Глава 47

Того Баэла, которого знала Урсула, больше не существовало. И теперь она встретится с настоящим хищником.

В мгновение ока одна из его рук сомкнулась на её горле. И в следующий миг она упала назад, ударившись черепом о землю.

От удара головой о песок у неё закружилась голова, и она посмотрела на Баэла. Он прижал её к земле, приставив кинжал к её сердцу.

Несмотря на ущерб, который Урсула нанесла его животу, он, казалось, был в полной силе. Очевидно, она не была настоящей хищницей. Она промазала мимо всех важных органов.

Вспыхнула паника. «Вот оно. Вот то, что я предвидела».

Толпа взревела, но Урсула едва слышала их из-за шума собственной крови в ушах. Она не смогла бы сдвинуться ни на дюйм так, чтобы Баэл не вонзил свой кинжал ей в сердце. Он полностью прижал её к земле, держа под своим контролем.

Её дыхание вырывалось короткими, резкими рывками, и она посмотрела на него снизу вверх.

Бездна покинула его глаза, и вместо этого он уставился на неё своими светло-серыми радужками.

Ужас разрывал её разум на части.

«Он сказал, что убьёт меня быстро».

Урсула с тоской посмотрела на Землю в небе, и глубокая печаль переполнила её грудь.

На глаза навернулись слёзы.

— Прости за то, что я сказала, — она понятия не имела, почему извиняется перед мужчиной, который собирался её убить. — Про чувство вины, про портрет и про то, что я заходила в твои покои.

Усталость… печаль промелькнула в глазах Баэла. Его губы зашевелились. Она не могла расслышать его из-за шума толпы, но ей показалось, что он выдохнул слово «Прости». Тени вокруг него сгустились, и его магия шёпотом прошлась по её коже — почти так, как если бы он успокаивал её перед убийством.

«Это конец моей жизни, и никто не узнает, кто я такая».

Свободной рукой Баэл провёл пальцем по её щеке.

— Пожалуйста, сделай это быстро, — Урсула закрыла глаза. Она умрёт здесь, так далеко от дома, как только возможно, и она всё ещё не знала, кто она такая. Она сунула руку в карман и вытащила кольцо, чтобы в последний раз ощутить его между пальцами, потереть его гладкую поверхность. Всё, что она знала — это то, что кольцо напоминало ей о доме, о чем-то прочном и постоянном.

И, боже, она хотела чего-то постоянного, осязаемого. Чего-то, что она могла чувствовать — что угодно, только не бездну.

Она сделала ещё один прерывистый вдох. Всюду вокруг толпа требовала крови.

Через несколько мгновений она заставила себя снова открыть глаза. Но взгляд Баэла остановился на кольце.

Его кольце.

Откуда-то издалека она услышала голос Хотгара.

— Убей гончую и верни себе крылья.

— Просто сделай это, — прошептала Урсула. — Это агония. Сделай это быстро. Пожалуйста.

Вместо этого Баэл убрал кинжал и выхватил кольцо из её руки.

Что, чёрт возьми, происходит? Он не мог дождаться, пока убьёт её, чтобы забрать кольцо обратно?

— Где ты это взяла? — прорычал он.

— Кольцо? Я нашла его в шкатулке для драгоценностей.

Баэл схватил её за плечи, поднимая. Урсула споткнулась, чуть не упав на него. Её ноги дрожали, и Баэл обнял её за талию, чтобы поддержать. Он посмотрел на неё, и его пронзительные глаза горели яростью.

Затем он поднял кольцо над головой.

— Я заявляю права на гончую как на свою жену, — крикнул он.

У Урсулы отвисла челюсть. «Какого хрена?»

Баэл сдёрнул шнурок со своей шеи, снимая тонкое серебряное кольцо. Он схватил её за левую руку, подняв так, чтобы все на арене могли видеть. Затем он надел кольцо ей на палец.

Урсула уставилась на Баэла, и её осенило. Ашарот сказала ей, что мужчине запрещено убивать женщину, на которую он заявил права. И более того… никто другой тоже не может причинить ей вреда.

— Нет! — взревел Хотгар. — Она демон из преисподней. Шлюха Эмеразель. Ты не можешь заявить на неё права!

— Я беру то, что хочу, — прорычал Баэл. — Нет закона, запрещающего иметь такую жену. Воин может выбрать любую жену, какую ему заблагорассудится.

Толпа погрузилась в абсолютное молчание.

Чёрные глаза Хотгара впились в них взглядом.

— Согласна ли гончая на это предложение?

Баэл вложил толстое серебряное кольцо ей в руку и смерил её свирепым взглядом.

С одной стороны, он убил свою последнюю жену. С другой стороны, прямо сейчас это кажется лучшим способом избежать неминуемой смерти. Урсула выдохнула, затем крикнула:

— Я согласна.

Баэл обхватил ладонями её лицо, казалось, не обращая внимания на рану в своём животе. Он наклонился, и его дыхание согревало раковину её уха. От него пахло сандаловым деревом.

— Мне нужно заявить на тебя права сейчас. Публично.

Она кивнула, глядя на него снизу вверх. В следующее мгновение его пальцы сжались на её талии, притягивая ближе. Тёмные нити его магии пробежали по её коже, заживляя порез на ноге, поднимаясь вверх по бёдрам. Как будто Баэл делал это нарочно, проводя пальцами по самым интимным частям её тела.

Тепло его тела согревало Урсулу, а его пронзительный взгляд гипнотизировал. Он запустил пальцы в её волосы, мягко откидывая назад её голову. Медленно прикусил зубами её горло, одной рукой лениво поглаживая её спину. Затем он нежно поцеловал её в шею. Её спина выгнулась навстречу. Жар разлился по её животу, а сердцебиение участилось.

Урсула обняла его за широкие плечи, прижимаясь к нему всем телом. Она чувствовала, как сильно бьётся его сердце под кожей. Баэл провёл своими сильными руками вниз по её спине, затем скользнул ладонями под ягодицы, приподнимая её. Она обвила ногами его талию. Его сильные руки окружили её, кончики пальцев поглаживали бёдра. Здесь, в объятиях Баэла, она почувствовала себя в безопасности впервые за несколько недель. Может быть, даже лет.

Её пульс участился, и желание обжигало её нутро, воспламеняя изнутри. «Поцелуй меня уже».

Словно услышав её мысли, Баэл прижался губами к её рту. Медленно его язык раздвинул её губы, касаясь их. Поцелуй стал более глубоким, чувственным. Когда волна удовольствия прокатилась по её телу, она потеряла всякое ощущение времени. У него был вкус моря.

Снова прозвенел гонг, прерывая их поцелуй, и Баэл опустил её на землю.

Братия взревела со всех сторон. Баэл схватил Урсулу за руку и повернулся к Хотгару

— Я выиграл дуэль, но я не убью свою наречённую. Верни мне крылья.

Глаза Хотгара горели холодной яростью.

— Убей их, Абракс.