это откровение вызвало у нее целый спектр чувств.

— Он продает людей.

Ее гнев повис в воздухе, неприятно давя на комнату, прежде чем она просто отключилась. Это была общая для нас черта — сдерживать эмоции, чтобы мы могли справиться с поставленной задачей. Это умение было благословением. Кто-то сказал бы, что это проклятие, но нужно прожить достаточно долго, чтобы, наконец, столкнуться с ущербом.

Я неловко переминалась с ноги на ногу, не готовая сообщить ей о том, как долго ее долбанутый приятель торговал женщинами.

— Выглядит так, будто он делал это месяцами. Он пытается привлечь внимание Круга. Мерзкая кучка придурков — прокомментировал Калеб, опередив меня. Мы встретились взглядами, и я поклялась, что увидела понимание в этих зеленых глазах. Он сказал ей, чтобы мне не пришлось этого делать. Его внимание длилось недолго, затем оно снова переключилось на Ганнера. Он наблюдал за ним с тех пор, как тот ступил в это пространство. Язык тела Калеба, возможно, и не поддается расшифровке, но я была рядом с ним достаточно долго, чтобы уловить его намеки. Он не доверял члену МК.

Я добавила к его заявлению.

— Но Марио никогда этого не получит. На него смотрит слишком много глаз из правоохранительных органов, но никто нихуя не делает, — сухой смешок слетел с моих губ.

Гребаное ФБР стоит на месте, и так чертовски много из них были в постели с преступниками. Их руки были такими же грязными, как и наши. Тем более, что они должны были отстаивать справедливость. Правосудие было фарсом, и лучше бы его вершить самим. По крайней мере, когда в этом замешаны предатели.

— Если бы только они решились нарушить несколько правил, о нем бы позаботились несколько месяцев назад. Я имею в виду, посмотри на все это дерьмо.

Калеб подошел, когда я размахивала рукой над грудами документов на Марио и его маленькую банду подонков. Стол скрывал, как его рука скользнула по моему бедру, когда он направился к моей заднице. Райан и Ганнер были слишком отвлечены тем, как он вырвал фотографию из рук байкера, чтобы заметить. Он идеально подобрал время для своего комментария, так что рокот его голоса скрыл звук его ладони, ударяющей меня по заднице. Шлепок был мягким, но достаточно твердым, чтобы ощутить восхитительный вкус того, на что способны его руки.

— Они бы никогда этого не сделали. Граждане взбесились бы, если бы подумали, что правительственные учреждения шпионят за ними, — он рассмеялся над иронией.

Впервые с тех пор, как они приехали, Кенджи заговорил. Еще до их приезда мы решили, что будет лучше, если они все будут вести себя сдержанно. Калеб явно не включал себя в это ограничение, но Кенджи и Нико делали все возможное, чтобы отойти на второй план.

До сих пор.

— Сноуден пытался рассказать, и что с ним случилось. Люди не хотят знать, что их дерьмо можно отследить и взломать. Куча овец.

Он не ошибся. Я регулярно извлекала информацию, которую нормальные люди считали надежно спрятанной за их паролями. Это всегда было имя их первого ребенка и год его рождения. Их система безопасности была настолько ненадежной, что даже государственный служащий смог бы взломать ее.

— Вот почему мы в конечном итоге убираем это дерьмо, — сказал Калеб, изучая Ганнера, как головоломку, которую он пытался разгадать. Теперь я уверена, что между ними что-то не так. Но это человек Райан, и я не собиралась вмешиваться в то, что происходило. Она способна позаботиться о себе.

Ее взрыв вырвал меня из моих мыслей.

— К черту полицию, или ФБР, или кого там еще, кто проваливает свою работу, — Ганнер, вздрогнул от ее слов, и Калеб прицелился в это движение, как ястреб. Райан была так расстроена, что не заметила подозрительных взглядов, брошенных на ее мужчину. Или, может быть, она предположила, что тревожные выражения на наших лицах были вызваны совершенно другой причиной.

— Я убью Марио, раз они этого не сделают. Где он сейчас? И где, черт возьми, Серхио? Зачем заключать сделку со Скелетами общества, пока все остальное идет прахом? — спросила она, в отчаянии всплеснув руками, пока Ганнер рассматривал другие фотографии. Он жадно поглощал их, его глаза перебегали с одной глянцевой фотографии на другую, напоминая мне ребенка в кондитерской, с вожделением рассматривающего конфеты, которые ему не разрешили взять домой.